Вечер верлибра в Государственном литературном музее Сергея Есенина

        

         Тема вечера поэзии 28 11 19 «Верлибр» привлекла многих любителей свободного стиха. Открывая поэтический вечер в Государственном  литературном музее Сергея Есенина, его научный сотрудник Б.А. Голендер сказал, что площадка музея всегда предоставлялась всем желающим, но в истории литературы и памяти  народной оставались яркие имена таких современных поэтов как Александр Файнберг, Римма Казакова, Вадим Муратханов, Евгений Абдуллаев, Санджар Янышев и другие.  Борис Анатольевич в приветственном слове ко всем собравшимся признался, что сам он  «злостный противник» нерифмованных стихов.

В этот раз в литературно-музыкальной программе выступили  участники семинара молодых (и не очень) поэтов при СП Узбекистана, а также гостья из Мексики, уроженка Джизака, выпускница  факультета журналистики НУУз им. М. Улугбека, поэт и переводчик,  Алина Дадаева. Вёл программу поэт и литературный критик, член СП Узбекистана Николай Ильин.

         По мнению исследователей литературы, первоначально верлибром, или  свободным стихом, в России в начале ХХ века назывались переведённые на русский язык стихи французских поэтов-символистов –  Гийома Апполинера, Поля Элюара, Шарля Бодлера, бельгийца Эмиля Верхарна и других. На практике такие стихи появились задолго до символистов: М. Лермонтов, А. Фет, А.К.Толстой, К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый. Специалисты к свободным формам относят поэму «Владимир Ильич Ленин» В. Маяковского, многие стихи  И. Бродского и А. Вознесенского. Они считают, что даже пушкинскую «Сказку о попе и о работнике его Балде», так называемый фразовик со смежными рифмами (раёшный стих), можно отнести к верлибру.

Программу в есенинском музее открыл актёр Молодёжного театра Узбекистана Александр Колмогоров. В его представлении «верлибр» - непонятное явление. Для него есть только понимание «хороших» и «плохих» стихов. В качестве хороших примеров он прочитал свои произведения из поэтического сборника «Глиняная игрушка» (2010) и совсем новые неопубликованные стихи, которые высоко оценила наша взыскательная публика: «Слепому человеку снится сон», «Красивые в Дамаске купола», «Славянин», «Четыре времени года», «Кошмарные сны актёров», «Как я не стал космонавтом», «Слова влюбляются друг в друга». В этом цикле выделялось первое прочитанное стихотворение, больше всех отвечающее заданной теме: в нём не было заглавных букв и никаких знаков препинания, оно было свободно по  форме  и  графическому рисунку в виде  непрерывного столбика без выделенных строф. Оно выражало  сомнамбулическое состояние человека, мечтавшего во сне увидеть «ворону журавля кого угодно / хоть чёрта в ступе / но успеть увидеть…» и адекватно по содержанию и  форме соответствовало верлибру.

Серьёзный поэт и переводчик Даврон Раджаб, сотрудник журнала на узбекском языке «Мировая литература», представил на суд слушателей свои  переводы трёх стихотворений  ташкентского поэта Санджара Янышева, ныне проживающего в Москве. Ташкентцы знают Янышева как составителя и редактора альманаха центральноазиатской поэзии «Малый шёлковый путь», а также автора книг стихов «Червь», «Офорты Орфея», «Регулярный сад». По мнению критики, присущие поэтике Янышева «противоречивость,  постоянная потребность риска, существование на границе культур и непринадлежность ни одной из них, и в то же время зависимость от разных языковых традиций  - рождают свободу… и тот свет, который пронизывает стихи». Сперва публика познакомилась с текстами в русском оригинале. Их озвучила Ирина Вихрова. Даврон убеждён, что «форма сама выбирает нас, а не мы – форму». Для  Раджаба важно  было передать обнажённую форму стиха, его смысловой каркас, а «музыка слов может обмануть нас», - открыл свой принцип перевода Даврон Раджаб.

         Свои  и чужие разнообразные опыты свободного стихосложения представили: Олеся Цай («Сначала орала музыка…», «Грусть и печаль», «Твой кувшин наполовину море»); Фархад Юнусов – причём, в текстах («Спотыкаются смешные…», «Жизнь спички коротка») и  песнях («Куда исчезла боль?..», «Учи меня, мастер!»);  Наталья Белоедова («Листья отдельно», «Шарабад»), Виктория Осадченко («Летом»). Молодые поэты  перед своим выступлением признавались, что они до конца не поняли и пока ещё не овладели этой формой стихосложения.

         Предваряя выступление гостьи из Мексики, Николай Ильин сделал два вокально-музыкальных приношения, популярные мексиканские  песни на языке оригинала, тепло встреченные публикой,  - «Ты, только ты…», «Ты не смотришь на меня…», сопроводив их перебором гитарных струн.

