«Крещенский вечер» подарил страждущим обновление души

 

        Первого концерта в этом сезоне в конференц-зале Ташкентской и Узбекистанской епархии РПЦ народ, уставший от затянувшегося вынужденного добровольного заточения из-за пандемии, ожидал давно. Он состоялся 24 января 2021 года по благословению Высокопреосвященнейшего Викентия, митрополита Ташкентского и Узбекистанского, главы среднеазиатского митрополичьего округа, и был посвящён пресветлым праздникам Рождества и Крещения Господня и при этом носил вполне светский характер. Программа «Крещенского вечера» охватывала популярные песни советской эпохи, любимые западные хиты, старинные русские романсы и народные напевы.

Автор проекта и композиции, а также ведущий – режиссёр-постановщик ГАБТ имени А. Навои, заслуженный деятель искусств Республики Узбекистан А.Е. Слоним - привлёк к участию в широкой программе ведущих солистов ГАБТ имени А. Навои. Зрители, как всегда, ожидали от концерта нового духовного заряда, утешения и хорошего праздничного настроения.

          Владыка Викентий поздравил всех присутствующих с пресветлыми православными праздниками, открывающими Новый год, и поблагодарил артистов ГАБТ за их преданное служение классическому искусству оперы и через него - простым страждущим людям не только на театральной сцене, но и в божественном храме и по многолетней традиции одарил всех участников концерта рождественскими подарками.

          Андрей Слоним в ходе программы не только анонсировал все концертные номера, но как обычно, дополнил, украсил и углубил крещенскую программу своими лирико-философскими и шуточными стихами. Этот необычный «Крещенский вечер» его ведущий открыл своим поэтическим произведением, которое родилось совсем недавно, одним махом приподняв всех слушателей на ту неземную тревожную высоту, с которой пришлось заново непредвзято осмысливать свою и окружающую жизнь сквозь призму сказанного и предстоящего на концерте, с чем только намечалась встреча впереди.:

                                                                                                                                                                           

Над миром смятенным, уставшим, больным

Сгустились туманы, как призрачный дым.

И лики добра, и обличия зла

Смешала бескрайняя серая мгла...

...Но в высях тех дальних горит, как всегда,

Даря свет лучистый, святая Звезда.

А где-то в невидимой дали земной

Волхвы совершают священный путь свой...

 

В безмолвии чуда они предстоят

Пред Тем, что свершилось... Чист Матери взгляд...

Тих спящий Младенец... Таинственен кров,

И святость главнейших несказанных слов...

...А мир наш людской в шуме, криках и мгле

Вершит суету на усталой Земле,

Как бешеный конь, что летит без узды,

Не видя Младенца, не узря Звезды...

 

Так два мира разных в пространствах своих

Живут в параллельности сущностей их,

Вершат свои жизни раздельно и врозь,

Надсадно скрипит мира нашего ось...

...В священную ночь неизменно волхвы

Молчанье хранят у Младенца главы.

Всё ведомо их откровеньям ума –    

И вещий Приход – и распятия тьма...

 

В просторах небес над жестокостью битв

Из звёзд уже сложен смысл вещих молитв,

Которым святая настанет пора

В момент возрожденья Любви и Добра.

А Тот, кто превыше начала начал,

Кто муки и тайну Бессмертья познал,

Всё ждёт, когда мир, замерев на ходу,

Увидит Младенца, и Мать, и – Звезду...

                                             

          И в продолжение затронутой темы дуэт Анастасии Юдиной и Лятифе Абиевой проникновенно исполнил духовное произведение «Хочу молиться…» митрополита Серафима (Чичагова), дав волю нашим самым потаённым возвышенным мыслям и желаниям. Лятифе Абиева передала в песне «О, солнце, засвети мне огонёк» того же своеобразного автора, соединившего в своей жизни и творчестве и беззаветность высшего служения, и мастерство духовного поэта и композитора – глубокое и тонкое молитвенное состояние человека, обращённого к Богу. Она также с полной отдачей и непосредственным жизнерадостным чувством спела «Золушку» И. Цветкова на стихи И. Резника, популярнейшую песню середины 70-х годов прошлого века, впервые исполненной Таисией Калинченко и юной Людмилой Сенчиной. Зал на первые аккорды любимой с молодости песни тотчас разразился аплодисментами, так как идея песни-сказки «Золушка» близка нам и сегодня: в ней есть надежда «маленького человека» на счастье, удачу, успех и любовь. Многие зрители вспомнили в этот момент замечательную Людмилу Сенчину, столь безвременно рано покинувшую земной мир – в эти дни этой своеобразной носительнице тонкой лирики исполнилось бы 70 лет...

