Новые встречи - неизвестные судьбы открываются в музее С. Юдакова: Густав и Гюнтер Тюрки

         Каждая встреча с интересными людьми в Литературно-творческом объединении  «Данко» под сводами Ташкентского дома-музея композитора Сулеймана Юдакова дарит всем участникам новые впечатления о жизни, искусстве и раздвигает узкие житейские рамки нашего обычного повседневного существования. Минувший вторник – 31 03 15 этот очаг культуры, по-домашнему обжитый и обустроенный творческими людьми узбекской столицы, по приглашению «данковцев» впервые посетила Елена Алексеева-Тюрк, племянница  выдающегося  немецкого поэта с трагической судьбой - Гюнтера Тюрка.

Она рассказала о своей семье, попавшей под горнило сталинских репрессий  в 1937 г.,  и прочитала наизусть талантливые стихи своего дяди из его посмертного сборника "Тебе, моя звезда...".   

«Четырнадцать миллионов немцев были выгнаны из своих домов в Польше, Чехии, Венгрии и других странах Восточной Европы после окончания войны. Лишь 12 миллионов сумели добраться до Германии живыми. Трагедия изгнания немецкого гражданского населения не осознана соседями Германии до сих пор», - пишет эксперт он-лайн Сергей Сумленный совместно с журналом  «Русский репортёр» («Изгнаны и убиты», 2008) (http://expert.ru/expert/2008/30/izgnany_i_ubity/). Но мало кто знает, сколько пострадало и погибло «русских»  немцев в сталинских лагерях: такую статистику никто не вёл.

        Елена Густавовна рассказывает так, как будто она делится с самыми ближайшими родственниками своей многолетней накопившейся болью за годы изгнания и преследования её близких родных:

            - Гюнтер Тюрк (1911 – 1950) – мой дядя, поэт, родился в Москве в семье детского врача Густава Адольфовича Тюрка. Мать, Надежда Карловна, принадлежала к широко известной в России фамилии Витт. Густав Адольфович был приверженцем идей Льва Толстого, которыми прониклись и его сыновья. Мой отец Густав Густавович Тюрк родился 26 апреля 1903 года в Москве. В 1926 году он успешно  окончил физико-математическое отделение  по специальности «Астрономия» Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.

          И Густав, закончивший МГУ, и Гюнтер, техник-электрик, вступили в толстовскую коммуну “Жизнь и Труд”.  Коммуна находилась в Подмосковье, но в 1931 г.,  в связи с начинающимися гонениями, переселилась в Западную Сибирь, в район нынешнего Новокузнецка. Густав и Гюнтер покинули Москву в 1933 г.  Летом они занимались ручным земледелием, зимой преподавали в школе. В 1936-м году, в ходе принудительного преобразования коммуны в колхоз, её активисты были арестованы. К этому времени Гюнтер, Густав и их сестра Елена уже были детьми "врага народа", так как их отец в 1934 г. был арестован и отправлен на Соловки,  в связи с принадлежностью к Обществу любителей русской старины. В 1937 году он был расстрелян в лесном карельском урочище Сандармох под Медвежьегорском.

Гюнтер Тюрк 10 лет провел в тюрьмах и Мариинском лагере. После освобождения в 1946 г. был отправлен на пять лет в ссылку в г. Бийск, где и умер 24 марта 1950 г. от острой пневмонии на фоне тлеющего туберкулеза, полученного в тюрьме, так и не дождавшись освобождения. Его могила на Бийском кладбище не сохранилась.

Три года в тюремной камере, где из-за тесноты спали по очереди, затем в Мариинском лагере и в ссылке, Гюнтер писал стихи. Первое упоминание о Гюнтере Тюрке как поэте появилось в книге "Воспоминания крестьян-толстовцев в 1910-1930-е годы". Затем А.Г. Бабакишиеву, В.И. Каледину и И.В. Павловой удалось опубликовать небольшие подборки стихов в журналах "Алтай" и "Наш современник", в альманахе "Возвращение памяти". Лишь в 1997 г.  в издательстве Новосибирского государственного университета, благодаря многолетней работе Ю.В. Лихачёвой и материальной поддержке фонда Сороса, вышла книга "Тебе, моя звезда...".  Сборник стихов Гюнтера Тюрка был издан впервые через сорок семь лет после смерти автора.

