«Мост  через бездну»

Пролог

Это название моего рассказа о поездке к сыну в Рубцовск  через Москву и Новосибирск  я позаимствовала у одноимённой книги Паолы Волковой. Так автор определяет искусство, превращающее хаос в космос и заряжающее  людей волей к жизни, неистребимым импульсом  к преодолению всех испытаний и препятствий на пути нашего духовного  и душевного возрождения. Высшая точка этого ренессанса в личной жизни каждого из нас  – духовное воссоединение с близкими людьми, когда у них ничего нет, кроме будущего, а у нас за спиной никого, - кроме Ангела-Хранителя,  и впереди – кроме  Бога.

Антоний Сурожский писал об этом состоянии души: «Христос посылает учеников своих проповедовать, что пришло, приблизилось Царствие Божие, т.е. вошло в мир нечто, что уже делает Царство Божие доступным на земле. Это преображение происходит благодаря общению с Отцом и сыном Его Иисусом Христом: «И вот благовестие,  которое мы слышали от него и возвещаем вам: «Бог есть свет, и нет в нём никакой тьмы. Покаяние – это то состояние, когда мы уже обращены в глубины своей души или к глубинам своей души и за пределами этих глубин - к самому Богу: «По вере вашей да будет вам!»

Размышления П. Волковой об известной  картине «Возвращение блудного сына» Рембрандта ван Рейна в получасовом видеоролике в интернете производит переворот в душе поклонников творчества знаменитого голландского живописца и гравёра семнадцатого века. Мастер возрождения открыл миру не только новаторское мастерство светотени, но и выразительно поведал посредством реалистической живописи величайшую библейскую притчу-трагедию о грехе и покаянии, о возвращении человека к своим духовным истокам, когда уже ничего нельзя вернуть из прошлой жизни, а настоящее недостойно называться жизнью. Одно из  самых трагических  повествований  в мировой живописи на самом деле полно возвышенного оптимизма, духовного очищения и веры в человеческое добро и милосердие.

«Борис Годунов» А.С. Пушкина в литературно-критической интерпретации П. Волковой – трагедия в том же значении, как, например, античная трагедия Софокла о царе Эдипе. Трагедия царя Бориса -  аналогичная история греха и покаяния. Борис умирает в покаянии. Грех-покаяние – необратимость трагедии. Автор культурологического эссе замечает, что сегодня мы знаем, что царь Борис не убивал наследственного эпилептика и не лишённого странностей царевича Дмитрия. Но всё равно прав Пушкин, как и в другой его «маленькой трагедии»  «Моцарт и Сальери». Поэт Пушкин ближе к реальной трагической истории, чем историк со своей юридической историей факта. Ахматова знала, что говорит, когда произнесла святую истину: «Поэт всегда прав».  К этому изречению можно добавить: особенно, когда это касается гения, способного сказать о себе в минуты роковые: «И с отвращением читаю жизнь свою».

Для современного мира характерен конец европейской трагедии. Исповедальный пафос трагедии мы заменили преимущественно развлекательными жанрами интермедии, комедии, фарса, пародии. Автор книги «Мост через бездну» задаёт риторический вопрос: «Не есть ли это свидетельство отсутствия высшего усилия зрячих душ, а тем самым бездны падения?»

Ответом служит колокол в финале одноимённой оперы Модеста  Мусоргского «Борис Годунов» в постановке Андрея Тарковского между его фильмами  «Ностальгия» и «Жертвоприношение». Колокол в финале оперы звонит, возможно, по тем, кому неведом высокий пафос внутренней или истинной судьбы в эпоху, обречённую на циничное прозябание и самодовольство обывателей.

