«Кто что ни говори, а подобные
происшествия бывают на свете, – редко, но бывают».
(Н. В. Гоголь)
«Провинциальные анекдоты» – один из тех редких
случаев, когда сравнительно современная пьеса становится классической, а сам
драматург – Александр Вампилов
(1937-1972) классиком XX века. Две трагикомических коллизии – «История с
метранпажем» и «Двадцать минут с ангелом» – уже стали одними из самых известных
театральных сюжетов. А. Вампилов пишет одноактную пьесу «Двадцать минут с
ангелом» в 1962 году, а в 1968 – «Историю с метранпажем». Эти одноактные пьесы
легли в основу спектакля «Провинциальные анекдоты».
«…Александр Вампилов – из тех редких имён и явлений в
отечественной литературе, для которых
громкие публичные слова как бы малы и «жмут». Они другой меры… Прежде чем говорить о Вампилове, хочется
помолчать – и над судьбой его, при жизни не баловавшей признанием, рано
оборвавшей эту жизнь, и перед встречей с героями, стоящими в той стороне, где
не бывает тесно от многолюдья, потому что добро, свет, совесть и надежда там
негромкие, неземные, и убедительные…» - говорил о нем сибирский писатель
Валентин Распутин.
Александр
Вампилов прожил недолгую жизнь, но успел написать около 70-ти рассказов,
сценок, очерков, статей, фельетонов и шесть пьес. «Провинциальные
анекдоты» можно рассматривать как своеобразную новую ступень в творчестве
молодого драматурга — переход от комедийной лирики к социальной сатире, к
глубоким пластам социальной психологии, к сюжетам, одновременно простым и
виртуозным, чреватым острыми, парадоксальными ходами. Более того,
«трагикомическое представление в двух частях» позволяет говорить о растущем
интересе Вампилова к нравственно-философской проблематике, недаром так
настойчиво возвращается драматург к рубежным ситуациям жизни и смерти в своих
наиболее зрелых и наиболее значительных пьесах: «Утиной охоте» и «Прошлым летом
в Чулимске». Произведения
А. Вампилова после его ранней гибели из-за несчастного случая (его моторная
лодка перевернулась на Байкале в низовьях Ангары) были переведены на многие языки мира.
В
2003 году в Иркутске в сквере Драматического театра имени Охлопкова был открыт
первый памятник Александру Вампилову работы московского скульптора Михаила
Переяславца. Идея памятника принадлежит иркутскому поэту Геннадию Гайде. В 2007
году в Москве во дворе театра «Табакерка» был установлен памятник Александру
Вампилову (скульптурная композиция «Драматурги Вампилов, Розов, Володин»). В
2012 году на родине драматурга в Черемхове Иркутской
области был установлен памятник Александру Вампилову. Именем Вампилова назван астероид
(малая планета) № 3230. Жизнь его продолжается в экранизации («Старший сын»,
«Прощание в июне», «Несравненный Наконечников», «Прошлым летом в Чулимске», другие фильмы) и театральных
постановках его пьес.
Первый показ трагикомического
представления «Провинциальные анекдоты» в Ташкенте состоялся пятого ноября 2016
года в Государственном Академическом
Русском Драматическом театре Узбекистана. Однако до сих пор этот спектакль в
программках и на афише значится как премьера, и это справедливо, так как такая
сложная психологическая социальная драма должна созревать на сцене не один
месяц, чтобы достичь апогея в зрительском восприятии. Забегая вперёд, скажу,
что многие поклонники творчества А. Вампилова уходили со спектакля растроганные
до слёз, другие ругались последними словами: «Чернуха!», а третьи, вроде автора
этих строк, пытались разобраться,
чего же
в постановке режиссёра, Заслуженного артиста Узбекистана Михаила
Каминского, было больше - необходимого катарсиса-очищения или всё-таки нагнетания
«низменных страстей» без их перехода к
«возвышенным чувствам»?
Трагикомедия
«Провинциальные анекдоты» состоит из двух актов, разных по сюжету, но
объединенных одной главной мыслью, – она о жизни простых людей в сибирской глубинке,
о командировочных и неудачливых гастролёрах, останавливающихся на короткое время и отрывающихся на полную катушку в дешёвых гостиничных
номерах с обшарпанными стенами, заклеенными
газетной периодикой. В первой части это: Виктория,
простая и наивная девушка, устраивающаяся на работу (Ксения
Уринова); высокопоставленный чиновник местного разлива, авторитарный
до маразма администратор гостиницы Калошин
(Заслуженный артист Узбекистана Олег Васильев); спивающийся врач, приятель Калошина Рукосуев —– Сергей
Шамсутдинов, молодой холостой человек,
преподаватель физкультуры Камаев —–Олег Терновой; жена Калошина,
официантка ресторана «Тайга» Марина —
Диана Тюменева.
