В «Мангалочьем дворике Анны Ахматовой» при РЦНК в Ташкенте 14 01 21 и в представительстве Россотрудничества в Узбекистане 15 01 21, а также в ЛТО «Данко» при РКЦ 19 01 21 отметили 130-летний юбилей Осипа Эмильевича Мандельштама, «самого изумительного поэта ХХ века», как его справедливо оценил ташкентский поэт Бах Ахмедов. Мне выпала честь рассказать о ярких страницах жизни и творчества одного из крупнейших русских поэтов ХХ века, эссеиста, переводчика и литературного критика, сыгравшего судьбоносную роль в жизни моей и близких мне друзей.
Осип Мандельштам родился 15 января (3
января по старому стилю) 1891 года в Варшаве (Польша) в семье кожевенника и
мастера перчаточного дела. Мать его была музыкантом. Судьба поэта оказалась
трагической. Мандельштам стал жертвой сталинских репрессий. Он скончался 27
декабря 1938 года на пересылке к месту заключения. Поэта реабилитировали к
концу 1980-х. С 1991 года в Москве действует мандельштамовское общество,
объединяющее любителей творчества художника слова. В Ташкенте в ахматовском
музее ежегодно отмечают День рождения бессмертного поэта.
Старинный
еврейский род Мандельштамов дал миру известных раввинов, физиков и врачей,
переводчиков Библии и историков литературы. Вскоре после рождения Осипа его
семья переехала в город Павловск недалеко от Петербурга, а затем в 1897 году —
в Петербург.
Сразу
же после окончания в 1907 году Тенишевского коммерческого училища Мандельштам уехал в Париж, слушал
лекции в Сорбонне. Во Франции Мандельштам открыл для себя старофранцузский
эпос, поэзию Франсуа Вийона, Шарля Бодлера, Поля Верлена. Познакомился с поэтом
Николаем Гумилёвым. В 1909-1910 годах Мандельштам жил в Берлине, занимался
философией и филологией в Гейдельбергском университете.
В октябре 1910
года он вернулся в Петербург. Литературный дебют Мандельштама состоялся в
августе 1910 года, когда в журнале "Аполлон" были напечатаны пять его
стихотворений. В эти годы он увлекался идеями и творчеством поэтов-символистов,
стал частым гостем Вячеслава Иванова, теоретика символизма, у которого
собирались талантливые литераторы.
В 1911 году Осип
Мандельштам, желая систематизировать свои знания, поступил на
историко-филологический факультет Петербургского университета. К этому времени
он прочно вошёл в литературную среду — принадлежал к группе акмеистов (от
греческого "акме" — высшая степень чего-либо, цветущая сила), к
организованному Николаем Гумилевым "Цеху поэтов", в который входили
Анна Ахматова, Сергей Городецкий, Михаил Кузмин и другие.
В
1913 году в издательстве "Акмэ" вышла первая книга Мандельштама
"Камень", куда вошли 23 стихотворения 1908-1913 годов. К этому
времени поэт уже отошёл от влияния символизма. В эти годы стихи Мандельштама
часто печатались в журнале "Аполлон", молодой поэт завоёвывал
известность. В декабре 1915 года вышло второе издание "Камня"
(издательство "Гиперборей"), по объему почти втрое больше первого
(сборник был дополнен текстами 1914-1915 годов).
В
начале 1916 года на литературном вечере в Петрограде Мандельштам познакомился с
Мариной Цветаевой. С этого вечера началась их дружба, своеобразным "поэтическим"
итогом которой стало несколько стихотворений, посвященных поэтами друг другу.
1920-е
годы были для Мандельштама временем интенсивной и разнообразной литературной
работы. Вышли новые поэтические сборники: Tristia (1922), "Вторая
книга" (1923), "Камень" (3-е издание, 1923). Стихи поэта
печатались в Петрограде, Москве, Берлине. Мандельштам опубликовал несколько
статей по важнейшим проблемам истории, культуры и гуманизма: "Слово и
культура", "О природе слова", "Пшеница человеческая" и
др. В 1925 году Мандельштам выпустил автобиографическую книгу "Шум
времени". Вышли несколько книг для детей: "Два трамвая",
"Примус" (1925), "Шары" (1926). В 1928 году была
опубликована последняя прижизненная книга стихов Мандельштама
"Стихотворения", а чуть позже — сборник статей "О поэзии" и
повесть "Египетская марка".