Зрелое поколение, сформировавшееся на героико-романтической литературе ХХ века, помнит, что колокол американского писателя Э. Хемингуэя в романе «По ком звонит колокол»  призывает каждого из нас: «Не спрашивайте, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе». Эти гениальные неувядающие строки послужили эпиграфом к   своеобразной,  обобщающей разные артефакты, художественной рецензии П. Волковой. Автор под лупой «третьего глаза»  акцентирует на  главном -  бессмертном кантовском императиве нравственности. Она расследует  «трижды трагедию», написанную Пушкиным, адекватно гениальному тексту воспроизведённую Мусоргским и поставленную гениальным режиссёром Тарковским, – «трагедию на уровне античной или шекспировской» о внутреннем прозрении Царя Бориса и его героической готовности к «Молению о чаше», так недостающей нам, хладнокровным современникам рационального компьютерного ХХI века.

День моего отъезда в Рубцовск начался в пять утра в квартире моей давней приятельницы Аллы Побединой в новосибирском Академгородке на улице Академической со знакомства с раритетами  её домашней библиотеки. Окна были открыты в липовую аллею. Молодые деревья, пробуждённые первым долгожданным теплом середины июня, уже вовсю благодарно и роскошно цвели и опьяняли всех прохожих и домочадцев пряным запахом мелких жёлтых соцветий, вызывая в памяти  стихи А. Фета, знакомые со школьного детства:

«Две капли брызнули в стекло.

От лип душистых мёдом тянет.

Вдруг  что-то к саду подошло.

По медным листьям барабанит».

  Хозяйка чистой уютной  двухкомнатной  квартиры ещё с вечера меня обложила  десятком редких новинок по истории, философии, психологии, культуре, а также бестселлерами современной прозы, среди которых были такие имена авторов как: Антоний Сурожский, Далай-лама. С. Шестопалов и О. Молчанова, Паола Волкова, Михай Чиксентмихайи, Захар Прилепин, Виктор Франкл и др.

Эти писатели, опираясь на свой жизненный и интеллектуальный опыт, на разных стилистически окрашенных языках и с различной убедительностью, по сути, говорили об одном и том же – о высшем смысле жизни. Они подсказывали читателям,  «как жить в радости и удовлетворении». На простых житейских истинах  и примерах из личной жизни и мирового  человеческого опыта убеждали читателей в том, что «человеческий ум и человеческое сострадание находятся в равновесии» и что даже несчастный случай может стать, как например, по мнению Далай-ламы, источником внутренней силы. Успех в жизни зависит от нашей личной мотивации и решимости и уверенности в себе.

Автор, его святейшество Далай-лама убеждён, что чувство удовлетворённости – это главный фактор в достижении счастья. Оно достигается, как принято, тремя  состояниями:  телесным здоровьем, материальным достатком и наличием друзей и товарищей. Все эти факторы — суть источники счастья. Однако существует еще один, ключевой фактор, - подчёркивает автор, - который позволяет индивидууму наиболее полно использовать остальные факторы для достижения счастья и удовлетворения, — состояние ума. Этот фактор является решающим.

Спорно второе условие, хотя оно всегда желательно, разумеется, в нашей неровной и неравной с другими по степени материального благополучия жизни. Зато бесспорны для меня следующие принципы дарения любви и сострадания Далай-ламы:

- сострадание – самое чудеснейшее и ценнейшее человеческое качество. Человек по природе своей добр и сострадателен;

- наше здоровье процветает в условиях человеческой любви. В этом заключена возможность проявления сострадания в нас.

Истинное сострадание, по мнению священника, исповедующего буддизм, подразумевает, что других людей мы считаем важнее себя самих, но предварительно надо попрактиковаться в выработке «равностности ко всем».

 На этом главном жизненном принципе австрийский  психиатр, психолог и невролог, бывший узник нацистского концентрационного лагеря, создатель теории логотерапии, или экзистенционального психоанализа Виктор Эмиль Франкл строит свой документальный автобиографический рассказ «Скажи жизни «Да!» о мучительном жизненном отрезке своего пребывания в одном из самых страшных нацистских концентрационных лагерей в Аушвице  во время Второй мировой войны, о безграничных возможностях человека выживать в самых страшных нечеловеческих жестоких условиях, когда его  жизнь висит на волоске. На примере многих узников автор показывает, что если у человека не остается никакой цели, то у него пропадает и желание жить. Своей главной задачей Виктор Франкл ставит описание внутреннего состояния узника, его реакции на происходящее: у кого есть "зачем", тот выдержит любое "как".

