Духовные стихи - для души

1. На Воробьёвых горах

В.М.

Воробьёвы горы удивительны!

Заповедник – юности обитель.

Церковь Троицы святой на бровке

Светится лампадой в Воробьёвке.

Здесь давали клятву справедливости

Герцен, Огарёв – народовольцы.

Глядя на собор Христа Спасителя,

Обещали быть полезны  Родине.

Здесь под проливным  дождём

Любовались контуром высотки,

И  промокшие насквозь до нитки,

Мы загадывали встречу на потом.

Майский соловей завёлся неспроста.

Голос  в чаще звонкий, одинокий

Допевает  весело, заливисто с листа

Ноты неоконченных мелодий.

Пропитались липовым дурманом

И крещенье приняли дождём.

Нам привет из юности туманной

Посылало небо над Москвой.

Москва, 2010.

2. ***

Я чашу яда выпила до дна.

Как Феникс, возродилась снова.

Над пепелищем злобы и добра

Витает зов о назначенье Слова.

И мщенья бурная мечта, и гнев,

Ожесточённого страданья слёзы

Не омрачат ни  радость естества,

Ни  звонкий смех и творческие грёзы.

В том естестве  царит желанье

Духовного существованья

И жизни вольной в свете бытия,

Когда ты можешь выразить себя.

Поэт, художник – властелин

Своих изменчивых желаний.

В экстазе высшем Музой одержим,

Свободный от земных терзаний.

Он выбрал траекторию прозрений,

Простёртый над потоком бытия.

Бездомный, легкокрылый гений,

Парит он под покровом Божества.

Ташкент, 25 12 11

3. Звезда Улугбека    

И после смерти Богом жизнь дана.

Рождённое живёт и умирает.

Бессмертны лишь деяния добра

И духа подвиг вечно процветает.

Следы минувших дней, страстей,

Искупленное Словом лихолетье

Переживёт создателей-людей

И объяснит преемственность столетий.

Так помнят об учёном Улугбеке.

Оборванная жизнь продолжилась навеки.

Мы продолжаемся не только в наших детях.

Наследников идей он смог усыновить.

Ташкент, 2003

4. Из цикла:  «В Акташе»

Журчание арыка - благодать,

и песня птицы-вестницы зари

Мне ублажают душу всласть.

Они подобны шёпоту любви.

Но негу розы в утренней росе

Не превозмочь и не перевести.

Безмолвие её, как тихий свет,

Не ведает житейской суеты.

В горах шумит ручьёв каскад.

Но слаще звука розы немота.

Дыханье розы, что держал Бехзад,

Меня с тобой связало навсегда.

  

      

5.  ***

Привет, Акташ! Сердечный Ассалом!

Я снова здесь под Богом, как в раю,

Где солнце мы встречаем поутру,

Что согревает мир своим теплом.

Здесь старики о Вечном говорят

И молятся о совершенстве.

За непорочный жизненный уклад

Всевышний возвещал блаженство.

Здесь можно жить в согласии с душой.

Быть ближе к небу, звёздам, даже Богу, -

Перелистать всю жизнь, как книгу Бытия,

И захотеть начать её по-новому.

6. На рассвете в Акташе

Горы в синей дымке в Акташе

К небу проросли стеблями строчек.

Тополь серебрится на пустой меже.

Звёзды блекнут в ранней тишине.

Воздух чист, и нежен, бархатист,

Ласково деревья  негой омывает.

Небо рассекает стая звонких птиц,

Гимн заздравный солнцу запевая.

Здесь просеиваем каждый  Божий миг

Сквозь чистилище омытого сознанья

И спускаемся в долину – грешный мир,

Как новорождённые невинные созданья.

Заново готовы подвести итоги,

Отпустить обиды, позабыть ненастье.

Нет конечной станции у счастья.

Есть лишь долгий путь к себе и к Богу.

7. ***

Мужики спозаранку усердно здесь косят траву.

И тоска из души постепенно уходит во мглу.