В каждом таком одиночном номере провинциальной
гостиницы установлены телефон и репродуктор, символически соединяющий
командировочную неприглядную жизнь постояльцев гостиницы с далёкой Москвой. Из него непрерывно льются
то заздравные парадные марши, то
лирические песни Валерия Ободзинского («Эти глаза напротив…») или прямая
трансляция футбольного матча – отдушина для заядлых болельщиков, вроде
метранпажа Потапова (Оскар Усманов).
Пьеса
могла быть названа не «провинциальные», а «гостиничные» анекдоты, так сильна,
так выявлена в ней власть над людьми этого особого мира, этого особого
пространства, случайного, временного для его постояльцев и вместе с тем глубоко
закономерного, обладающего своим незыблемым укладом, пространства
ограниченного, небольшого и в то же время бескрайнего — «Тайги».
Стук в дверь, и в одиночном номере Виктории появляется Потапов,
небольшой сухощавый мужчина лет сорока. На нем серые брюки, светлая рубаха,
галстук и дешевый вельветовый пиджак. Этот скромного вида человек сейчас явно
раздосадован. По сценарию первого акта спектакля, специалист типографского дела
Потапов, приехавший в провинциальный городок из Москвы, страстный футбольный
болельщик. Они знакомятся. В номере у Виктории есть репродуктор, и она его
одалживает соседу, у которого он не работает. В это время в номере появляется
администратор гостиницы Калошин, вынуждая Потапова ретироваться, так как после 23-х
часов посторонним нельзя находиться в номере.
В ходе обстоятельного разговора с Викторией Калошин узнает, что Потапов
командировочный из Москвы и работает метранпажем. Незнакомое слово заставляет администратора насторожиться
и испытать животное чувство страха.
Калошин судорожно начинает звонить всем знакомым, пытаясь понять значение этого
слова. В итоге, страх доводит
администратора почти до инфаркта. Только в конце первого действия, выяснив,
наконец, значение незнакомого слова
(«метранпаж» - всего-навсего «наборщик в типографии»), он успокаивается и снова
преображается в прежнего властного чиновника на глазах у зрителей. Между тем на сцене разыгрываются
нешуточные страсти: зрители хохочут, не
умолкая, сопереживая героям, случайно попавшим в умопомрачительные ловушки на
пустом месте. Первый акт разыгравшейся комедии сопровождается возвращением в
номер Потапова, который, торжествуя, объявляет о победе любимой команды. Но это
были только цветочки…
Действие второго акта спектакля
разворачивается в двухместном номере той же захолустной гостиницы. Раннее утро.
С тяжелого похмелья поднимается Угаров
(Игорь Зирко), экспедитор, командированный по делам в этот забытый Богом таёжный
городок. С трудом находит "заначку", припрятанную шофёром Анчугиным
(Антон Кораблев). Собутыльники долго
и скучно решают проблему, где, у кого можно занять в долг три рубля на выпивку.
Постояльцы, проживающие в соседних номерах: заезжий скрипач Базильский (Янис Шарипов), прозванный сходу Угаровым «Кудрявый»; молодожёны инженер Ступак
(Константин Пирожков) и студентка Фаина
(А. Сальманова) - категорически
отказывают одолжить бедолагам «трёшку»
на похмелье. Коридорная гостиницы по
прозвищу "Цветочек» приехала на заработки из Средней Азии (удачная
режиссёрская находка М. Каминского) – эту нововведённую в ткань спектакля роль
вместо Васюты в вампиловской пьесе убедительно
сыграла актриса Зульфия Раимкулова. «Пожилая,
усталая женщина, с резким рассерженным голосом», мешая русские слова с узбекскими,
открыто возмущается заезжими выпивохами, закидавшими номер пустыми бутылками
из-под водки.
И только один человек с улицы отзывается на отчаянный
вопль в открытое окно Угарова – это случайный прохожий агроном
Хомутов (Валерий Юлдашев). Он, на свою беду, предлагает незнакомым постояльцам
гостиницы совершенно безвозмездно сто рублей. Тогда, в середине 60-х годов
прошлого века, это была средняя месячная заработная плата служащего. И тогда
собутыльники с похмелья, подозревая какой-то подвох в благородном жесте
незнакомца, не веря в искренность альтруиста, учиняют ему жёсткий допрос с
пристрастием, причём, при свидетелях из соседних номеров гостиницы: «Сто рублей просто так, за здорово живешь –
ну, кто тебе поверит, сам посуди…» (Анчугин).