 Спасательным кругом в этом  бесконечном бесправном существовании была мечта, у каждого своя, у автора – написать книгу об этом беспощадном испытании ради спасения других людей. Когда мой сын прочитал  о тех адских условиях, в которых жили заключенные, он понял, что многие его проблемы, так же как и других окружающих  его людей, являются не проблемами, а ничтожными недоразумениями, с которыми им вполне по силам справиться самим, а не жаловаться и винить в сложившихся обстоятельствах  кого-то.

В. Франкл утверждает следующее мнение на страницах книги - что ни делается, все к лучшему, а желание жить не надо терять, что бы ни случилось с нами. И это он подтверждает многими примерами из своего мрачного периода жизни в Аушвице. Виктор Франкл попытался также ответить на вопрос - как далеко может зайти человеческая жестокость, которая оказалась беспредельной, когда человек пытался выжить и занять место "поближе к теплу", а также, что человека заставляет  оставаться человеком в любых ситуациях.

Автору книги с жизнеутверждающим названием «Скажи жизни «Да!» было свойственно, как  истинным героям  античной трагедии, внутреннее зрение: созерцание Бога, который и вывел его на простор, как миллионы других страждущих и верящих в него: «Из теснин воззвал я к Господу, и ответил мне Господь и вывел меня на простор…  В этот день, в этот час началась твоя новая жизнь – это тебе известно. И ты шаг за шагом вступаешь в эту жизнь, снова становишься человеком... Главным его достижением становится то несравненное чувство, что теперь он уже может не бояться ничего на свете, кроме Бога... Ибо я чувствовал в тот момент истинность слов Песни Песней: «Положи меня, как печать, на сердце твоё… ибо крепка, как смерть, любовь».

По прочтении книги мы с сыном пришли к важному выводу. Нам всем не стоит забывать о тех, благодаря кому мы обязаны своей жизнью и вполне сносными условиями нашего существования. Наши предки отдали многое ради своих близких и любви к Родине и испытали такие тяготы и лишения,  которые  нам даже не снились в кошмарном сне.

Болгарский философ и духовный учитель О.М. Айванхов (1900-1986), синкретически соединивший в своём учении  христианские идеи и восточные религии,  полностью разделяет мнение о пользе страдания в нашей обыденной жизни для полноценного осмысления бытия: «Человек не может преобразиться, пока возмущается условиями своего существования на земле, а его идеалом является жизнь без страданий. Я не говорю, что не надо искать средства от страданий. Наоборот. Но на современной стадии развития земли и в нынешнем положении своей эволюции человек не может не страдать. Земля служит исправительным домом и в то же самое время центром обучения. Когда человек знает, как воспринимать страдание, он приводит в действие скрытые силы, которые совершают в нем огромную работу. Тот, кто не страдал, остается в бедности, он подобен художнику, у которого нет красок, чтобы писать свои картины. И, наоборот, тот, кто страдал, может использовать все свои прожитые ощущения, чтобы дать своей жизни краски, выразительность, глубину. Все, кто совершили что-то великое в своей жизни, очень много страдали. У них были черные чернила, и именно из этой черной краски они извлекли самые прекрасные цвета» («Мысль дня»).

К этому внутреннему духовному стержню неоднократно обращается наш современник, мой однокурсник по факультету журналистики МГУ,  автор биографической книги «Вольному воля. Долгий путь к себе» международник Александр Пожарский. Пользуясь случаем, хочу его поблагодарить за бесценный подарок – две его книги, которые он мне дружески преподнёс в Москве в мой день рожденья – 8 июня 2015 г.