Анастасия Юдина следом молниеносно из волшебной сказки вернула всех на нашу грешную землю жизнерадостной шуточной песней Е. Крылатова на стихи Ю. Энтина «Кабы не было зимы…» и русской народной песней «Валенки» из военного репертуара Лидии Руслановой, несущих собой дух оптимизма и веры в неунывающий русский характер, несмотря ни на что. 

Нурмахмат Мухамедов, как всегда, задушевно и с экзотичной восточной изюминкой исполнил Арию принца Раджами из оперетты «Баядера» и особенно зажигательно «Вдоль по улице метелица метёт» А. Варламова, так что заставил публику ему подпевать знакомые слова из популярной в народе зимней песни. 

По-новому лирично себя раскрыла Галина Голубкова после заглавных оперных арий, в которых мы её уже привыкли видеть и слышать на большой сцене ГАБТ. Нежно и по-женски чувственно она преподнесла зрителям «Историю любви» Ф. Лэя из кинофильма «Мужчина и женщина»; доверительно, с высоких нот переходя на шёпот, исполнила «Вы хотели мне что-то сказать» Е. Птичкина и вместе с ансамблем артистов ГАБТ, вдохновенно солируя, свежо и жизнерадостно, почти как когда-то в своё время Людмила Гурченко в комедийном фильме «Карнавал» Э. Рязанова, донесла искромётную песню А. Лепина (на стихи В. Лифшица) «Пять минут» с неугасимой верой, что завтра будет лучше, чем вчера и что самое хорошее только-только начинается в нашей жизни в Новом году, надо только искренне верить в свою мечту.  

Блистательная Елена Шавердова снова и снова изумляет зрителей талантом созерцать голосом красоту русской природы, исполняя «Белую берёзу» на стихи С. Есенина и музыку Людмилы Слоним. Знакомые строки со школьной скамьи приобретают новую жизнь и звучание, где каждая музыкальная фраза продиктована стихом и сердцем крестьянского поэта, неподражаемого певца русской деревенской природы. Елена Шавердова авансом достойно во всей красе вынесла на суд зрителей очень редко звучащее духовное произведение Дж. Верди “Ave, Maria”, нашедшее горячий отклик у зрителей. Полностью музыкальная антология этой мировой темы будет представлена на Малой сцене ГАБТ имени А. Навои уже очень скоро – 19 февраля. Е. Шавердова также любовно воскресила старую песню Б. Мокроусова (на стихи А. Фатьянова) «На крылечке твоём» из кинофильма «Свадьба с приданным», затронув самые тёплые чувства наших зрителей.

Заслуженная артистка Узбекистана Ольга Александрова преподнесла зрителям три контрастных сюрприза. Она драматично исполнила «Старый муж» в обработке А. Верстовского (стихи А. Пушкина); мелодичный «Лунный вальс» И. Дунаевского из к/ф «Цирк» и жеманное произведение, полное женского кокетства и презрения к сильному полу - «Чёрный веер» П. Сарасате. Зрители сканировали «Браво» и долго не отпускали со сцены любимую артистку.

Молодой солист ГАБТ Ришат Решитов успел завоевать признание зрителей не только особым тембром своего баритона, осмысленной и искренней  интонацией голоса с  хорошим произношением, но и способностью перевоплощаться в художественный образ. Он одинаково хорошо передал страдания влюблённого юноши, предвкушающего первое свидание, в романсах П. Чайковского на стихи В. Гёте «Нет, только тот, кто знал…» и уже разочарованного зрелого мужчины, мучительно не могущего забыть предмет былой любви своей «В молчанье ночи тайной» С. Рахманинова на стихи А. Фета – звучащего в исполнении многих известных певцов, в частности – и Дмитрия Хворостовского. И отрадно, что в прочтении этого непростого романса Ришат Решитов убедил публику своим пониманием глубокой конфликтности этого произведения.

Стоит особо отметить, все номера звучали на высшем профессиональном уровне благодаря своеобразию исполнения каждого артиста и тончайшему, многогранному сопровождению на фортепиано музыкальным руководителем и концертмейстером Людмилой Слоним. На этом вечере впервые было исполнено её премьерное произведение: «Дай, Джим, на счастье лапу мне…» на стихи Сергея Есенина в трактовке Рахима Мирзакамалова. Молодой артист, несмотря на естественное волнение первого исполнения нового произведения, убедительно смог донести до зрителей глубокий лиризм музыки и поэтики стиха.  Это произведение было своеобразно уже тем, что до сих пор никто из композиторов не обратился к известнейшему есенинскому шедевру для того, чтобы сделать на его основе романс. У Людмилы Слоним получилось главное и самое непростое – раскрылся глубокий и горький смысл обращения одинокого и смятенного поэта не к человеческому собрату, а... к собаке. Только этому умному, но молчаливому существу поэт доверил свои сомнения, надежды, горечь разочарований и не уходящую боль одиночества. Думается, что родилось очень своеобразное и интересное произведение, которое, несомненно, ещё прозвучит в новых концертах. Публика тепло и искренне восприняла непростой смысл этого нового романса-моноспектакля. Людмила Слоним подарила слушателям и мелодию песни Ж. Гарварену «Вечная любовь». Во время звучания этого музыкального произведения каждый, пожалуй, слышал голос знаменитого Шарля Арзнавура, выдающегося исполнителя этого популярного французского шлягера.

