«Шёпот» сокровенной поэзии Баха Ахмедова

         В мемориальном музее Сергея Бородина 12 07 19 состоялась презентация третьего поэтического сборника «Шёпот» Баха Ахмедова.

Она совпала с празднованием «ахматовцами» особого торжества  его любимого поэта после Александра Блока: на днях исполнится 126 лет со дня рождения Владимира Маяковского (19 июля 1893 — 14 апреля 1930).

Владимир Маяковский не сразу начал писать стихи — сначала он собирался стать художником и даже учился живописи. Слава поэта пришла к нему после знакомства с авангардистами, когда первые произведения молодого автора с восторгом встретил Давид Бурлюк. Футуристическая группа, «Сегодняшний лубок», «Левый фронт искусств», рекламные «Окна РОСТА» — Владимир Маяковский работал во множестве творческих объединений. А еще писал в газеты, выпускал журнал, снимал фильмы, создавал пьесы и ставил по ним спектакли. Авангардные авторы: Давид Бурлюк, а позже — Велимир Хлебников и Алексей Крученых - решили объединиться против «эстетики старья», и вскоре появился манифест новой творческой группы — «Пощёчина общественному вкусу». Об этом периоде

         Владимир Маяковский писал в своей автобиографии с вызывающим названием «Я сам»: «У Давида — гнев обогнавшего современников мастера, у меня — пафос социалиста, знающего неизбежность крушения старья. Родился российский футуризм».

         Как оказалось, в музее  Сергея Бородина собралось много поклонников революционной поэзии  Владимира Маяковского, знакомой нам со школьной скамьи. О его многогранном творчестве рассказали молодёжи, которой было достаточно много  среди слушателей, директор  клуба-музея «Мангалочий дворик»  А.В. Маркевич, общественный деятель Ирина Кепанова, профессор ГКУз Ирина Галущенко, член СП Узбекистана Олег Бордовский, член СП России Алексей Кирдянов. Публика вспоминала отдельные полюбившиеся стихи и декламировала их с места вслух наизусть, но, пожалуй, самым интересным в этом литературном параде был доклад главного  героя вечера – автора новой книги «Шёпот» о Владимире Маяковском и о его влиянии  на собственное творчество. Б. Ахмедова со школьного детства волновала поэзия Маяковского. Однажды поэт-бунтарь, глашатай,  даже ему приснился, и тогда в 14 лет Бах написал стихотворное посвящение ему. Выступавший  до мелочей знал его биографию, выразительно прочитал любимые его ранние лирические произведения:  «Облако в штанах», «Лилечке», сквозь которых облик Маяковского возникал таким живым и беззащитным, что его хотелось потрогать руками и приласкать.

         Потом Бах читал стихи из своего нового сборника «Шёпот», и в сознании слушателей выстраивалась неразрывная цепочка преемственных выдающихся голосов  ХХ- начала XXI веков. Это звучавший у истоков ХХ столетия «трагический тенор  эпохи»  (А. Ахматова) - Александр Блок; следующий за ним поэт-трибун, говорящий на языке поэтических метафор и символов Владимир Маяковский; осязаемо-вещная и просторечиво-психологическая интонация поэзия Ахматовой, приобретшая уже к 20-м годам прошлого века трагедийное звучание; прерывистая страстная речь почти всегда безответных монологов Марины Цветаевой, облечённых в плоть героев, способных постигать сегодняшний день через и сквозь прошедший (день, век, тысячелетие), всем болевым опытом былого поверяя гадательное грядущее. Далее в середине 60-70-х годов ХХ в. - совершенно неповторимый, дерзкий, раскованный голос Андрея Вознесенского, разрушивший все условные формы, метрики, традиции вкусов и неожиданно для всех его почитателей заклинающий:

Тишины хочу, тишины...

Нервы, что ли, обожжены?

Тишины...

         чтобы тень от сосны,

щекоча нас, перемещалась,

холодящая словно шалость,

вдоль спины, до мизинца ступни,

тишины...

звуки будто отключены.

Чем назвать твои брови с отливом?

Понимание —

           молчаливо.

Тишины.

Звук запаздывает за светом.

Слишком  часто мы рты разеваем.

Настоящее — неназываемо.

Надо жить ощущением, цветом.

Кожа тоже ведь человек,

с впечатленьями, голосами.

Для нее музыкально  касанье,

как для слуха — поёт  соловей.

Как живется вам там, болтуны,

чай, опять кулуарный авралец?

горлопаны  не наорались?

тишины...

Мы  в другое погружены.