«Когда мы были молодыми…»

Сорок лет прошло со дня нашего выпуска факультета журналистики  МГУ в 1975 году. На юбилейное торжество приехали с полсотни человек из разных уголков  ближнего и дальнего зарубежья: Израиля, Молдовы, Украины, Центральной России, Узбекистана (в моём лице). Многие однокурсники на долгожданной традиционной  встрече выпускников – 5 июня 2015 г.  - для меня открылись впервые, благодаря их  творческому осмыслению своего непростого жизненного пути.

В своей автобиографической книге «Вольному воля. Долгий путь к себе» Александр  Пожарский с детской искренностью и  без всяких прикрас рассказал, как он спотыкался, падал, вставал и снова шёл к своей главной мечте – поступить на факультет журналистики МГУ и в будущем стать известным писателем. Благодаря своему настырному характеру и силе воли ему, коренному сибиряку,  удалось впоследствии стать  журналистом-международником,  долгие годы работать корреспондентом в Бонне и выпустить на основе своих  политических обозрений книгу «Политика без совести есть криминал».

Александр, невзирая на  свой нынешний международный статус дипломата,  продолжает увлечённо изучать классическую мировую  литературу и с помощью  классиков, в частности Л.Н. Толстого,  ему удалось ответить на главный вопрос. Всех одарённых людей, действительно, волнует: есть ли в их душе «источник ключевой воды», тогда как общение  и книги – это «наборная вода». Прочитав в дороге  обе книги А. Пожарского, я подарила их моему сыну, чтобы он, как и я, мог пригубить выстраданные талантливым писателем истины из этого «источника живой  ключевой воды» и сегодня стать чуточку сильнее в борьбе за своё достойное место под солнцем, по сравнению со вчерашним днём.

 В этом знаменательном юбилейном для нашего выпуска году мы отпраздновали мой день рожденья совершенно по-родственному, в узком  кругу моих  однокашников в «Аптекарском огороде», больше двух столетий назад основанном  Петром I  на нынешнем Проспекте мира, где обычно сейчас  собираются выпускники МГУ. Стоял необыкновенный тёплый июньский  день. Несколько моих закадычных  друзей со студенческой поры устроились на  деревянной парковой скамейке возле пруда. Мигом собрали скатерть-самобранку, на которой  золотились  с любовью приготовленные спозаранку моей  заботливой тётушкой Розой из Подмосковья румяные азиатские самсушки, начинённые тыквой. Шипучее французское  шампанское и отечественный «Кагор», предусмотрительно спрятанные в  непрозрачном целлофановом пакете, высовывали свои открытые  стеклянные горлышки, соблазняя  дружеский круг  к лёгкому опьянению, и безмерно распаляли наш аппетит. Мы охотно смаковали вино на открытом воздухе под сенью цветущих пряных акаций. Закусывали нектарные напитки шоколадными конфетами и самсой. На десерт читали вслух на память лирические стихи, вспоминали безмятежное прошлое и шутили по каждому поводу и без повода, как в далёкие студенческие годы.

Мы их провели по двум главным московским адресам: на Воробьёвых горах, где располагалось студенческое общежитие журналистов в знаменитой высотке,  и на Моховой улице (бывшем Проспекте Маркса), на которой возник в январе 1755 г. целый университетский квартал со своими традициями и образом жизни. В 1952 г. здесь был основан  факультет журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова. Ректор Московского университета В.А. Садовничий справедливо считает, что отсчёт своих лет факультет журналистики должен вести с 1755 г., когда основатель Московского университета Михаил Ломоносов сформулировал основные задачи журналистики.

Каждый выпускник с сорокалетним стажем из этой тёплой встречи с однокурсниками наверняка взял с собой кусочек  коллективной памяти  - цветастого лоскутного одеяла, в которое он наряду с другими однокашниками оставил свой заветный стежок прочной шёлковой нитью сокровенных воспоминаний: «Когда мы были молодыми…».