Ветер треплет гривы вороных горячих коней

И сдувает с лица тревогу бессонных ночей.

На вольной дикой природе легко без ржавых гвоздей,

Что впились в нашу кожу и тело в житейской возне.

Облака плывут по бездонному синему небу, как сон.

И дурманит сознанье душистый пьянящий райхон.

Всё, что было и будет – небесами вовек заповедано.

Солнце в жмурки по-детски задорно играет со мной.

Мне и вправду давно хорошо на душе так не было.

Я вернусь обновлённой в звёздном сиянье домой.

Ташкент, 21 08 2013.

8. Звёздный рак в созвездье Близнецов

                                                        Е. В.

Мы родились с тобой в разгаре лета.

И это – как Всевышнего Завет.

Созвездье Близнецов сияет в небе,

И звёздный  Рак запал на этот свет.

Мы встретились с тобой  в разгаре лета.

И этот Знак судьбы необратим:

Свиданья наши под открытым небом,

Где только Бог свидетелем нам был.

Мы разошлись с тобой в разгаре лета.

Мы рядом в снах до самого рассвета.

Но два созвездья дарят свет надежды

И наяву быть близкими, как прежде.

«Привет!» – при встрече вновь скажи.

Растают годы разлученья в тихой неге.

Объятий дрожь Причастьем освежит,

Как плеск воды в палящий зной по коже.

Когда вернусь домой – зажгу свечу в ночи

И с благодарностью взгляну на небосвод,

Где звёздный Рак в созвездье Близнецов

Дарует путеводный луч: «До встречи!».

Храни, Господь, неугасимый свет

Двух разлучённых любящих сердец!..

Ташкент, 10 07 2014

9. Пушкинский завет

Куда деваться ночью от  тоски,

Когда вдвоём на разных островах,

Испытывая смертоносный страх,

Друг другу мы не подаём руки?

Бессонница сжимает сердце нам.

Но Муза освящает наш рассвет.

Тогда мы молвим пушкинский завет:

«Храни меня, мой талисман!…»

Жизнь драгоценность, взятая взаймы,

Чей внешний блеск доступен и невежде.

Но суть сокрыта под покровом тьмы.

Лишь веруя, лелеем мы надежду.

Ташкент, 2009

10. Вандалам от Культуры

Будьте здоровы! Живите богато!

Кумиров крушите с их пьедесталов.

Мы не с Вами -  по ту сторону баррикады –

С Пушкиным и Навои, Чеховым и Айни-

Властителями дум,  всех времён аксакалов.

Вандалы, варвары, троглодиты

На руинах НЭПа пытались сбросить

С шаткого  корабля современности

Пушкина, Лермонтова, Есенина.

Война с невежами поныне продлилась.

Меж тем разгадываем испокон века

Духовный подвиг и поиск Истины

Лейли и Меджнун, наивной  Татьяны,

Отказ от Нобелевской  Пастернака

И зверство фашистов – нацистов Майдана.

Творцы заплатили жизнью и  смертью.

Новая эра  за жертвы  героев в ответе.

«Бог есть любовь» - начертано в Новом Завете.

Духовный  ренессанс в наше лихолетье

Навеки отстоим и сохраним мы  с честью.

Ташкент, 28 08 14

11. Канун светлого Христова Воскресенья

                                             Семье поэта А. Кирдянова

Всю ночь две женщины на кухне хлопотали.

В дверном проёме семенила тень.

А на рассвете птицы возвещали:

"Христос воскрес! Пасхальный светлый день!"

Был стол, как сфера,  круглый и простой.

На нём дышали куличи грядой

И яйца крашенные горкой пёстрой

Взошли над свежей скатертью льняной.

Медовый запах расточал шиповник.

Дворовый пёс, резвясь, играл хвостом.

А на святой горе Афонской схимник

Благословлял паломников крестом.

По всей земле неслась благая весть.

Будили душу звуки дивной песни:

"Христос воскрес! Воистину воскрес!"