Алина Дадаева рассказала, что в настоящее время она, в основном, пишет в излюбленной форме верлибра. Для  неё нет значительной разницы между рифмованным силлабо-тоническим способом стихосложения или нерифмованным. В этот свой приезд молодая поэтесса поразила слушателей своей жёсткой поэзией, которую некоторые слушатели назвали «кровожадными страшилками», уже судя только по названиям или первым строчкам её свободных опусов: «На рассвете человек хоронит на заднем дворе кота», «Когда в город приходили дровосеки…», «Торговка», «В августе» (про трупик крокодила), «Благословенна плоть человека, проглоченная удавом» и другие, созданные явно под влиянием латиноамериканской литературы  индейского происхождения. Кто-то видит свет в ночи, кому-то по душе мрак среди бела дня: и то и другое достойно постижения и поэтического осмысления.

Николай Ильин не только попытался объяснить публике простыми внятными словами, что он понимает  под «верлибром», но ещё смог внести ноту  юмора и спасительной для каждого из нас самоиронии. Выступавший сравнил верлибр с «прекрасной дамой, которая вовсе не претендует на украшения: она и так природно хороша, но в ней обязательно должна быть какая-то «заморочка!» Чтобы «отчубучить», чего ещё не было, Ильин продекламировал своё стихотворение «Ночная беседа» из цикла «Изломы цивилизации», уложив всех от смеха наповал:

В двенадцать часов я сказал ему,

Что уже двенадцать часов.

В час ночи я ему намекнул,

Что мне пора бы  домой.

В два часа ночи я предупредил,

Что мы мешаем соседям.

В три часа ночи я заявил,

Что Порошенко – козёл!

В четыре часа я что-то сказал,

Но уж не помню – что.

В пять утра я спросил его:

«Ты меня уважаешь?»

Он думал над этим где-то с час 

И к шести подтвердил, что да.

В семь часов наступил рассвет –  

И мы отправились спать.

Второе стихотворение было не менее смешным. Его лирический герой безуспешно пытался всем понравиться. Оно заканчивалось такими строками: «Просто у меня такое лицо, / что мне самому нравится…». Такие не претендующие на великость стихи моментально входят в наш повседневный обиход, таят в себе неожиданно  для нас много ценного, истинного, но ещё не осмысленного в полной мере.

Завершил вечер верлибра Бах Ахмедов сердечным признанием: «Я люблю верлибр. Для меня он высшая форма поэзии. Каждое слово в этой форме  стиха обнажено. Текст должен выходить  на другом уровне – вне косности мышления, тогда он становится настоящим шедевром. В верлибре тоже есть рифма, но только внутренняя, смысловая, не фонетическая, и много аллитераций, работающих на смысл стиха…»

Бах Ахмедов привёл больше десяти формулировок верлибра, которые сами по себе тянули на «белые» стихи: «Верлибр – это лабиринт, из которого нет выхода, потому что выходов бесконечно много»; «Верлибр – это аритмия вечности»; «Верлибр – это слова, уставшие ходить строем»; «Верлибр – это попытка чистого пространства преодолеть свой ужас с помощью организованного беспорядка»; «Верлибр – это кислородная маска свободы»  и другие.
 В качестве образца он прочитал  несколько своих стихотворений: «Мы сидим в кофейне», «Случай в больнице», «В этом саду расходящихся строчек» и другие. Их можно найти в интернете на «Одноклассниках» и на сайте «Стихи. Ру», а также во  втором его сборнике «Шёпот» (2019).

Для большей убедительности своих предпочтений,  Бах Ахмедов преподал мастер-класс, продемонстрировав два варианта своего стихотворения в классической силлабо-тонической (рифмованной) форме и в форме верлибра, убрав «лишние» слова, что частично устранило рифму и ритмическую гладкость, но выделило смысловое ядро:

В этом саду расходящихся строчек

Спрятана где-то до неба тропа.

Где-то, где слово на выдох короче

И сумасшедшая нежность слепа.

Кто ее сможет спасти от забвенья?

Кто через ночь за собой поведет?

В этом саду, где любое сближенье

Так же опасно, как мартовский лед.

В этом саду расходящихся истин,

Где-то мы встретимся снова с тобой

Словно опавшие ломкие листья,

Так и не ставшие точной строкой.

А теперь производная форма от этого стиха, то есть верлибр:

в саду расходящихся строчек

до неба тропа

короче слово

и слепа нежность

от забвенья - через ночь

сближения лед

в саду расходящихся истин

с тобою снова

опавшие листья

ломкой строкой.

В последнем варианте слово не задерживало мелодии, а становилось её опорой, её выражением, почти нотой. Слушатели долго аплодировали, признавая оба образцовых варианта.

 2019

Гуарик Багдасарова

Фото: Ирина Кепанова