Семейная пара Маслюковых из Владимира вспоминала, как   на первом курсе журфака МГУ наш лектор по античной литературе, проф. МГУ Е.П. Кучборская (1910-1988) всем советовала: «Отучитесь читать быстро»  и требовала от нас знания античных текстов – «Илиады» и «Одиссеи» Гомера, прежде всего: подробного описания щита Ахиллеса, подробного рассказа боя  Ахиллеса с Гектором и, как дважды два, надо было наизусть знать хотя бы начало «Илиады», которое я помню до сих пор: «Гнев, Богиня, воспой Ахиллеса,  Пелеева сына…».

С тех пор прошло больше 40 лет, а мы на юбилейной встрече выпускников журфака МГУ  до сих пор вспоминали, как она не читала, а проигрывала и проживала свои лекции в Ленинской (или Коммунистической) аудитории МГУ на Моховой. Мы уже  на первой зимней сессии начинали сами говорить гекзаметром: «Так в груди у тебя непреклонен дух твой высокий» . Уже на первом курсе  усвоили на всю оставшуюся жизнь, что древние греки между смертью и бесчестьем выбирали первое и больше всего ценили «эйдос» - «воинский долг»,  «честь», «сущность»,  а не форму, в отличие от  древних римлян-подражателей, которых Кучборская не любила и на экзамене не спрашивала о них. В «Илиаде», - утверждала специалист по античной литературе, -  воины боролись  не за Елену Прекрасную, не её судьба волновала их, а «эйдос» – воинский долг вёл их в бой. Одиссей во второй песне «Илиады» преграждает путь войску, не дав ему бежать с троянского побоища и тем самым не дав позабыть «эйдос». Когда  лектор произносила это слово, она возносила руки к небу и заставляла нас  испытывать настоящий катарсис – очищение души – чувство, знакомое древним грекам. Вместо положенных по программе часов по древнеримской литературе  дополнительно демонстрировала нам, точнее, проживала перед нами, как в античном театре,  трагедии Эсхила, Софокла, Еврипида («Провёл по струнам души тяжким смычком печали»), комедии Аристофана.

Преподаватель  могла сделать исключение для Овидия и ещё двух-трёх имён из истории древнеримской литературы –  уже не помню кого, без которых нельзя было никак обойтись.  «Послание к Пизонам» Горация лектор упоминала, в связи с «Лаокооном»  Лессинга» или «Поэтикой» Аристотеля.  Виргилия вспоминала, в связи с  рассказом о «Божественной комедии» Данте, но это уже была более поздняя эпоха Возрождения.

 Молодые парни, незадолго до этого отслужившие в рядах Советской Армии, зная об экстравагантности преподавателя, «человека из античности», шли к ней на экзамен, как на войну, зная, что будут убиты в первые секунды боя. Девчонки теряли голос, когда она выкидывала в форточку  или с высоты  балюстрады на третьем этаже вниз зачётки самых нерадивых студенток и указывала на дверь: «Вон!» Хуже того, одну студентку она вывела в «коридор позора» и всем прохожим, кто с ней здоровался, торжественно сообщала: «У нас на факультете завелась дура!» и  представляла её во всей унизительной красе  коллегам и студентам.

Для многих первокурсников из-за своеобразной требовательности профессора первая сессия стала последней. Эта Мегера из античного царства мне тоже поставила  «неуд», но я не растерялась и пришла пересдавать ей экзамен по «античке» уже на второй день,  и она мне поставила «отлично» с восклицательным знаком, дважды подчеркнув новую оценку и благосклонно дав зелёную улицу к финишу университетской Олимпиады. С того дня я вышла на  свой должный уровень: получать только «хорошо» и «отлично» по всем предметам. С тех пор я привыкла побеждать даже тогда, когда тебя одним махом валят на лопатки, а тебе нужно доказать, что ты не лох, не «халам-болам» и правда за тобой.