Много
времени Мандельштам отдавал переводческой работе. В совершенстве владея
французским, немецким и английским языками, он брался (нередко в целях
заработка) за переводы прозы современных зарубежных писателей. С особой
тщательностью относился к стихотворным переводам, проявляя высокое мастерство.
В 1930-е годы, когда началась открытая травля поэта и печататься становилось
все труднее, перевод оставался той отдушиной, где поэт мог сохранить себя. В эти
годы он перевёл десятки книг.
Мандельштам
и Армения…
Один из крупнейших русских поэтов XX века был также связан с Арменией и
армянами. Как известно, Осип Эмильевич Мандельштам приехал в Армению в мае 1930
г. и пробыл здесь до осени. Это был, пожалуй, тяжелейший период жизни поэта,
оказавшегося в опале и вынужденного искать убежища и покоя. Перебраться в
Армению ему помог один из советских вождей Николай Бухарин. «Вожделенная»
поездка, как позже писал в своих записных книжках Мандельштам, оказала благотворное
влияние на его душевное состояние: после долгой творческой паузы он вновь взял
в руки перо. Он сумел запечатлеть
Армению в стихах таким образом, что сегодня его строками рассказывают об
армянской земле. В воспоминаниях супруги поэта – Надежды Яковлевны - сохранились
записи, где она рассказывает, как Мандельштам читал армянскому поэту Егише
Чаренцу свои первые стихи об Армении. «Он их тогда только начал сочинять —
Чаренц выслушал и сказал: «из Вас, кажется, лезет книга». Осип был необычайно
доволен такой реакцией, он сказал мне: «Ты слышала, как он сказал? Это
настоящий поэт», – вспоминала Надежда Яковлевна. В Армении супруги Мандельштам
познакомились с биологом-теоретиком Борисом Кузиным, который впоследствии
рассказывал, что поэт вместе с женой мечтал выучить армянский язык и как можно
дольше не возвращаться в Россию. «Только в обстановке древнейшей армянской
культуры, через врастание в жизнь, в историю, в искусство Армении может
наступить конец творческой летаргии. Возвращение в Москву исключено абсолютно»,
– говорил поэт:
Я тебя никогда не
увижу,
Близорукое
армянское небо,
И уже не взгляну,
прищурясь,
На дорожный шатер
Арарата,
И уже никогда не
раскрою
В библиотеке
авторов гончарных
Прекрасной земли
пустотелую книгу,
По которой учились
первые люди.
В
Армении поэт побывал во многих городах, в том числе в Эчмиадзине, посетил
хранилище древних армянских рукописей — Матенадаран, находившийся в то время
под крылом непризнанного католикоса. Поэт провёл островной месяц на Севане. Самая
последняя незадолго до прощания с Арменией состоялась поездка в Арцах (Нагорный
Карабах). Стихи об этом — «Фаэтонщик» и «Как народная громада…» — были написаны
годом позже (12 июня 1931 года). Страшный, разгромленный, без единого армянина
армянский город Шуши, где десятью годами ранее мусаватисты вырезали 35 тысяч
армян – эхо геноцида 1915 года и дружной геополитики победителей и побеждённых
в Первой мировой. «В 1930 году в Армении, когда он уже столько слышал и знал об
этом, он, наконец, сполна ужаснулся, но написал стихи и прозу, в которых эта
память сохранена, но не как таковая, не на поверхности, а в самой сердцевине и
глубине представления о стране», – пишет географ, историк, филолог, поэт Павел
Нерлер.
В Ереване Мандельштам тесно общался с писательской братией - Егише Чаренцем и Мариэттой Шагинян и её супругом Яковом Самсоновичем Хачатрянцем. Летом 1930 года Яков Хачатрянц был в Ереване и заканчивал работу над «Армянскими сказками», выпущенными «Academia» в том же году, причём художником книги был Сарьян. Сохранилась чудесная фотография, где Осип Эмильевич, Надежда Яковлевна, он и, видимо, местные жители и ребятишки сняты внутри развалин Аванского храма. Поэт также дружески общался с гениальным художником Мартиросом Сарьяном, великим архитектором Александром Таманяном, археологом и историком армянской архитектуры Торосом Тораманяном, заведующим архитектурным отделом исторического музея, заведующим этнографическим отделом и основателем Географического общества Армении, географом и филологом Степаном Лисицианом,. Их имена встречаются в путевых «Записных книжках» Мандельштама. Долгое время поэт проводил в музеях и библиотеках, где он познакомился с «Историей Армении» Фавстоса Бузанда. Самое раннее издание вышло в Стамбуле в 1730 году, а ближайшее по времени — в Тифлисе в 1912 году. Мандельштам завершил своё «Путешествие в Армению» вольным пересказом фрагмента из труда Фавстоса Бузанда. Этот вольный пересказ вполне переосмысляется как прямое высказывание о собственной судьбе: «Ассириец держит мое сердце».