Сперва Хомутов пытается общественности в лице постояльцев простыми словами донести
логику своего поступка:
- Я здоров, А вот с вами что, товарищи? Неужели
все вы этого не понимаете? У одного человека ни копейки, у другого червонцы.
Одному деньги необходимы, а другой их копит. Так вот, второй дает первому,
делится с ним, помогает. Что же тут особенного? Это же так просто.
Но слова правды гостиничная публика принимает за
чертовщину и уже готова позвонить в милицию или в психбольницу. И тогда агроном
Хомутов вынужден был рассказать свою печальную жизненную историю о том, что эти
деньги предназначались для его матери, с которой он шесть лет жил в разлуке,
всё собирался ей помочь и повидать её, но так и не успел. Три дня назад он её
похоронил, а деньги решил отдать первому встречному, кто в них больше нуждается, как бы в память о матери
и в искупление своих грехов. Эта исповедь героя и последовавшее за ней молчание
стали долгожданной кульминацией второго действия спектакля.
Режиссёр-постановщик пошёл дальше: в приглушённом
свете софитов все персонажи поднимают освещённого в центре сцены Хомутова над
собой и несколько раз вертят по кругу: у него вырастают белые крылья. Он преображается в
молчаливого ангела. Казалось бы, двадцать минут с ангелом должны перевернуть
весь мир и привести к катарсису – нравственному усилию, очищению: на миг показалось, падшие ангелы воспрянут и
обретут человеческий облик. Но всё закончилось, как всегда, с точностью
наоборот. "Расследование" завершилось большой поголовной пьянкой, так сказать, «за
помин души», в которой все герои спектакля приняли участие.
В финале пьесы А.
Вампилова Анчугин и Угаров запевают:
«Глухой, неведомой тайго-о-ою…/ Сибирской
дальней стороной / Бежал бродяга с Сахали-и-ина / Звериной узкою тропой…». Базильский подыгрывает им на скрипке. Так они
поют: бас, тенор и скрипка.
Продуманная в мелочах
обыденная сценография и костюмы (Сергей
Чернов), передают обратную нелицеприятную сторону жизни
сибирской провинции, до которой, видимо, так и не дошла эпоха оттепели.
Примечательно, в конце спектакля из раскрытого окна гостиницы открывается
двусмысленный вид на длинную пустынную дорогу с деревянными высоковольтными
столбами посреди бескрайней тайги.
В начале и в конце
спектакля, нарушая временные рамки
трагикомедии, появляется родоначальник этого жанра Николай Васильевич Гоголь (Алексей Извольский), из шинели которого вышли все русские писатели, по мнению Ф.М. Достоевского[1]. Режиссер неспроста вывел на сцену
русского классика, ведь "Провинциальные анекдоты" Вампилова во многих
моментах созвучны гоголевскому "Ревизору" - сюжетная линия, элементы фарса и гротеска,
"говорящие" фамилии героев.
Зрители, благодаря
оригинальным режиссёрским находкам, смогли прозреть историю на все времена,
вызывающую «смех сквозь невидимые миру слезы», когда одна крайность переходит в
другую: смех – в молитву, а любовь к человеку застывает проклятием на устах.
Гоголь, заглянувший в номер провинциальной таёжной гостиницы и увидевший «весь
этот прозаический существенный дрязг жизни»[2],
должен был упасть и разбиться, но он только хитровато улыбнулся и,
прикрывшись тёмным длинным плащом, исчез, продолжив путь своего духовного
восхождения к новым рубежам.
Гуарик Багдасарова
Фото: Максад Джангиров
.
[1] “Все мы вышли
из “Шинели” Гоголя”, — сказал Ф. М. Достоевский, оценивая ее значение для
многих поколений русских писателей. Но в действительности эти слова
принадлежат, как доказал советский литературовед С. А. Рейсер (см.: Вопросы
литературы. 1968. № 2) французскому критику Эжену Вогюэ, опубликовавшему в
«Rftvue des deuxMondes» (1885. № 1) статью о Достоевском. В ней он говорил об истоках
творчества этого русского писателя. В настоящем виде это выражение вошло в
оборот после того, как в России вышла книга Эжена Вогюэ «Современные русские
писатели Толстой — Тургенев — Достоевский».
Комментариев нет:
Отправить комментарий