Елизавета Петровна, ссылаясь на древних греков, впервые для нас, чуть ли не с первой лекции, определила суть античной литературы и человеческой жизни  – заговорила о «быстротечности бытия». Она утверждала, что человек, прочитавший «Илиаду»,  отличается от человека, не прочитавшего её. Великий русский поэт «серебряного века» Н. Гумилёв в 1921 году в большевистской тюрьме перед расстрелом читал Евангелие и Гомера, наверное, потому, что это пропуск в вечность. По ходу лекций на первом и третьем курсах Е.П. Кучборская  извинялась, что не может в рамках университетской программы рассказать нам обо всём, но хочет, чтобы мы хотя бы  знали, где что лежит (в книжном шкафу).

На третьем курсе Елизавета Петровна  выводила «формулу счастья» из романов Стендаля («Оставьте мне мою идеальную жизнь!» - Жюльен Сорель  из романа «Красное и чёрное»), возвещала нам о принципе жизни Брандта у Ибсена («Всё иль ничего») и цитировала из того же Ибсена: «Вопрос, а не ответ моё призванье». В этом грандиозном и глубоком масштабе охвата  и изучения мировой литературы и заключалось широкое университетское образование.

Павла  Катаева, сына знаменитого писателя  Валентина Катаева, - вместе с его ни в чём не повинной соседкой Юлей, -  профессор «не от мира сего» однажды выгнала из аудитории только за то, что он случайно выронил книгу и таким образом невзначай наделал шуму, оборвавшего её на полуслове-полувздохе. Оба студента  до конца лекции дожидались её в пустом коридоре, чтобы извиниться, хотя это было последнее занятие. Царственным жестом она великодушно простила первокурсников, но дала им понять, как нужно уважать  её предмет и её саму. Павел благоговейно говорил впоследствии вслед за Е.П. Кучборской, что «литература для человека – духовная жизнь».

Однажды студенты  задали преподавателю вопрос на засыпку о мате: «Правда ли, что русский мат пришёл к нам из монгольского языка или он имеет какое-то другое происхождение?»  И она охотно ответила, что все эти нецензурные выражения встречаются в различных русских рукописях ещё задолго до монгольского нашествия. Никакие привнесённые извне слова не могли бы так прочно войти в язык и жизнь нашего народа. Мат, несомненно, является достоянием русской национальной культуры, - заключила она под бурные продолжительные аплодисменты аудитории. Кучборская могла говорить со знанием дела абсолютно обо всём.

Только сейчас, съев собаку в журналистской профессии, пройдя огонь, и воды, и медные трубы,  мы стали понимать, как много нам дал университет, наш журфак и наши преподаватели:

- Александр Васильевич Калинин, строгий и чёткий ас русского языка.     - Юрий Филиппович Шведов, чьи лекции мы ещё застали. Именно он нам растолковал  «Скандинавские саги», Данте, Боккаччо, Петрарку, Рабле, Сервантеса. Однажды в заключение своей лекции о «Дон Кихоте» он сказал: «Ребята, если вас назовут дон-кихотом, не обижайтесь, это не так уж плохо». Литература учила нас быть донкихотами.

- Е.П. Кучборская, уникальный лектор от Бога, учёный, глубоко анализировавшая творчество Золя и Бальзака, других реалистов 19 века во Франции и недооценённая трагическая  актриса в одном лице, дававшая  нам спектакли одного актёра, не похожие на сухие академические лекции. Легенда из легенд Е.П. Кучборская обладала абсолютным чувством внутренней свободы, благодаря которому она нам открыла великую и близкую ей по духу культуру детства человечества – античности.  

- Бессменный декан с середины 1960-х годов и ныне Президент журфака, высокий специалист по  зарубежной (современной американской) журналистике  Я.Н. Засурский. Крестный отец нескольких поколений выпускников-журналистов больше всего ценил в своих питомцах «непослушание». «Это не всегда большой грех», - говорил он. В этом году патриарх нашего журналистского братства встречал выпускников в парадном чёрном костюме в инвалидном кресле, но с какой отеческой любовью и вниманием к каждому из нас.