И эта песнь сияньем восходила до небес.

Ташкент, 2005

12. Алексею Кирдянову, автору «Вояжа в Буэнос-Айрес»

(акростих)

                                     «Вернусь я домой, и до старости

Забыть не сумею вояж»

А. Кирдянов.

А нас сроднил открытый третий фестиваль поэзии  в Ташкенте в начале века.

Лились стихи рекой поэтов неизвестных, больших, и  малых, и великих.

Ещё не знала, кем ты станешь для меня, но ощутила тебя другом близким.

Кронштадт, Петродворец, Невский проспект, на  Петроградке остров Елагин

Слились в твоих стихах далёким эхом Северной Пальмиры, сердцу милой.

Екатерининский дворец и Пушкина обитель крылатых муз  витали в них.

Й евразийский окоём на Малом шёлковом пути в том ореоле казался бледен.

Когда с тех пор уж больше десятка скоротечных лет развеялись, как дым.

И ты достиг вершин Парнаса, потеснив сомнительную свиту Аполлона.

Рядом  встал с Файнбергом, Баграмовым, Ахмедовым и Муратхановым.

Друзей расширил круг: здесь журналисты, стихотворцы, барды, меломаны.

Я среди них сестра по пиитическому цеху, пишу без устали, витая в облаках.

Но  в судный час мы перед Богом все равны: ответим за дела, а не за страх.

Олимп высок и Божий суд правдив, он  не пропустит фальшивый литер.

Вояж в Буэнос-Айрес, однако, не сравнить с прогулкой виртуальной в Питер!

Ташкент, 25 12 14

13. Узбекской поэтессе

Мукараме Мурадовой

Живём, на разных языках творим,

Но сердцем вы понять меня могли.

Так понимал Есенин Саади

 И Гёте плакал над стихом Хафиза.

С Востока свет поныне в мир идёт

И побеждает время и пространство.

И несмотря на разность языков,

Мы вышли из духовного собратства.

Мы гимн любви и доброте поём.

И как Атланты держат небо,

Глаголом укрепляем общий дом,

В котором небожители - поэты.

Ташкент, 2003

14. ***

Между тобой и одиночеством

Я выбираю одиночество.

Прошу меня  не беспокоить,

По телефону  не трезвонить.

Но помню фреску ватиканскую,

Завещанную Микеланджело векам.

Над ледяною бездной вечности

Десница  божья тянется к рукам.

И в нас всё это повторяется,

Как с кем-то много лет назад.

И к небу  руки простираются,

И о мольбе греховные уста кричат.

Протянутые ввысь над бездною,

Где брезжит   смысла полнота,

Не смогут руки наши бедные

Соединиться никогда.

Ташкент, 2005

15. Струны Земли

Подобное познаётся через подобное.

Прислушайся к сердцу магнитного поля Земли!

Клавиатура органа способна воспроизвести

Самые высокие и низкие тона,

Возвышенные и низменные вибрации

Человечества всех времён.

Это магнитные записи.

Всё, что было и будет –

Записано и сохранено для вечности.

Ташкент, 2000

16. Ночной ангел

Но кто же в полночь светом входит?

Снимая тень от сомкнутых ресниц,

Он долгий диалог со мной заводит,

И Вечность нас сближает в этот миг.

Мне эти встречи за пределом будней

Необходимей сутолоки дня.

Вот снова зазвучали струны лютни,

И я коснулась лёгкого крыла.

Я отвыкаю от звонков бездомных.

Из снегопада, из лесной тиши

Давно нет зова жизни - и беззвучно

Предвижу близость ангела в ночи.

Снег льнёт к губам, и тень его не тает.

В фонарном круге мрак дробится в свет,

И дней моих  мерцанье отступает,

И проступает истин полусвет.

Ташкент, 2001

17. ***

Каждый миг наполняется

смыслом глубинным, звучанием струнным.

Мечты, покинувшие меня в сутолоке дней,

вернулись и расцвели первоцветом в вечерних сумерках.