Судьба оказалась более благосклонна к отцу Елены. В толстовской коммуне, где Густав преподавал в школе вместе с младшим  братом Гюнтером,  дети очень любили молодого красивого преподавателя. Одна из учениц впоследствии стала его женой,  дождавшись Густава после десятилетней разлуки с ним: это была будущая мама Елены - Татьяна Фёдоровна. Она была на 18 лет моложе мужа и оставалась верной ему до конца жизни. Они писали друг другу теплые письма и стихи: это спасло отцу Елены жизнь.

 «Вернувшись из ссылки, - рассказывает Елена, - отец вместе с семьёй (нас было тогда двое детей, младший брат родился позднее), переехал из Сибири в Киргизию. Последние десять лет жизни  Густава, самые счастливые,  прошли в Киргизии в селе Джеты-Огуз. Туда нас любезно пригласил жить Дмитрий Егорович Моргачев - бывший коммунар. На протяжении всей жизни папа не терял связи со своими старыми друзьями  и  приобрёл много новых,  в силу своего доброго притягательного характера. Он был очень умный,  интересный собеседник: к нему очень тянулись люди.

Одно время он работал на всесоюзном курорте Джеты-Огуз киоскером. Много приезжих людей  из разных городов страны с ним задушевно общались: так легко он  заводил новые знакомства. В семье это был просто замечательный отец. Он  никогда не повышал ни на кого голос,  был добрый,  внимательный к детям. Он очень любил классическую симфоническую музыку. Умер мой папа в возрасте 65 лет и похоронен в селе Калиновка недалеко от Пржевальска. У меня двое сыновей и двое внуков, они сейчас проживают в Подмосковье».

         Вдова поэта Гюнтера Тюрка Галина Терентьевна Грицайчук  в конце 90-ых годов переехала к внукам в Соединённые штаты Америки и там завершила свой земной путь. Елена сейчас поддерживает с  внучатыми племянниками из Америки  связь по интернету.

Память о братьях Гюнтере и Густаве Тюрках жива не только в кругу их  близких родных. Восемнадцатого ноября 2011 года в рамках Всероссийского литературного фестиваля «Белое пятно» в Новосибирске  прошла Международная конференция «Самостоянье человека. Поэт-толстовец Гюнтер Тюрк», посвящённая столетию со дня рождения немецкого поэта, жертвы сталинских репрессий. Книга из серии: «Время и  судьбы»  – «Воспоминания крестьян-толстовцев (1910-1930),  изданная в Москве в 1989 г., открыла читателям новые страницы из жизни толстовских коммунаров и углубила наше представление о ней: «А мир широк и светел…» (Г. Тюрк).

Второе, более полное переиздание первой и единственной книги Г. Тюрка  "Тебе, моя звезда..." выпустил Немецкий дом в Барнауле  в 2012 г, подтвердив бессмертные строки А.С. Пушкина: «Самостоянье человека – залог величия его». Теперь, минуя время и пространство, книга стихов Гюнтера Тюрка дошла до слуха ташкентских любителей художественной литературы, благодаря знакомству с Еленой Алексеевой-Тюрк.

         Во время встречи с «данковцами»  Елена  прочитала стихи Гюнтера Тюрка, в которых поэт выразил свой особый взгляд, личное отношение ко всему, что с ним происходит. Только запредельная искренность поэта гарантирует подлинность каждой  его строки, словно написанной кровью. В наши дни он получил право представительствовать «за всех», говорить от  «имени всех и каждого»,  невинно пострадавших в ГУЛАГЕ:

***

Из года в год все те же нары                       

С ночной неволей грязных тел.

И я на них с тоскою старой

Состарился и поседел.

Из года в год глухим забором

Всечасно скован каждый шаг.

И ветер с яростным напором

Рябит в глазах, свистит в ушах.

Глаза я снова закрываю.

Трепещут крылья слабых рук.

Рыдает,  бьётся птичья стая,

Не в силах улететь на юг –

Туда, где волн лазурных нега,

Где блещет неба бирюза….