- Блистательный Станислав Вацлавович Рожновский превосходно  читал лекции по немецкой литературе  ХХ века. До сих пор ему благодарна за то, что он мне поставил высший балл на экзамене. В билете было два вопроса. На первый  вопрос о романе  «Доктор Фаустус»  Томаса Манна я вдохновенно рассказала  преподавателю, а вот на второй вопрос о творчестве Генриха Манна ничего сказать не могла, так как не любила этого писателя и не могла осилить до конца его тяжеловесные романы о королевской династии и придворных интригах.

- Людмила Евдокимовна Татаринова приоткрыла для нас узкие врата в мир древнерусской литературы, за что мы  остались ей очень благодарны.

- Эдуард Григорьевич Бабаев (1927-1995), поэт и учёный, тонкий исследователь отечественной словесности, проницательный мемуарист, собеседник Анны Ахматовой, блистательный университетский лектор. Знаток русской литературы и журналистики XIX в., он нам донёс «золотой век» изящной литературы в исторических лицах, датах, диалогах, дневниковых записках и  исповедальных интонациях известных и малоизвестных писателей и поэтов, самозабвенно творивших историю русской литературы. Э.Г. Бабаев был уроженцем Ташкента. Никто лучше его не написал воспоминания о литературном Ташкенте военных лет,  посмертно опубликованные его дочерью Елизаветой. 

Мой земляк и Учитель часто бывал моим гидом во время прогулок по Москве от факультета журналистики на Моховой до старого Арбата, где он жил со своей семьёй. По дороге мы обсуждали  научно-методические вопросы, связанные  с курсовой («Маленькие трагедии Пушкина») и позднее выпускной (История «Антологии армянской поэзии», 1916 г. В. Брюсов и А.М. Горький.) работами. Их я писала под руководством Э.Г. Бабаева. Это были самые счастливые, наполненные творческим вдохновением годы  учёбы. Книга Э.Г. Бабаева «Высокий мир аудиторий…»,  куда вошли лекции по истории русской литературы, которые автор почти четверть века читал на факультете журналистики  МГУ, а также его избранные научные статьи, посвящённые творчеству Л.Н. Толстого и журналистике  рубежа двух  эпох – Евангелие на моём рабочем столе.

После  встречи выпускников мы возвращались поздно вечером на метро с моей  бывшей однокурсницей. Татьяна Соловьёва (Братышева) нашла ключевую формулу  счастья нашей молодости:  «Студенты технических вузов зубрили формулы и решали математические уравнения, а мы пять лет читали книги». Читать нас учили  «с чувством, толком, расстановкой». Так что сегодня каждый из нас с благодарностью может сказать: «Я кланяюсь низко познания морю безбрежному». В  юбилейный торжественный день встречи выпускников мы не только распевали авторскую песню Олега Митяева: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», но и с упоением восклицали вместе с другими выпускниками: «Боже, как же нам повезло!..  Мы были свободными в несвободной стране!»

Эпилог. Путь домой

         Поезд Новосибирск-Ташкент идёт раз в восемь дней, так что по пути домой пришлось снова, как в Москве, зарегистрироваться на сей раз в рубцовском гостиничном комплексе «Алей» до 2 июля и тем самым избавить себя от  возможных претензий  пограничников при пересечении российско-казахской (станция Локоть) и казахско-узбекской границы (Сарагач- Черняевка). После встречи с сыном мне совсем не хотелось пребывать почти неделю без дела в заурядной гостинице в  провинциальном российском городке, который славится плохими разбитыми дорогами, разграбленным в лихие 90-ые  и бесхозные нулевые годы МТЗ, повальной безработицей горожан и  беспощадными кровососами -  комарами и мошкарой, от которых нет спасения никому – коренным горожанам и приезжим-транзитникам. После посещения деревянной  «Церкви всех святых» с характерным для провинции внешним наивным декоративным  убранством, огромным  центральным медным куполом,  малолюдными прихожанами  я направилась в свою гостиницу, где приобрела трёхдневную путёвку на базу отдыха «Лесная сказка» в 60 км от Рубцовска.