Исповедальны скользящие книжные, нотные знаки.

Глиняные цветы в руках оживают, как люди,

Богом созданные. Что бы значило это?..

Возрождение жизни!…

Ташкент, 2003

18. Из цикла: "Под сенью Северной Пальмиры"

Приветствую тебя из Северной Пальмиры!

Здесь дождь и солнце в схватке мне раскрыли

Глаза на мир, на удивленье новый…

Прелюдией звучит "модерн" Данини,

Глаголет Таманян "ампирным" стилем.

И в лёгком "рококо" поёт Мангетти.

А там в пустыне лишь трава и ветер.

Венчает бесконечность "Песня песней" -

Собор Софийский - тихий благовест.

…Мелькают дни, как знаки манускрипта.

Ленинград, 1987

19. ***

В Соснове вереск розовый цветёт,

И в озере закат на дне пылает.

Черники буйство синевой мерцает

Средь обожжённых осенью кустов.

Мы здесь живём библейски свято:

Отмериваем жизнь лесной верстой,

Утиным косяком в лучах заката, -

Мы здесь живём по солнечным часам.

А там, за той чертой  дожди шальные,

И в небе реют контуры дворцов.

И Медный всадник площадью пустынной

Тревожит время  цоканьем подков.

Ленинград, 1987

20.***

Кончиками пальцев ты рисовал моё лицо.

Оно обратилось в лик Мадонны.

Коснулся плеч моих -

Два ангельских крыла зашуршали над нами.

Земной день истекал любовью.

Мы были бабочки в нём.

В душе колыхал  ветер Вечности,

Овевающий Божественный лик.

Краткий земной миг сомкнулся с Бесконечным

И осыпал нас золотым дождём на исходе лета.

Ленинград, 1983

21.***

Цель жизни - жизнь.

А жизнь - это любовь.

Но трижды счастлив тот,

кто любит безнадежно вновь,

Когда не лето, а зима на сердце.

Улыбка чья-то или робкий жест

напомнили о музыке небесной,

как будто снова ожил саз,

забытый музыкантом с детства.

Но трижды счастлив тот,

кто борется со смертью,

чтоб побеждать себя.

Бессмертен свет любви.

Мерцающий огонь живого бытия.

Он согревает нас всегда.

Ведь Бога вытравить из нас нельзя.

Ташкент, 2003

22. Ангел-хранитель

Мой тихий ангел-утешитель!

Убереги меня от немочи.

Незримый вечный мой хранитель,

не дай сойти мне в омут немощи.

Вся жизнь - как лестница Иакова -

то вниз, то вверх нас всех бросает…

Нисходят и восходят Ангелы,

терпением своим спасая.

Всё в бренном мире - суета.

И всё  - значительно,

Когда…

Когда ведёт тебя Хранитель.

как луч, как твой Путеводитель,

как Вифлеемская звезда.

Да, бренный путь тернист и долог,

но Ангел к Богу приведёт,

чтобы открыть своим ведомым

Бессмертья вечный хоровод.

Ташкент, 2000

23. Р

 23. Размышления по поводу картины Роберта Матевосяна

«Вечер на Чарваке» 

«Он уходил в пустынные места и молился» (Лк.5,15). «На гору взошёл помолиться наедине и вечером там оставался один…» (Мт.14. 23).

 Художник брал кусочек неба и растирал его на палитре в голубую краску.

 Мастер брал осколок солнца и превращал его в отблеск золотого заката.

 Кисть макал в вечернее зарево – полыхающую огненную краску и лунное серебро.

 В итоге получился апокриф – картина к Евангелию – «Блаженной вести».

 «Радость великую благовестую – возвещаю Евангелие», -

  говорили вифлеемские пастухи.

 «Радость моя в вас пребудет, и радость будет совершенна, -

 говорит мастер устами Иисуса Христа, вдохновившего его на Божье творение.

 Плыву на гребне чарвакской волны. Колоссы венчают сиянье воды.