В
Армении Мандельштам изучал древний армянский язык («грабар») и современный
армянский язык («ашхарабар»), о котором он писал: «Армянский язык —
неизнашиваемый — каменные сапоги. Ну, конечно, толстостенное слово, прослойки
воздуха в полугласных. Но разве всё очарованье в этом? Нет! Откуда же тяга? Как
объяснить? Осмыслить? Я испытал радость
произносить звуки, запрещённые для русских уст, тайные, отверженные и — может,
даже — на какой-то глубине постыдные.
Был пресный кипяток в жестяном чайнике — и вдруг в него бросили щепотку
чудного черного чаю. Так у меня с
армянским языком».
Так
что это было не случайное совпадение человека и места во времени, тут была своя
закономерная историческая предопределённость. Для Мандельштама приезд в Армению
был возвращением в родное лоно — туда, где всё началось, - к отцам, к истокам,
к источнику. После долгого молчания стихи вернулись к нему в Армении и уже
больше его не покидали… В последний год жизни — в Воронеже — он снова вспоминал
Армению: армянская тема пронизывает весь зрелый период его творчества. Эти долгие
месяцы расковали поэтический голос и, расчистив дорогу «позднему Мандельштаму»,
оказались одним из определяющих узлов в акупунктуре судьбы поэта.
Результатом этой поездки явилась проза
"Путешествие в Армению" и стихотворный цикл "Армения", включающий
два десятка стихотворений, который был лишь частично опубликован в 1933 году. В
путевом очерке Осип Мандельштам писал: «Я в себе выработал шестое — “араратское”
чувство: чувство притяжения горой! Теперь, куда бы меня ни занесло, оно уже
умозрительное и останется». На моей исторической родине Осипа
Мандельштама называют до сих пор «Посвящённым в Армению». «Стихи об Армении» и
очерк Осипа Мандельштама «Путешествие в Армению», опубликованные в начале 30-х
годов XX в., занимают совершенно особое место по своему значению не только в
творческой судьбе самого писателя, но и в истории литературы и публицистики
прошлого века и не утратило своё значение в наше время. Впервые очерк появился
в журнале «Звезда» в 1933 году и впоследствии в полной редакции вошёл в
двухтомник сочинений писателя, вышедший в Туле в 1994 году.
На
вечере в ахматовском музее и ЛТО «Данко» в память о поэте и друге армянского
народа я читала стихи, посвящённые Армении из его одноимённого цикла, написанного,
как правило, в разное время и собранного по тематическому, а не по
хронологическому принципу. Лейтмотивы армянских стихов — труд, глина,
строительный камень, солнце, смерть и скорбь. Интересный нюанс: мусульманский
Восток, христианским форпостом перед которым являлась Армения, клином
врезавшаяся в переднеазиатскую толщу между Персией и Турцией, у Мандельштама
представлен здесь исключительно Персией с её «солнца персидского деньгами»,
«близоруким шахом», «близоруким шахским небом», «розой Гафиза», Фирдоуси (в
прозе) и даже с муллой, вполне идентифицируемым как мулла из ереванской мечети.
На суннитскую Турцию поэт хотя и смотрит в упор, но не видит, не замечает, не
называет её! В ней — «далеко за горой» — он соглашается видеть разве что
уничтоженную турками с курдами Западную Армению, с которой, прежде чем предать
навсегда земле, снимают маску-слепок:
1
Ломается мел, и
крошится
Ребенка цветной
карандаш...
Мне утро армянское
снится,
Когда выпекают
лаваш.
И с хлебом
играющий в жмурки
Их вешает булочник
в ряд,
Чтоб высохли
барсовы шкурки
До солнца убитых
зверят.