В ход природ неисповедимый.

И по едкому запаху дыма

Мы  поймем, что идут чабаны.

Значит, вечер. Вскипает приварок.

Они курят, как тени тихи.

И из псов, как из зажигалок,

Светят тихие языки.

         Наконец,  в наше время, почти с пятилетним интервалом, выходящих друг за другом три сборника Баха Ахмедова: «Молчание шара» (2010), «Облако вероятности» (2015) и «Шёпот» (2019): три эпохи в творчестве современного узбекистанского поэта, говорящего с читателем на языке чистейшей лирики.

Бах Ахмедов родился в Ташкенте 22 апреля 1967 г. Он окончил физический факультет Московского Государственного Университета им. М.В. Ломоносова (1990 г.) и аспирантуру физфака МГУ (1994 г.). Кандидат физико-математических наук. Его стихи и проза публиковались в периодических изданиях и альманахах: журналы «Звезда Востока», «Гармония», «SG», «Мегаполис», альманахи «Сегодня», «АРК», (Узбекистан), журнал «Урал», «Литературная газета», газета «День литературы» (Россия), «Иерусалимский альманах» (Израиль), газета «Лондон-ИНФО»,  журнал «Новый стиль» (Великобритания).

В октябре 2007 года Б. Ахмедов занял первое место на Международном поэтическом конкурсе «Пушкин в Британии». В сентябре 2008 года принимал участие в шестом Ташкентском фестивале поэзии. В 2009 и в 2013 гг.  участвовал в Форуме переводчиков и издателей  стран СНГ и Балтии (Ереван). В 2011 году вошёл в шорт-лист конкурса «Литературная Вена». Работал старшим научным сотрудником в Институте химии и физики полимеров Академии наук Узбекистана. С января 2010 года работает  в Ташкентской международной школе лаборантом (ассистентом учителя). Член СП Узбекистана.

Понятие «лирика» чаще всего ассоциируется  с поэзией интимно-исповедальной, с негромкими признаниями, адресованными близкому человеку – любимой, матери, другу. Все стихи Баха доверительно-интимны, но при этом вечные лирические мотивы – любовь, дружба,  творчество,  чувство гражданина – у  него приобретают новую окраску.

         С поэтами Серебряного века Баха сближает драматическое и даже иногда трагедийное восприятие жизни. Литературный критик Николай Ильин мягко называет это свойство баховской поэзии элегическим мироощущением: «Типичными «боковыми» персонажами лирических сюжетов Баха оказываются слабые больные старики («Давай с тобой писать про дождь…»), неудачливые соседи («Сосед»), внешне успешные, но не нашедшие жизненного уюта таланты («Доктор Макфил») и т.п. . Эти эпизодические персонажи как раз подпитывают грустное состояние главного поэтического героя…». На презентации своей новой книги поэт признался, что с детства ощущал возрастную раздвоенность своей натуры: рядом с ним всегда присутствовал старик со своим особым старческим мировоззрением и глубоким постижением жизни, причём, без доли мистики, которая Баху органически чужда:

        

В лифте нас двое: я и старик.

С красным платком в руке.

И кажется мне, что сбежал он из книг,

Сбежал, как был, налегке.

Старик  в упор на меня глядит,

А я отвожу свой взгляд.

Сказал бы хоть слово! Но он молчит,

И руки его молчат.

И вдруг застревает зеркальный лифт

На час… А может, навек.

Становится холодно, сердце болит,

И падает мягкий снег.

И мне улыбается молча старик –

Улыбка его страшна.

И в горле моём застревает крик,

А может, просто вина.

И трудно мне взгляд от него отвести…

Я тихо схожу с ума.

Но кто кого собирался спасти?

И кто для кого зима?

         В современном литературном мире Бах Ахмедов одинок: он ни на кого не похож. В творчестве он пытается ломать наработанные стандарты и смело экспериментирует с традиционной формой стихосложения. Бах  пробует и удачно применяет на своей творческой ниве и японскую пятистрочную  «танку» без рифм и без ясно ощутимого метра, и японское трёхстишное стихотворение  - хокку. Ему подвластны античный стихотворный размер - гекзаметр и европейский  верлибр – свободный стих, и, разумеется, традиционная силлабо-тоническая система русского классического стиха, введённая реформой Тредиаковского и Ломоносова и разработанная А.С. Пушкиным.