В эти дни музыкальная общественность в странах СНГ отмечает столетие великого советского армянского композитора ХХ века, пианиста, педагога, народного артиста СССР - Арно Арутюновича Бабаджаняна  (21 января (по паспорту — 22 января) 1921 — 11 ноября 1983). Арно Бабаджанян, уроженец Еревана, долго жил и работал в Москве, писал как эстрадную, так и академическую музыку. Успешно сотрудничал с поэтами Робертом Рождественским, Евгением Евтушенко, Андреем Вознесенским, Леонидом Дербенёвым. На его музыку написаны такие песни-шлягеры, как «Королева красоты», «Голубая тайга», «Будь со мной», «Благодарю тебя», «Свадьба», «Не спеши», «Чёртово колесо», «Год любви», «Верни мне музыку», «Лучший город земли», «Песня первой любви», «Ереван», «Судьба».

Среди исполнителей академической музыки композитора — Мстислав Ростропович, Эмиль Гилельс, Давид Ойстрах, Лев Власенко, Жан Тер-Меркерян, Давид Ханджян. Армянский композитор во многом развивал национальный мелос, творческий опыт С.В. Рахманинова и А.И. Хачатуряна. Эстрадные произведения Арно Арутюновича стали знаковыми в творчестве лучших советских певцов: Муслима Магомаева, Иосифа Кобзона, Рената Ибрагимова, Софии Ротару, Жана Татляна, Вадима Мулермана, Анны Герман. Широчайшее признание имеет «Ноктюрн». На эту музыку Роберт Рождественский написал стихи и посмертно посвятил их своему другу Арно Бабаджаняну. В странах Содружества независимых государств, где по-прежнему помнят и любят мелодии композитора, в честь знаменательной даты прошли концерты, выставки и музыкальные вечера.

Арно Бабаджанян вошёл в ХХ век как композитор-праздник, а праздник никогда не бывает без грусти. К юбилею армянского композитора ведущий солист ГАБТ Рахим Мирзакамалов с большим воодушевлением исполнил песню «Судьба» на стихи Роберта Рождественского из репертуара Муслима Магомаева, в которой «Опять по-новому звучат слова: «Я тебя люблю!»: Ты судьба! / Я без милости и щедрости твоей, / Как тень без солнца и берёза без ветвей. / Но ты без меня - / Очаг без огня. /Моя судьба!». И опять – таки стоит отметить, что Рахим Мирзакамалов в исполнении этой известнейшей вещи пошёл исключительно своим путём, раскрыв «от себя» и никого не пытаясь копировать – глубокий драматичный смысл этого замечательного творения.  Признательная растроганная публика дважды вызывала артиста на поклон.

Программа «Крещенского вечера» ещё раз продемонстрировала, что нигде в мире нет такой богатейшей культуры массовой песни, как в бывшем Советском Союзе. Каждый концерт в епархии открывает нам новые неизведанные пласты этого богатейшего духовного наследия, за что после концерта зрители благодарят снова и снова автора проекта – А.Е. Слонима и желают ему здоровья и творческого долголетия, тем более в канун его Дня рождения.  «Крещенский вечер» с лихвой превзошёл все ожидания страждущих и подарил зрителям новые жизнеутверждающие эмоции, обогатившие их внутренний мир и стимулирующие к новым подвигам людей в ежедневной борьбе за самовыживание и здоровье близких людей, в стремлении к новым рубежам стойкости и мужества, бескорыстного дарения добра и света окружающим людям.

 

Гуарик Багдасарова

Фото: Людмила Деканова

«Образ мира, в слове явленный»: к 130-летию Осипа Мандельштама

 

 

В «Мангалочьем дворике Анны Ахматовой» при РЦНК в Ташкенте  14 01 21 и в представительстве Россотрудничества в Узбекистане 15 01 21, а также в ЛТО «Данко» при РКЦ 19  01 21 отметили 130-летний юбилей Осипа Эмильевича Мандельштама, «самого изумительного поэта ХХ века», как его справедливо оценил ташкентский поэт Бах Ахмедов. Мне выпала честь рассказать о ярких страницах жизни и творчества одного из крупнейших русских поэтов ХХ века, эссеиста, переводчика и литературного критика, сыгравшего судьбоносную роль в жизни моей и близких мне друзей.