Озеро Перешеечное в сосновом ленточном бору встретило меня лёгким бризом, свежим воздухом, густым ароматом лесных цветов и целебных трав – чабреца и пустырника,  тонким запахом пересохших от жары белых грибов и сыроежек, неспелых диких ягод красной смородины. Песчаный малолюдный пляж для купания с разбитыми шезлонгами; сухой чистый лёгкий воздух;  завораживающая тишина, нарушаемая  только  раскачиваемыми  верхушками сосен;  уединённое проживание на отшибе базы в  деревянном коттедже мигом сняло нервное напряжение последних дней.

В день отъезда я решила ещё раз окунуться в прохладное озеро и поиграть с его игривыми  волнами. Увы, за это мимолётное удовольствие пришлось распрощаться с золотыми серёжками, которые унесло  бойкой встречной волной. Пропажу я обнаружила только полчаса спустя, когда принимала  душ после купания. Мои новые друзья, туристы из Красноярка Владимир и Светлана,  пошутили по этому поводу: «Кто-то бросает в озеро медную монетку, чтобы вернуться сюда, а вы расплатились золотом за этот райский уголок в Алтайском крае».

В день отъезда из Рубцовска я отправила сыну посылку, в  которой были две книги А. Пожарского и местные деликатесы. За время моего месячного отсутствия в Ташкенте горляшки свили гнездо на подоконнике на кухне, как в далёкие  лучшие времена, когда мой сын подкармливал диких голубей из окон нашей однокомнатной квартиры на втором этаже. Горлинки вернулись на знакомое  насиженное место. Это хороший знак: «Скоро будет праздник и на нашей улице!»

p.s.   Мои путевые заметки написаны по горячим следам. Сюда не вошли большие куски воспоминаний. Это  насыщенное  душевным общением с родными,  десятидневное проживание у тёти Розы (Розы Агалуевны Григорянц) в Немчиновке (Подмосковье);  посещение музея-мастерской  А.С. Голубкиной;  Галереи искусств Зураба Церетели и  нового Армянского храмового комплекса в Москве;  незабываемое  присутствие на Всероссийском пушкинском дне (6 июня)  на Пушкинской площади в Первопрестольной;   визит к моим  старейшим друзьям Лукьяновым-Голубкиным в Поваровку Московской области (49 км Ленинградского шоссе). Другие разнообразные впечатления от минувшей  поездки по разным городам России, растянувшейся ровно на месяц, ждут своего часа воплощения в строчках.

Одна из первых откликнулась в интернете на «горячие» путевые заметки  моя бывшая однокурсница Татьяна Соловьёва: «Гуарик, милая! До чего же нежно и трепетно ты переплела в этой статье личное, глубоко интимное и - общее, высокое! Умница! А фотографии подтверждают: и красавица! Добрых и радостных тебе встреч, событий, друзей! Удачи и радости!».

Гуарик Багдасарова
Ташкент, 04/08 07 15 .

Библиография

Бабаев Э. Воспоминания. – Спб., 2000.

Бабаев Э. Высокий мир аудиторий. –  М.: Факультет журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова, 2008.

Волкова П. Портреты – М.: Хорошая книга, 2014.

Волкова П. Мост через бездну. – М., 2015.

Далай-лама. Гарвардские лекции. – М.: Изд-во «Цонкапа», 2003.

Чиксентмихайи М. В поисках потока:  Психология включённости в повседневность. – М., 2013.

Наш дом на Моховой (1952-2002). Дорога длиной в 50 лет – М.: Ф-т журналистики МГУ, 2002;

Пожарский А. Вольному воля. Долгий путь к себе. – М., 2009.

Прилепин З. Обитель. -  М., 2015

Сурожский А. Последние беседы. – М.: Духовное наследие,  2012.

Франкл В. Сказать жизни «ДА!». Психолог в концлагере. – М., 2013.

Человек с другой планеты. Е.П. Кучборская в воспоминаниях коллег и выпускников ф-та журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова. Лекции. Статьи. - М., 2014.

Шестопалов С., Молчанова О. Астрология взаимоотношений. – М., 2010.

---