2
Страна
москательных пожаров
И мертвых
гончарных равнин,
Ты рыжебородых
сардаров
Терпела средь
камней и глин.
Вдали якорей и
трезубцев,
Где жухлый почил
материк,
Ты видела всех
жизнелюбцев,
Всех казнелюбивых
владык.
И, крови моей не
волнуя,
Как детский
рисунок, просты,
Здесь жены
проходят, даруя
От львиной своей
красоты.
3
Как люб мне язык
твой зловещий,
Твои молодые
гроба,
Где буквы —
кузнечные клещи
И каждое слово —
скоба.
Как люб мне
натугой живущий,
Столетьем
считающий год,
Рожающий, спящий,
орущий,
К земле
пригвождённый народ.
Раздвинь
осьмигранные плечи
Мужичьих своих
крепостей,
В очаг вавилонских
наречий
Открой мне дорогу скорей.
Твое пограничное
ухо —
Все звуки ему
хороши —
Желтуха, желтуха,
желтуха
В проклятой
горчичной глуши.
Как бык
шестикрылый и грозный,
Здесь людям
является труд,
И, кровью набухнув
венозной,
Предзимние розы
цветут.
4. Ах, ничего я не
вижу, и бедное ухо оглохло, / Всех-то цветов мне осталось лишь сурик да хриплая
охра. / И почему-то мне начало утро армянское сниться, / Думал — возьму
посмотрю, как живет в Эривани синица, / Как нагибается булочник, с хлебом
играющий в жмурки, / Из очага вынимает лавашные влажные шкурки… / Ах, Эривань,
Эривань! / Иль птица тебя рисовала, / Или раскрашивал лев, как дитя, из
цветного пенала? / Ах, Эривань, Эривань! / Не город — орешек каленый, / Улиц
твоих большеротых кривые люблю Вавилоны. / Я бестолковую жизнь, как мулла свой
коран, замусолил, / Bремя своё заморозил и крови горячей не пролил. / Ах,
Эривань, Эривань, / ничего мне больше не надо, Я не хочу твоего замороженного
винограда!
В
наши дни открывают заново для себя отрывки из уничтоженных стихов, дополняющие
наше представление о поэте, нашедшем свою духовную Первородину далеко от своего
отчего дома:
В
год тридцать первый от рожденья века / Я возвратился, нет — читай: насильно /
Был возвращён в буддийскую Москву. /А перед тем я всё-таки увидел / Библейской
скатертью богатый Арарат / И двести дней провёл в стране субботней, / Которую
Арменией зовут. / Захочешь пить — там есть вода такая / Из курдского источника
Арзни, / Хорошая, колючая, сухая / И самая правдивая вода ...
Осенью
1933 года Мандельштам написал стихотворную эпиграмму против Сталина "Мы
живем, под собою не чуя страны…", за которую в мае 1934 года был
арестован. Его выслали в Чердынь на Северном Урале, где он пробыл две недели,
заболел и попал в больницу. Затем он был выслан в Воронеж, где работал в
газетах и журналах, на радио. После окончания срока ссылки Мандельштам вернулся
в Москву, но здесь ему жить было запрещено. Поэт жил в Калинине (сейчас город
Тверь). В мае 1938 года Мандельштама вновь арестовали. Приговор — пять лет
лагерей за контрреволюционную деятельность. Этапом был отправлен на Дальний
Восток. Умер Осип Мандельштам 27 декабря 1938 года в больничном бараке в
пересыльном лагере на Второй речке (сейчас в черте города Владивостока).
Имя
Осипа Мандельштама оставалось в СССР под запретом около 20 лет. Жена поэта
Надежда Яковлевна Мандельштам и друзья поэта сохранили его стихи, которые в
1960-х годах стало возможным опубликовать. В настоящее время изданы все
произведения Мандельштама.