          Осип Мандельштам родился 15 января (3 января по старому стилю) 1891 года в Варшаве (Польша) в семье кожевенника и мастера перчаточного дела. Мать его была музыкантом. Судьба поэта оказалась трагической. Мандельштам стал жертвой сталинских репрессий. Он скончался 27 декабря 1938 года на пересылке к месту заключения. Поэта реабилитировали к концу 1980-х. С 1991 года в Москве действует мандельштамовское общество, объединяющее любителей творчества художника слова. В Ташкенте в ахматовском музее ежегодно отмечают День рождения бессмертного поэта.

Старинный еврейский род Мандельштамов дал миру известных раввинов, физиков и врачей, переводчиков Библии и историков литературы. Вскоре после рождения Осипа его семья переехала в город Павловск недалеко от Петербурга, а затем в 1897 году — в Петербург.

Сразу же после окончания в 1907 году Тенишевского коммерческого   училища Мандельштам уехал в Париж, слушал лекции в Сорбонне. Во Франции Мандельштам открыл для себя старофранцузский эпос, поэзию Франсуа Вийона, Шарля Бодлера, Поля Верлена. Познакомился с поэтом Николаем Гумилёвым. В 1909-1910 годах Мандельштам жил в Берлине, занимался философией и филологией в Гейдельбергском университете.

В октябре 1910 года он вернулся в Петербург. Литературный дебют Мандельштама состоялся в августе 1910 года, когда в журнале "Аполлон" были напечатаны пять его стихотворений. В эти годы он увлекался идеями и творчеством поэтов-символистов, стал частым гостем Вячеслава Иванова, теоретика символизма, у которого собирались талантливые литераторы.

В 1911 году Осип Мандельштам, желая систематизировать свои знания, поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. К этому времени он прочно вошёл в литературную среду — принадлежал к группе акмеистов (от греческого "акме" — высшая степень чего-либо, цветущая сила), к организованному Николаем Гумилевым "Цеху поэтов", в который входили Анна Ахматова, Сергей Городецкий, Михаил Кузмин и другие.

В 1913 году в издательстве "Акмэ" вышла первая книга Мандельштама "Камень", куда вошли 23 стихотворения 1908-1913 годов. К этому времени поэт уже отошёл от влияния символизма. В эти годы стихи Мандельштама часто печатались в журнале "Аполлон", молодой поэт завоёвывал известность. В декабре 1915 года вышло второе издание "Камня" (издательство "Гиперборей"), по объему почти втрое больше первого (сборник был дополнен текстами 1914-1915 годов).

В начале 1916 года на литературном вечере в Петрограде Мандельштам познакомился с Мариной Цветаевой. С этого вечера началась их дружба, своеобразным "поэтическим" итогом которой стало несколько стихотворений, посвященных поэтами друг другу.

1920-е годы были для Мандельштама временем интенсивной и разнообразной литературной работы. Вышли новые поэтические сборники: Tristia (1922), "Вторая книга" (1923), "Камень" (3-е издание, 1923). Стихи поэта печатались в Петрограде, Москве, Берлине. Мандельштам опубликовал несколько статей по важнейшим проблемам истории, культуры и гуманизма: "Слово и культура", "О природе слова", "Пшеница человеческая" и др. В 1925 году Мандельштам выпустил автобиографическую книгу "Шум времени". Вышли несколько книг для детей: "Два трамвая", "Примус" (1925), "Шары" (1926). В 1928 году была опубликована последняя прижизненная книга стихов Мандельштама "Стихотворения", а чуть позже — сборник статей "О поэзии" и повесть "Египетская марка".

Много времени Мандельштам отдавал переводческой работе. В совершенстве владея французским, немецким и английским языками, он брался (нередко в целях заработка) за переводы прозы современных зарубежных писателей. С особой тщательностью относился к стихотворным переводам, проявляя высокое мастерство. В 1930-е годы, когда началась открытая травля поэта и печататься становилось все труднее, перевод оставался той отдушиной, где поэт мог сохранить себя. В эти годы он перевёл десятки книг.

Мандельштам и Армения… Один из крупнейших русских поэтов XX века был также связан с Арменией и армянами. Как известно, Осип Эмильевич Мандельштам приехал в Армению в мае 1930 г. и пробыл здесь до осени. Это был, пожалуй, тяжелейший период жизни поэта, оказавшегося в опале и вынужденного искать убежища и покоя. Перебраться в Армению ему помог один из советских вождей Николай Бухарин. «Вожделенная» поездка, как позже писал в своих записных книжках Мандельштам, оказала благотворное влияние на его душевное состояние: после долгой творческой паузы он вновь взял в руки перо.  Он сумел запечатлеть Армению в стихах таким образом, что сегодня его строками рассказывают об армянской земле. В воспоминаниях супруги поэта – Надежды Яковлевны - сохранились записи, где она рассказывает, как Мандельштам читал армянскому поэту Егише Чаренцу свои первые стихи об Армении. «Он их тогда только начал сочинять — Чаренц выслушал и сказал: «из Вас, кажется, лезет книга». Осип был необычайно доволен такой реакцией, он сказал мне: «Ты слышала, как он сказал? Это настоящий поэт», – вспоминала Надежда Яковлевна. В Армении супруги Мандельштам познакомились с биологом-теоретиком Борисом Кузиным, который впоследствии рассказывал, что поэт вместе с женой мечтал выучить армянский язык и как можно дольше не возвращаться в Россию. «Только в обстановке древнейшей армянской культуры, через врастание в жизнь, в историю, в искусство Армении может наступить конец творческой летаргии. Возвращение в Москву исключено абсолютно», – говорил поэт:

 

Я тебя никогда не увижу,

Близорукое армянское небо,

И уже не взгляну, прищурясь,

На дорожный шатер Арарата,

И уже никогда не раскрою

В библиотеке авторов гончарных

Прекрасной земли пустотелую книгу,

По которой учились первые люди.

 

          В Армении поэт побывал во многих городах, в том числе в Эчмиадзине, посетил хранилище древних армянских рукописей — Матенадаран, находившийся в то время под крылом непризнанного католикоса. Поэт провёл островной месяц на Севане. Самая последняя незадолго до прощания с Арменией состоялась поездка в Арцах (Нагорный Карабах). Стихи об этом — «Фаэтонщик» и «Как народная громада…» — были написаны годом позже (12 июня 1931 года). Страшный, разгромленный, без единого армянина армянский город Шуши, где десятью годами ранее мусаватисты вырезали 35 тысяч армян – эхо геноцида 1915 года и дружной геополитики победителей и побеждённых в Первой мировой. «В 1930 году в Армении, когда он уже столько слышал и знал об этом, он, наконец, сполна ужаснулся, но написал стихи и прозу, в которых эта память сохранена, но не как таковая, не на поверхности, а в самой сердцевине и глубине представления о стране», – пишет географ, историк, филолог, поэт Павел Нерлер.

В Ереване Мандельштам тесно общался с писательской братией -   Егише Чаренцем и Мариэттой Шагинян и её супругом Яковом Самсоновичем Хачатрянцем. Летом 1930 года Яков Хачатрянц был в Ереване и заканчивал работу над «Армянскими сказками», выпущенными «Academia» в том же году, причём художником книги был Сарьян. Сохранилась чудесная фотография, где Осип Эмильевич, Надежда Яковлевна, он и, видимо, местные жители и ребятишки сняты внутри развалин Аванского храма. Поэт также дружески общался с гениальным художником Мартиросом Сарьяном, великим архитектором Александром Таманяном, археологом и историком армянской архитектуры Торосом Тораманяном, заведующим архитектурным отделом исторического музея, заведующим этнографическим отделом и основателем Географического общества Армении, географом и филологом Степаном Лисицианом,. Их имена встречаются в путевых «Записных книжках» Мандельштама. Долгое время поэт проводил в музеях и библиотеках, где он познакомился с «Историей Армении» Фавстоса Бузанда. Самое раннее издание вышло в Стамбуле в 1730 году, а ближайшее по времени — в Тифлисе в 1912 году. Мандельштам завершил своё «Путешествие в Армению» вольным пересказом фрагмента из труда Фавстоса Бузанда. Этот вольный пересказ вполне переосмысляется как прямое высказывание о собственной судьбе: «Ассириец держит мое сердце».

          В Армении Мандельштам изучал древний армянский язык («грабар») и современный армянский язык («ашхарабар»), о котором он писал: «Армянский язык — неизнашиваемый — каменные сапоги. Ну, конечно, толстостенное слово, прослойки воздуха в полугласных. Но разве всё очарованье в этом? Нет! Откуда же тяга? Как объяснить? Осмыслить?  Я испытал радость произносить звуки, запрещённые для русских уст, тайные, отверженные и — может, даже — на какой-то глубине постыдные.  Был пресный кипяток в жестяном чайнике — и вдруг в него бросили щепотку чудного черного чаю.  Так у меня с армянским языком».

Так что это было не случайное совпадение человека и места во времени, тут была своя закономерная историческая предопределённость. Для Мандельштама приезд в Армению был возвращением в родное лоно — туда, где всё началось, - к отцам, к истокам, к источнику. После долгого молчания стихи вернулись к нему в Армении и уже больше его не покидали… В последний год жизни — в Воронеже — он снова вспоминал Армению: армянская тема пронизывает весь зрелый период его творчества. Эти долгие месяцы расковали поэтический голос и, расчистив дорогу «позднему Мандельштаму», оказались одним из определяющих узлов в акупунктуре судьбы поэта.