А ветер мне песком и снегом

Сечет прикрытые глаза

1945

***

Когда-то был я  полон грез

Тоски по девичьему взору.

Средь лунной белизны берез

Дивился звездному узору.

И что же, я оглох, ослеп? –

И красоты не замечаю!

Мне всех красот милее ХЛЕБ –

Его лишь  жду, и чту, и чаю.

В мечтах – не мать и не жена,

Не образ друга,  не злодея.

Течет голодная слюна,

Моим вниманием владея.

И нет ни радости, ни мук,

Ни сил душевных, ни  желаний –

Желудок, как большой паук,

Избавил сердце  от страданий.

Он закатал его в комок

И высосал и до растления

Довел и вот  теперь на мозг

Распространяет вожделенья.

Остатки разума тая,

Лежу поруганный, бесправный,

Поверженный в борьбе неравной…

О Боже! Неужели это я?!

***

Жизнь разбита. Раны застарели.

Затянулись тусклой синевой.

Только вздрогну от весенней трели

И опять лежу как неживой.

Только все еще надеюсь (где я

Наслыхался всякой ерунды?)

Повстречать такого чародея,

Что мне даст испить живой воды.

Вспыхнут  щеки молодо и гневно,

Позабудет сердце про тюрьму,

 И очнется спящая царевна,

Запоет в высоком терему.

Запоет так нежно и так внятно,

Как в давно забытые года.

Заиграют солнечные пятна,

Зажурчит подснежная вода!

Вырастут невиданные крылья,

И тогда взлечу я  наяву.

И открою всем, что прежде скрыл я.

Я себя ПОЭТОМ назову!

….Как вы расставляете моменты

Грез от пробужденья до гудка!

Но за дело. Ждут  нас инструменты

Творчества - лопата и кирка.

         Поразительно то, что даже в невыносимых житейских  условиях тюрьмы и лагеря, будучи больным человеком, безо всякой надежды на освобождение и издание своих стихов, Гюнтер работал над своим  мастерством. Он экспериментирует над формой стиха и использует  такие  сложные формы как сонет, терцина, рондо, «мерцающую строку», ориентируясь на образцы поэзии «серебряного века», которые он хранил в своей памяти. Зафар Байкулов с выражением  прочитал изумительные  стихи Г. Тюрка из интернета, автор этой статьи продекламировала  малоизвестное стихотворение из нового (переизданного) сборника Гюнтера Тюрка:

***

Мои одинокие боли

В безмолвных стенах затая,

Подруга ты мне поневоле,

Тюремная клетка моя.

С подъёма ещё до рассвета

И до окончания дня,

Как юная Муза поэта,

Ты не отпускаешь меня.

Ты слышишь мольбы и проклятья,

Но грубостью не смущена,

Лишь крепче сжимаешь объятья,

Прощая мне всё, как жена.

А ночью, когда в исступленье

Рыдаю, не выдержав, я.

Как нянечка - выздоровленья,

Ты ждёшь моего забытья.

С мечтами, как стая снежинок,

С тоскою, как злая змея,

Твой раб я, твой ревностный инок,

Тюремная келья моя!

Но изредка в сумрачной тени

Твоей, словно осенью клён,

Восторгом немым озарений

Бываю я преображён:

Со всем примирён и утешен,

Свободен от мук и утрат,

Как солнечный зайчик, безгрешен,

Как вольная ласточка, рад.

1940

Везде и всегда Гюнтер Тюрк писал стихи, на чём придётся. Их запоминают сокамерники, хранят брат и сестра, друзья. В печать не попадает ни строки. Хранителем основной части архива станет Елена Тюрк-Эйгес, его сестра. Письма Тюрка другу М.И. Горбунову-Посадову позднее будут переданы в архив музея Л.Н. Толстого в Москве. Стихи собирали со всех концов страны.