Во
время второй мировой войны московский Центральный дом художественного
воспитания детей оказался в эвакуации в Ташкенте. Здесь вела кружок английского
языка Надежда Яковлевна Мандельштам, вдова Осипа Мандельштама. Она обучала
своих подопечных не только английскому языку на стихах Эдгара По, Уолта
Уитмена, но ещё тайно знакомила их с поэзией своего мужа, нашедшего своё
последнее пристанище в пересыльном лагере «Вторая речка» в черте города
Владивостока. Его могила так и осталась неизвестной на необъятной карте Гулага,
как до сих пор не уточнена дата его гибели. Поэт будто предугадал свою кончину
в последних стихах из воронежской тетради:
Не кладите же мне,
не кладите
Остроласковый лавр
на виски,
Лучше сердце моё
разорвите
Вы на синего звона
куски…
Да и может ли быть могила у того,
кто заблудился в небе? Только синего звона куски, только шевелящиеся губы,
только — голос.
Осип Мандельштам говорил: «У меня нет
рукописей, нет записных книжек, нет архива. У меня нет почерка, потому что я
никогда не пишу. Я один в России работаю с голоса…».
Время
шло быстро. Центральный дом художественного воспитания переехал в Москву.
Надежда Яковлевна осталась в Ташкенте, жила по-прежнему на улице Жуковской в
том самом доме, где она когда-то поселилась в начале войны по соседству с А.А.
Ахматовой и преподавала английский язык на кафедре иностранных языков в САГУ
(Среднеазиатском государственном университете, ныне Национальном университете
Узбекистана). Здесь, далеко от родины, она продолжила дружбу со своими
коллегами, наиболее тесно с профессором-филологом Н.Д. Леоновым, снабжавшим
студентов редкими книгами. С ней не расставались бывшие воспитанники, среди
которых были: сын М. Цветаевой Георгий Эфрон; будущий историк литературы
Валентин Берестов и впоследствии мой Учитель, профессор МГУ, исследователь
русской литературы и журналистики XIX века, Эдуард Григорьевич Бабаев
(1927-1995).
В своих мемуарах, подаренных мне
его дочерью Елизаветой, после смерти отца, Э.Г. Бабаев вспоминал: «Пиры нищих
были знамениты не угощением или винами, а шумом стихотворства и колоколом
братства». Надежда Яковлевна имела прозвище «Диотима» — в античные времена
жрица, ясновидящая, толковавшая любовь как стремление к прекрасному (Сократ).
«Она была прорицательницей бедных тайн моей юности», — так о ней тепло
вспоминал Э. Бабаев. Именно «Надя-Диотима», как подписывала свои письма позднее
из Тарусы в Ташкент Н.Я. Мандельштам, открыла Эдуарду Бабаеву Армению — через
стихи и прозу Осипа Мандельштама:
Холодно розе в
снегу.
На Севане снег в
три аршина…
Вытащил горный
рыбак
расписные лазурные сани,
Сытых форелей
усатые морды
Несут полицейскую
службу
На известковом
дне.
………………………………..
Снега, снега на
рисовой бумаге,
Гора плывёт к
губам.
Мне холодно. Я
рад….
В
годы учёбы на факультете журналистики МГУ (1970-1975) Э.Г. Бабаев для меня
открыл нашу общую историческую родину через свои переводы из армянской поэзии,
в частности, стихотворного цикла Геворга Эмина: «Я людей полюбил: всё, что в
них человечно». Незадолго до своей смерти он создаст оригинальный стихотворный
цикл «Армения».
В переводах
Бабаева, как и в его оригинальных стихах, при всей простоте выражения и лёгкой
летящей поэтической формы, всегда присутствуют сокровенная интонация, какая-то
тайна или задушевная дума. А мы знаем, безумный мир не вполне безумен, не
безнадежно безумен, «если голос был…». «Мне голос был» (А. Ахматова), — говорил
о себе вслед за Анной Ахматовой и Осипом Мандельштамом Эдуард Бабаев.
Этот голос О. Мандельштама в
интерпретации новосибирского культуролога и большого знатока русской и
армянской поэзии Юлии Вильевны Лихачёвой прозвучал в видеофильме «Путешествие в
Армению». Он был создан сибирскими паломниками и почитателями армянской
культуры (оператор и режиссёр Елена Юдина). Премьера показа в Ташкенте этого
поэтического документального фильма о моей Первородине сквозь призму «Стихов об
Армении» О. Мандельштама состоялась на моём авторском творческом
музыкально-поэтическом вечере в Государственном мемориальном музее М. Ашрафи в
преддверии 120-летнего юбилея русского поэта и писателя.
На этом вечере также прозвучали мои
переводы из Сильвы Капутикян («Диалог с внутренним голосом»), когда-то
пророчески назвавшей свою первую прозаическую книгу: «Караваны ещё в пути».