          Результатом этой поездки явилась проза "Путешествие в Армению" и стихотворный цикл "Армения", включающий два десятка стихотворений, который был лишь частично опубликован в 1933 году. В путевом очерке Осип Мандельштам писал: «Я в себе выработал шестое — “араратское” чувство: чувство притяжения горой! Теперь, куда бы меня ни занесло, оно уже умозрительное и останется». На моей исторической родине Осипа Мандельштама называют до сих пор «Посвящённым в Армению». «Стихи об Армении» и очерк Осипа Мандельштама «Путешествие в Армению», опубликованные в начале 30-х годов XX в., занимают совершенно особое место по своему значению не только в творческой судьбе самого писателя, но и в истории литературы и публицистики прошлого века и не утратило своё значение в наше время. Впервые очерк появился в журнале «Звезда» в 1933 году и впоследствии в полной редакции вошёл в двухтомник сочинений писателя, вышедший в Туле в 1994 году.

На вечере в ахматовском музее и ЛТО «Данко» в память о поэте и друге армянского народа я читала стихи, посвящённые Армении из его одноимённого цикла, написанного, как правило, в разное время и собранного по тематическому, а не по хронологическому принципу. Лейтмотивы армянских стихов — труд, глина, строительный камень, солнце, смерть и скорбь. Интересный нюанс: мусульманский Восток, христианским форпостом перед которым являлась Армения, клином врезавшаяся в переднеазиатскую толщу между Персией и Турцией, у Мандельштама представлен здесь исключительно Персией с её «солнца персидского деньгами», «близоруким шахом», «близоруким шахским небом», «розой Гафиза», Фирдоуси (в прозе) и даже с муллой, вполне идентифицируемым как мулла из ереванской мечети. На суннитскую Турцию поэт хотя и смотрит в упор, но не видит, не замечает, не называет её! В ней — «далеко за горой» — он соглашается видеть разве что уничтоженную турками с курдами Западную Армению, с которой, прежде чем предать навсегда земле, снимают маску-слепок:

 

1

Ломается мел, и крошится

Ребенка цветной карандаш...

Мне утро армянское снится,

Когда выпекают лаваш.

И с хлебом играющий в жмурки

Их вешает булочник в ряд,

Чтоб высохли барсовы шкурки

До солнца убитых зверят.

 

2

Страна москательных пожаров

И мертвых гончарных равнин,

Ты рыжебородых сардаров

Терпела средь камней и глин.

Вдали якорей и трезубцев,

Где жухлый почил материк,

Ты видела всех жизнелюбцев,

Всех казнелюбивых владык.

И, крови моей не волнуя,

Как детский рисунок, просты,

Здесь жены проходят, даруя

От львиной своей красоты.

 

3

Как люб мне язык твой зловещий,

Твои молодые гроба,

Где буквы — кузнечные клещи

И каждое слово — скоба.

Как люб мне натугой живущий,

Столетьем считающий год,

Рожающий, спящий, орущий,

К земле пригвождённый народ.

Раздвинь осьмигранные плечи

Мужичьих своих крепостей,

В очаг вавилонских наречий

Открой мне дорогу скорей.

Твое пограничное ухо —

Все звуки ему хороши —

Желтуха, желтуха, желтуха

В проклятой горчичной глуши.

Как бык шестикрылый и грозный,

Здесь людям является труд,

И, кровью набухнув венозной,

Предзимние розы цветут.

 

4. Ах, ничего я не вижу, и бедное ухо оглохло, / Всех-то цветов мне осталось лишь сурик да хриплая охра. / И почему-то мне начало утро армянское сниться, / Думал — возьму посмотрю, как живет в Эривани синица, / Как нагибается булочник, с хлебом играющий в жмурки, / Из очага вынимает лавашные влажные шкурки… / Ах, Эривань, Эривань! / Иль птица тебя рисовала, / Или раскрашивал лев, как дитя, из цветного пенала? / Ах, Эривань, Эривань! / Не город — орешек каленый, / Улиц твоих большеротых кривые люблю Вавилоны. / Я бестолковую жизнь, как мулла свой коран, замусолил, / Bремя своё заморозил и крови горячей не пролил. / Ах, Эривань, Эривань, / ничего мне больше не надо, Я не хочу твоего замороженного винограда!

В наши дни открывают заново для себя отрывки из уничтоженных стихов, дополняющие наше представление о поэте, нашедшем свою духовную Первородину далеко от своего отчего дома:

 

В год тридцать первый от рожденья века / Я возвратился, нет — читай: насильно / Был возвращён в буддийскую Москву. /А перед тем я всё-таки увидел / Библейской скатертью богатый Арарат / И двести дней провёл в стране субботней, / Которую Арменией зовут. / Захочешь пить — там есть вода такая / Из курдского источника Арзни, / Хорошая, колючая, сухая / И самая правдивая вода ...