 Ангел парит над озером горним. Трое во имя Его здесь собраны.

 Двое – плоть одна – Отец и сын. С ними Дух святой – трое в одной купели.

 В этот миг с неба упала звезда – Он был среди нас – Иисус в колыбели.

 Тишина до самого дна бессловесная, как в жизни Иисуса-отрока.

 Блаженны мы, нищие духом, ибо наше Царство Небесное.

Мы увидели здесь Бога лицом к лицу. Он был среди детей, игравших на берегу.

 И мы узнали Его, потому что были подобны агнецам Божьим в Небесном раю.

 Вечер угасает на вершине горы. Но свет во тьме светит, и тьма не объяла его.

 Слово стало плотью. Молчание – светом и тенью долины в картине.

 Красота безмолвная всюду – в зазеркалье искусства и здесь на земле –

 Разве это не Божественное сверхъестественное чудо?!

 Свет растёт от горизонта к берегу – с небес на землю, - от начала к концу жизни.

 Течение жизни ускоряется к исходу – свет последних дней,

 последних минут на кресте.

 Он озаряет тьму веков. Но время ещё не настало Твоё.

 Знали бы мы больше Тебя – знали бы лучше себя!

 Ты не тот, кем казался для всех. А теперь ты с нами до скончания века.

 Ты тот, кого мы видим духовным оком,

 чей голос изредка слышим в тишине,

 Если сердце напрочь не окаменело в городской житейской суете.

 Имея очи – увидим! Имея уши – услышим!

 Некто стоит среди нас, кого мы не знаем и не признаём.

 Чуду Слова равно только молчание уст и молчание красок на холсте.

 Тридцать лет рождался в Иисусе Христос. В вечности он уже родился.

 Сколько же ему рождаться во времени нашем - как Святому Духу внутри нас?

 Его сокровенный голос прорезался в тишайшей исповеди художника:

 «Вот я с вами во все дни до скончания века! Радость моя в вас пребудет

 И радость будет совершенна! Аминь!»

Ташкент, 10 08 10

24. Канун Крещения

                                                        Сыну

Кажется, снег будет идти до скончания века…

Как долго ещё ты будешь в пути до нашего дома?

Сколько уж лет пустует айван, на котором ты спал,

А по утрам горлинки нас будили  весёлым гвалтом…

Падает-падает мокрый снег которые сутки…

Ты словно рядом и нет тебя, сын-невидимка!

Сколько дней и ночей напролёт летят эсэмэски,

Как лёгкие, тающие на глазах вести-снежинки.

Сколько годков мы играем с тобой в опасные прятки?

В доме от этой игры одиноко и  пусто на Святки.

Жизнь пролетает мимо сказочной синей птицей.

На морозном стекле золотое перо жар-птицы.

Ташкент, 19 01 10

25.  ***

И дольше века длится лето.

Пространство жизни им согрето.

И одиночество не страшно,

Когда пребудем в Божьем царстве.

Здесь иго – благо, бремя  - легко.

И время прощаться навеки ушло.

И радость свиданий не истекла

Для всех, кто любим и любит Христа.

Мир не узнает нас, как Иисуса Христа.

Я боготворила – неизвестного тебя.

Оберегала от бед, лелеяла как дитя.

А теперь встречаю светило Конца.

Божье царство близится для меня

В каждой точке пространства и времени.

Мысль о Боге и о Тебе бесконечна,

Как летний день в конце сентября.

Ташкент, 30 09 08.

26. Последнее слово

«Последнее слово» ты скажешь  в  стихах.

Оно пронесётся ветром над зимним садом.

То слово, как  мартовский снег, в тисках:

Весной он лишь пыжится  быть снегопадом.

Последнее слово ты скажешь за нас двоих.

Последнее слово станет твоим озареньем.

Его не услышу из жаждущих  уст твоих.

Оно для  наперсников  нового Времени.

Последнее слово в миру не будет известным.

Оно останется за Господом – в «Новом Завете».

Ташкент, 2011