В поэзии Баха Ахмедова море реминисценций,  иногда с явным или скрытым подражанием  ритмико-синтаксических ходов, что говорит о влиянии на его поэтику сразу нескольких литераторов, забредших на страницы его книги из далёкого прошлого и современности. Это говорит об образованности автора,  для которого личное тесно связано  с историей и слишком кровно связано с общим. Бах Ахмедов не поэт отвлечённого созерцания действительности: в своих стихах он поднимает вопросы скоротечности жизни, неизбежности смерти и пытается  если не дать категоричный ответ на риторические вопросы, то вместе с читателем, как в своё время западные экзистенциалисты начала ХХ века, поразмышлять об основах нашего бытия. В одном из таких стихотворных опусов («Экзистенция №23») нет, вообще, никаких знаков препинания, как их нет в нашем внутреннем потоке сознания:

тоже-люди

живут в тоже-домах

читают тоже-книги

и тоже боятся смерти

ищут тоже-смыслы

находят тоже-разочарования

а потом это «тоже»

куда-то исчезает

и каждый остаётся

один на один

со своим маленьким

испуганным смыслом

с гусиной кожей

и безо всяких тоже

Бах в каждой строке личностен и конкретен, искренен и правдив и потому близок каждому читателю. В отличие от «Поэмы без героя» Анны Ахматовой, в которой мы видим скорее не лица, а личины, маски,  -  в стихах Баха Ахмедова даже такие персонажи как  «люди, львы, орлы и куропатки» (По мотивам «Чайки»),  ящерицы и муравьи несут личностное авторское начало, внутренне-сокровенное, глубинное:

По столу бежит муравей.

Как извилисто он бежит.    

Голубых кровей муравей.

У него очень важный вид.

Он спешит по своим делам.

Не боится моей руки.

Вот уже на краю стола,

Вот уже на конце строки.

Вот уже переполз шутя

На обратную плоскость дня.

Я любуюсь им, как дитя,

Он ведёт за собой меня.

И бегу за ним я вослед,

И ловлю я его сигнал.

В топологии скрыт ответ!

Тот ответ, что всю жизнь искал.

«Поэзия – это любовь» - писал в 1922 году А.М. Горький одному из своих корреспондентов. Бах Ахмедов утверждает в стихах: «А ещё человек из любви состоит, / И когда её нет – остальное болит». «Письма в Армению» - эта поэма о любви  завершает второй сборник стихов «Облако вероятности». Третий сборник завершают «Письма из Ташкента». Их автор адресует талантливой поэтессе, прозаику и переводчику Вике Чембарцевой из Молдовы, ныне проживающей как в Кишинёве, так и преимущественно в Москве. В августе прошлого года Вика побывала в  Ташкенте и выступила в Литературном музее Сергея Есенина со своими оригинальными стихами и переводами поэзии с армянского, узбекского, таджикского, итальянского, греческого и румынского языков. Мы все тогда влюбились в неё,  и поэтому вдвойне приятно было прочитать в новом сборнике и услышать из уст самого автора продолжение этого  безответного эпистолярного романа, у которого, судя по последним заключительным стихам, вовсе нет конца:

… Но нет прочнее этой вечной

Неиссякаемой реки.

И ты идёшь ко мне навстречу

Вдоль ненаписанной строки.

Николай Ильин, исследуя поэзию Баха Ахмедова, в итоге заключает, что его «элегическая поэзия своеобразна своей обращённостью к людям, выходом лирического героя за рамки одиночества и психологической замкнутости. Она аккумулирует мировоззренческий поиск евразийского духовного пространства. Это поэзия сочувствия людям, ограниченным временем и обстоятельствами в полноте своего жизнепроявления, ищущая терпеливо, настойчиво и вдумчиво естественных и добрых путей развития человеческого в человеке».

Что ещё можно добавить к этому?  Бах Ахмедов - это наша гордость. Он в возрасте зрелости и расцвета. Это, при всей его природной скромности и «полукровности», большой русский поэт в пору приближения к зениту:

Любая ненаписанная строчка

Ста тысяч строк написанных точней.

Любая непоставленная точка

Спасает то, что следует за ней.

Любая жизнь важней всех книг на свете,

И глубже, и трагичней во сто крат.

И может, дверь, ведущая в бессмертье,

Есть та же дверь, что в твой выходит сад…

Со школьной скамьи мы помним пушкинские строки из Маленькой трагедии «Моцарт и Сальери»: «Одной любви музыка уступает, но и любовь – мелодия». Композитор Геннадий Арефьев, лауреат Международного фестиваля «Чимганское эхо» завершил презентацию книги «Шёпот» Баха Ахмедова, задушевно исполнив авторские песни на его стихи.

Гуарик Багдасарова