         

Осенью 1933 года Мандельштам написал стихотворную эпиграмму против Сталина "Мы живем, под собою не чуя страны…", за которую в мае 1934 года был арестован. Его выслали в Чердынь на Северном Урале, где он пробыл две недели, заболел и попал в больницу. Затем он был выслан в Воронеж, где работал в газетах и журналах, на радио. После окончания срока ссылки Мандельштам вернулся в Москву, но здесь ему жить было запрещено. Поэт жил в Калинине (сейчас город Тверь). В мае 1938 года Мандельштама вновь арестовали. Приговор — пять лет лагерей за контрреволюционную деятельность. Этапом был отправлен на Дальний Восток. Умер Осип Мандельштам 27 декабря 1938 года в больничном бараке в пересыльном лагере на Второй речке (сейчас в черте города Владивостока).

          Имя Осипа Мандельштама оставалось в СССР под запретом около 20 лет. Жена поэта Надежда Яковлевна Мандельштам и друзья поэта сохранили его стихи, которые в 1960-х годах стало возможным опубликовать. В настоящее время изданы все произведения Мандельштама.

Во время второй мировой войны московский Центральный дом художественного воспитания детей оказался в эвакуации в Ташкенте. Здесь вела кружок английского языка Надежда Яковлевна Мандельштам, вдова Осипа Мандельштама. Она обучала своих подопечных не только английскому языку на стихах Эдгара По, Уолта Уитмена, но ещё тайно знакомила их с поэзией своего мужа, нашедшего своё последнее пристанище в пересыльном лагере «Вторая речка» в черте города Владивостока. Его могила так и осталась неизвестной на необъятной карте Гулага, как до сих пор не уточнена дата его гибели. Поэт будто предугадал свою кончину в последних стихах из воронежской тетради:

 

Не кладите же мне, не кладите

Остроласковый лавр на виски,

Лучше сердце моё разорвите

Вы на синего звона куски…

 

            Да и может ли быть могила у того, кто заблудился в небе? Только синего звона куски, только шевелящиеся губы, только — голос.

 Осип Мандельштам говорил: «У меня нет рукописей, нет записных книжек, нет архива. У меня нет почерка, потому что я никогда не пишу. Я один в России работаю с голоса…».

Время шло быстро. Центральный дом художественного воспитания переехал в Москву. Надежда Яковлевна осталась в Ташкенте, жила по-прежнему на улице Жуковской в том самом доме, где она когда-то поселилась в начале войны по соседству с А.А. Ахматовой и преподавала английский язык на кафедре иностранных языков в САГУ (Среднеазиатском государственном университете, ныне Национальном университете Узбекистана). Здесь, далеко от родины, она продолжила дружбу со своими коллегами, наиболее тесно с профессором-филологом Н.Д. Леоновым, снабжавшим студентов редкими книгами. С ней не расставались бывшие воспитанники, среди которых были: сын М. Цветаевой Георгий Эфрон; будущий историк литературы Валентин Берестов и впоследствии мой Учитель, профессор МГУ, исследователь русской литературы и журналистики XIX века, Эдуард Григорьевич Бабаев (1927-1995).

             В своих мемуарах, подаренных мне его дочерью Елизаветой, после смерти отца, Э.Г. Бабаев вспоминал: «Пиры нищих были знамениты не угощением или винами, а шумом стихотворства и колоколом братства». Надежда Яковлевна имела прозвище «Диотима» — в античные времена жрица, ясновидящая, толковавшая любовь как стремление к прекрасному (Сократ). «Она была прорицательницей бедных тайн моей юности», — так о ней тепло вспоминал Э. Бабаев. Именно «Надя-Диотима», как подписывала свои письма позднее из Тарусы в Ташкент Н.Я. Мандельштам, открыла Эдуарду Бабаеву Армению — через стихи и прозу Осипа Мандельштама:

 

Холодно розе в снегу.

На Севане снег в три аршина…

Вытащил горный рыбак

 расписные лазурные сани,

Сытых форелей усатые морды

Несут полицейскую службу

На известковом дне.

………………………………..

Снега, снега на рисовой бумаге,

Гора плывёт к губам.

Мне холодно. Я рад….

                  

В годы учёбы на факультете журналистики МГУ (1970-1975) Э.Г. Бабаев для меня открыл нашу общую историческую родину через свои переводы из армянской поэзии, в частности, стихотворного цикла Геворга Эмина: «Я людей полюбил: всё, что в них человечно». Незадолго до своей смерти он создаст оригинальный стихотворный цикл «Армения».

В переводах Бабаева, как и в его оригинальных стихах, при всей простоте выражения и лёгкой летящей поэтической формы, всегда присутствуют сокровенная интонация, какая-то тайна или задушевная дума. А мы знаем, безумный мир не вполне безумен, не безнадежно безумен, «если голос был…». «Мне голос был» (А. Ахматова), — говорил о себе вслед за Анной Ахматовой и Осипом Мандельштамом Эдуард Бабаев.