Автору этих строк по просьбе Ю.В. Лихачёвой из Новосибирска  пришлось в 90-ые годы  навестить близких  родственников Тюрка, проживавших на Чиланзаре в Ташкенте с просьбой поделиться сохранившимися крохами из эпистолярного архива Гюнтера Тюрка для готовящегося в Новосибирске издания.  Только теперь я узнала, что это была квартира  Елены Алексеевой-Тюрк и что мне пришлось беседовать лично с её мамой Татьяной Фёдоровной. Елена была в это время на работе. По воле судьбы, мне посчастливилось быть в Новосибирске на  презентации двух книг Г. Тюрка с интервалом в 15 лет.

Рассказ Елены  Густавовны взволновал до слёз всех присутствовавших в музее-квартире С. Юдакова,  пробудил в них художников в пастернаковском понимании: «Художник! Ты вечности заложник у времени в плену!..».  «Данковцы»  Армануш Маркарян, Людмила Байбекова, Галина Григоренко, Евгения Абалян, Леонид Сааков, автор этих строк подарили гостье свои стихи о весне, о любви, о своём понимании жизни и смерти и почтили минутой молчания тех, о ком Б. Пастернак честно и смело сказал: «Судьба моя! Ты стала усыпальницей замученных живыми». Присутствовавший на творческой встрече поэт и музыкант Сунатилла Сулейманов в память о жертвах сталинской репрессии сыграл на национальном инструменте рубабе  полонез  Огинского («Прощание с родиной») и продекламировал  стихотворение   Хамида Алимджана  «Когда цветёт урюк» (1937). Песня на эти стихи «Урик гуллаганда»  открывала в этом году 21 марта концерт в честь весеннего праздника Навруз в Ташкентском государственном театре музыкальной комедии (оперетты)  и  на слуху у каждого  нашего земляка. Там  есть такие заветные слова:

«Что ни год – приходит в цветах,

Обольстит и уходит весна.

Что с бесстыдницей делать? Ах,

Ведь опять обманет она!

Но забыв обиды свои,

На весенний глядя расцвет,

Я твержу: «О, пора любви,

Будет счастье мне или нет?»

 Я по зову сердца подарила Елене Алексеевой-Тюрк свою книгу «Есть лишь путь…»  (Т., 2012), в которой  рассказываю о культурных связях и творческих встречах в новосибирском Академгородке с сибирскими литераторами – поэтом Петром  Корытко, писателем Геннадием  Прашкевичем,  с  культурологами Аллой Побединой  и  Ю.В. Лихачёвой, воскресившей историческую память о Гюнтере Тюрке. Да, мир тесен и одновременно безграничен. Не случайно мне запомнился плакат-растяжка в центре заснеженной сибирской столицы со знаменательной надписью: «Да здравствует то, благодаря чему, несмотря ни на что…».

          Если бы Гюнтер Тюрк мог  сейчас, на заре 21 века, услышать свои произведения в трепетной декламации  Юлии Лихачёвой и Елены  Алексеевой-Тюрк,  первую песню   на свои стихи «И снег белей, и  зори ярче» в исполнении  автора и композитора Майи Африкян,  он бы с гордостью произнёс собственные  слова, выточенные на мемориальной доске (скульптор В. Усов из Новосибирска),  украсившей стену городской библиотеки Бийска: «Видит Бог, что жить иначе я не мог…».

«Поэты – все единой крови» (С. Есенин)  -  их узнают не по происхождению, не по национальной и этнической принадлежности. Наш храм, наш  дом построен  на более общем основании  - разумном обустройстве мира и совместной жизни на основе «культурных универсалий», обобщённых гуманитарных ценностей и нашей способности облагораживать собственное существование по некоему идеальному образцу.

 Прощаясь с  собратьями  по литературному  цеху из ЛТО «Данко», договорились встретиться 14 апреля 2015 г. и отметить День рожденья Сулеймана Юдакова (1916- 1990) в Доме композиторов Уз  концертом, в котором бы  стихотворные посвящения ташкентских поэтов отечественному Мэтру  перемежались шедеврами классика узбекской музыки, будящих творческую мысль. Только  единение искусством на духовной основе может по-настоящему сблизить людей. Эти культурные связи без границ намного крепче, устойчивей родовых, национальных, этнических. Поэтому всякий раз, прощаясь, мы говорим друг другу, где бы мы ни были: «До встречи, несмотря…». 

Гуарик Багдасарова