Следом за ней вышли публицистические книги «Меридианы карты и души», «Моя тропа
на дорогах мира». Как её предшественники: М. Шагинян и О. Мандельштам — она
начала творческий путь с чистой поэзии («Кровля Армении», «Идёт зима» и др.) и
завершила его литой публицистической прозой. Для Сильвы Капутикян
«Художественная публицистика — родная сестра поэзии. И то, и другое требуют
обнажения души». Эти же критерии можно отнести к стихотворному циклу «Армения»
и эссе «Путешествие в Армению» Осипа Мандельштама: их объединяет пушкинская
литературная традиция, поэтическое отношение к жизни.
— Нет ничего более поучительного и
радостного, чем погружение себя в общество людей совершенно иной расы, которую
уважаешь, которой сочувствуешь, которой вчуже гордишься. Жизненное наполнение
армян, их грубая ласковость, их благородная трудовая кость, их неизъяснимое
отвращение ко всякой метафизике и прекрасная фамильярность с миром реальных
вещей — всё это говорило мне: ты бодрствуешь, не бойся своего времени, не
лукавь.
Не
оттого ли, что я находился в среде народа, прославленного своей кипучей
деятельностью и однако живущего не по вокзальным и не по учрежденческим, а по
солнечным часам, какие я видел на развалинах Зварднодза в образе
астрономического колеса или розы, вписанной в камень?
Чужелюбие, вообще, не входит в число
наших добродетелей. Народы СССР сожительствуют как школьники. Они знакомы лишь
по классной парте да по большой перемене, пока крошится мел.
Мандельштам писал о Пушкине, Блоке,
Данте («Разговор о поэзии»), Чаадаеве, Шенье, Виллоне, Сологубе, Михоэльсе —
они все с его птичьего поэтического полёта были для него современниками, а
точнее, собеседниками. Его беспокоила судьба перевода и хорошей книги в России.
«Высшая награда для переводчика, — говорил он, — это усвоение переведённой им
вещи русской литературой. Много ли мы можем назвать таких примеров после
Бальмонта, Брюсова и русских «Эмалей и камей» Теофиля Готье?» — и заканчивает
свои размышления пророчески: «Пусть лучше наступит в России книжный голод,
пусть над нами развернётся пустая лазурь бескнижья, чем это отвратительное
месиво, чем эта слякотное безразличие: «прочёл, да не помню автора». Жак
родился и, прожив жизнь, умер».
Сам Мандельштам, несмотря на его 130-летний
юбилей, ещё не канонизирован. И оттого возникает ощущение, что это звучит
подлинный, освобождённый голос Мандельштама. А это самое важное – услышать его
подлинный голос:
Колючая речь
Араратской долины —
Дикая кошка —
армянская речь —
Хищный язык
городов глинобитных —
Речь голодающих
кирпичей!
А близорукое
шахское небо —
Слепорождённая
бирюза —
Всё не прочтёт
пустотелую книгу
Черною кровью
запекшихся глин.
Октябрь, 1930.
Лола
Шакировна Алимова, филолог-педагог, 14 01 21 в ахматовском музее пригласила
всех на поэтическую акцию 15 января 2021 г. «Читаем стихи Мандельштама» в
режиме on-line, организованную представительством
Россотрудничества в Узбекистане к юбилею известного поэта и прозаика. Всем
желающим было предложено направить видеоролик с записью выразительного чтения
стихотворения поэта. Для публикации были отобраны записи наиболее интересных
чтецов, чья манера исполнения и художественное оформление видеоролика в полной
мере раскрывают идейное содержание произведений поэта. В итоге, учащиеся школ,
студенты вузов выразительным чтением философско-лирических стихов: «Нежнее
нежного твоя рука», «Вернись ко мне скорее!..», «Импрессионизм», «Век-волкодав»,
«Кремлёвский горец» («Мы живём, под собою не чуя страны...»), , «Только детские
книги читать...», «Ленинград», «Сохрани мою речь навсегда...» и других
произведений Осипа Мандельштама смогли донести до миллионных пользователей
интернета «Образ мира, в слове явленный».
Гуарик Багдасарова
Фото из ахматовского музея: Ирина Кепанова
Комментариев нет :
Отправить комментарий