          Этот голос О. Мандельштама в интерпретации новосибирского культуролога и большого знатока русской и армянской поэзии Юлии Вильевны Лихачёвой прозвучал в видеофильме «Путешествие в Армению». Он был создан сибирскими паломниками и почитателями армянской культуры (оператор и режиссёр Елена Юдина). Премьера показа в Ташкенте этого поэтического документального фильма о моей Первородине сквозь призму «Стихов об Армении» О. Мандельштама состоялась на моём авторском творческом музыкально-поэтическом вечере в Государственном мемориальном музее М. Ашрафи в преддверии 120-летнего юбилея русского поэта и писателя.

            На этом вечере также прозвучали мои переводы из Сильвы Капутикян («Диалог с внутренним голосом»), когда-то пророчески назвавшей свою первую прозаическую книгу: «Караваны ещё в пути». Следом за ней вышли публицистические книги «Меридианы карты и души», «Моя тропа на дорогах мира». Как её предшественники: М. Шагинян и О. Мандельштам — она начала творческий путь с чистой поэзии («Кровля Армении», «Идёт зима» и др.) и завершила его литой публицистической прозой. Для Сильвы Капутикян «Художественная публицистика — родная сестра поэзии. И то, и другое требуют обнажения души». Эти же критерии можно отнести к стихотворному циклу «Армения» и эссе «Путешествие в Армению» Осипа Мандельштама: их объединяет пушкинская литературная традиция, поэтическое отношение к жизни.

            — Нет ничего более поучительного и радостного, чем погружение себя в общество людей совершенно иной расы, которую уважаешь, которой сочувствуешь, которой вчуже гордишься. Жизненное наполнение армян, их грубая ласковость, их благородная трудовая кость, их неизъяснимое отвращение ко всякой метафизике и прекрасная фамильярность с миром реальных вещей — всё это говорило мне: ты бодрствуешь, не бойся своего времени, не лукавь.

Не оттого ли, что я находился в среде народа, прославленного своей кипучей деятельностью и однако живущего не по вокзальным и не по учрежденческим, а по солнечным часам, какие я видел на развалинах Зварднодза в образе астрономического колеса или розы, вписанной в камень?

          Чужелюбие, вообще, не входит в число наших добродетелей. Народы СССР сожительствуют как школьники. Они знакомы лишь по классной парте да по большой перемене, пока крошится мел.

             Мандельштам писал о Пушкине, Блоке, Данте («Разговор о поэзии»), Чаадаеве, Шенье, Виллоне, Сологубе, Михоэльсе — они все с его птичьего поэтического полёта были для него современниками, а точнее, собеседниками. Его беспокоила судьба перевода и хорошей книги в России. «Высшая награда для переводчика, — говорил он, — это усвоение переведённой им вещи русской литературой. Много ли мы можем назвать таких примеров после Бальмонта, Брюсова и русских «Эмалей и камей» Теофиля Готье?» — и заканчивает свои размышления пророчески: «Пусть лучше наступит в России книжный голод, пусть над нами развернётся пустая лазурь бескнижья, чем это отвратительное месиво, чем эта слякотное безразличие: «прочёл, да не помню автора». Жак родился и, прожив жизнь, умер».

            Сам Мандельштам, несмотря на его 130-летний юбилей, ещё не канонизирован. И оттого возникает ощущение, что это звучит подлинный, освобождённый голос Мандельштама. А это самое важное – услышать его подлинный голос:

 

Колючая речь Араратской долины —

Дикая кошка — армянская речь —

Хищный язык городов глинобитных —

Речь голодающих кирпичей!

А близорукое шахское небо —

Слепорождённая бирюза —

Всё не прочтёт пустотелую книгу

Черною кровью запекшихся глин.

 

Октябрь, 1930.

 

Лола Шакировна Алимова, филолог-педагог, 14 01 21 в ахматовском музее пригласила всех на поэтическую акцию 15 января 2021 г. «Читаем стихи Мандельштама» в режиме on-line, организованную представительством Россотрудничества в Узбекистане к юбилею известного поэта и прозаика. Всем желающим было предложено направить видеоролик с записью выразительного чтения стихотворения поэта. Для публикации были отобраны записи наиболее интересных чтецов, чья манера исполнения и художественное оформление видеоролика в полной мере раскрывают идейное содержание произведений поэта. В итоге, учащиеся школ, студенты вузов выразительным чтением философско-лирических стихов: «Нежнее нежного твоя рука», «Вернись ко мне скорее!..», «Импрессионизм», «Век-волкодав», «Кремлёвский горец» («Мы живём, под собою не чуя страны...»), , «Только детские книги читать...», «Ленинград», «Сохрани мою речь навсегда...» и других произведений Осипа Мандельштама смогли донести до миллионных пользователей интернета «Образ мира, в слове явленный».

 

Гуарик Багдасарова

Фото из ахматовского музея: Ирина Кепанова