пятница, 28 декабря 2012 г.

Новый год под «Арчой»




Так назвали свой предновогодний концерт его участники, лауреаты  международных фестивалей авторской песни и поэзии, известные барды и поэты Ташкента:  А. Смородин,  В. Ким,  В. Шабалин, Л. Пузырёв (дядя Сэм), А. Болодурин.,  О. Ким, С.  Шейко, А. Цой,  А. Якушев,   О. Бордовский, С. Клокотова,  Ю. Когозиди, З. Юсупов, Т. Валитов («Тим Осенний»), А. Вселенный. В программе приняли участие  гости  А. Александров и Э. Нурханов из Москвы, Т. Хамадханова из Навои и  другие. Концерт состоялся 21 декабря в театре «Аладдин» и  зарядил всех зрителей  новогодним  праздничным настроением.
Ведущая вечера – С. Клокотова, Дед Мороз – В. Шабалин, Снегурочка – Настя Потапова отлично справились со своими обязанностями. Периодически со сцены звучали  стихотворные поздравления и пожелания:

Новый Год! И в воздухе морозном -
 Волшебство и ожидание чудес.
 Пусть сегодня, этой ночью звездной,
 Будут счастливы все, кто собрался здесь.

Выход каждого  участника предварялся  поэтической презентацией:

Любитель  походов,  друг   многих  поэтов,
Он  в песнях  нам  дарит  любовь  и  тепло,
Спешит  с  поздравлением  целому  свету Геннадий  Арефьев, встречайте  его!.
***
Песен  ярких и задорных
Автор, бард, к тому ж поэт
Виктор  Ким  идёт  на  сцену.
Кима любит целый свет!
***
Романтик,  музыкант,  поэт,
Непревзойденный  чудо-бард,
В  сердцах  всегда  оставит  след
Нурханов  Эдуард!

***
Романтика  вальса, романса  напевы
И глаз  новогодняя  нежная  тайна
Нам  дарит  мелодию  ярко  и  смело
Красавица-чудо! Шейко  Светлана!

Председатель КАП и поэзии «Арча» был тоже представлен зрителям в его типичном любимом  амплуа:

 Темы  ярки,  не  избиты,
Песни -   словно  шанс  спасенья.
Кто  же  там – Тимур Валитов,
Или  все  же  «Тим  Осенний»?

Никто не остался без внимания ведущей программы Светланы Клокотовой, даже самые юные участники новогоднего  концерта  –  ансамбль «Арчонок» под руководством  лауреата международных  фестивалей авторской песни Сергея Лиханова:

С  поздравленьем  новогодним  выступят  сейчас  ребята,
Все  их  любят,  все  их  знают.  Выходите  к  нам, «Арчата»!

В каждом экспромте таилось  зерно без плевел, характерное для репертуара  каждого отдельного барда. По окончании концерта все участники забрали на память себе  не только праздничные адреса, но  и  рукоплескания зрителей, долго не отпускавших со сцены  талантливых самодеятельных артистов.
 Разве это не  повод, друзья, снова поговорить об авторской песне? Совсем недавно - 30 ноября  - вместе с гостями, лауреатами многих международных фестивалей авторской песни – семьёй  талантливых музыкантов из Алматы - Алексея  Хайленко – ташкентцы провожали осень с песнями под гитару  в театре «Аладдин». В узбекскую столицу, наконец, пришла запозднившаяся на пару недель зимушка-зима, и её тоже поэты и барды  встретили со всеми почестями – задушевными песнями, новогодними приветствиями и   лирическими стихами в её честь, тем более, что произошло это празднество накануне… Нового года, юбилейного для «Арчи», ведь в будущем году Ташкентскому клубу авторской песни исполнится 20 лет..
 «Песня сочиняется не с пером в руке, не на бумаге, не со строгим расчётом, но в вихре, в забвении, когда душа звучит и все члены, разрушая равнодушное обыкновенное положение, становятся свободнее, руки невольно вскидываются на воздух и дикие волны веселья уводят ото всего…
Оттого поэзия в песнях неуловима, очаровательна, грациозна, как музыка. Поэзия мыслей более доступна каждому, нежели поэзия звуков или, лучше сказать, поэзия поэзии», -  так более полутора столетия назад  писал Н.В. Гоголь. Великий русский классик таким образом посылал свои слова в наш переменчивый XXI век, напоминая о непреходящих ценностях, среди которых и сегодня важнейшее место занимает культура устного слова, звучащая поэзия.
Звучащий стих имеет историю куда более древнюю, чем письменный. Античность, средневековье, мусульманский и христианский Восток, включая Древнюю Русь, неразрывно связали голос со звучанием  инструментов – чаще всего, струнных.
Эта традиция, судя по ежегодным международным фестивалям в урочище Чимган и Ходжакенте («Осенний аккорд»),  сохранилась по сей день, принимая новые формы и придавая особую значимость поэтическому слову.
В июне этого уходящего года состоялся 35-й юбилейный международный эколого-туристический фестиваль авторской песни "Чимганское эхо". На фестиваль прибыли участники из Навои, Ферганы, Самарканда, Ташкента, Зарафшана, Учкудука, а также из-за рубежа - участники и коллективы из Москвы, Казани, Астаны, Алматы и других городов. Фестиваль проходил в урочище "Двенадцать  ключей" у подножия большого Чимгана. 
В этот раз «гран-при» –  высшую награду на фестивале - гитару заслуженно завоевал экономист по специальности и бард по призванию Николай Зверев, впервые прибывший на фестиваль из Чимкента. Из интервью с ним я выяснила, что он является неоднократным дипломантом фестиваля «Гринландия» и лауреатом  фестиваля «Звёздный дождь». Его любимый отечественный певец – А. Градский.  Николай Зверев  не подражает ему, но осознаёт, что диапозон его  голоса не менее широк, чем у его кумира. В его репертуаре преобладают как философские, так и юмористические авторские песни. Что бы там ни было (и много было всякого!..) в наше переходное сложное, противоречивое время фестиваль авторской песни «Чимганское эхо» живёт вот уже тридцать пятый год как упрямое объяснение в любви – жизни, людям, добру.
С лёгкой руки сперва Булата Окуджавы и потом Владимира Высоцкого, в 60-70-х годах прошлого века появилось новое определение музыкально-поэтического жанра – «авторская песня», ныне прочно вошедшего в культурный обиход. Вл. Высоцкий называл  свои стихи под гитару песнями-монологами, потому что всегда их пел от первого лица, хоть и в разных ипостасях – альпиниста, моряка-подводника, парашютиста, воина, дальнобойщика, лётчика, пирата, сумасшедшего и здравомыслящего чиновника и пр.
Что же изменилось с тех пор в личности поэта-певца, композитора-исполнителя и непосредственной реакции молодёжной аудитории на живое дыхание текущего времени? На смену старым песням приходят новые, меняется характер авторского исполнения и даже самый стиль общения со зрителем-слушателем.
Мне посчастливилось побывать на 30-летнем юбилейном фестивале  авторской песни 24 марта 1998 г. в новосибирском Академгородке, в котором выступили Юлий Ким, Александр Дольский, Сергей и Татьяна Никитины и другие мэтры песенной поэзии. Все они отдали дань памяти Александру Галичу, инициатору и участнику Первого бардовского  фестиваля в Новосибирском научном центре (1968). В разное время приходилось слушать Александра Розенбаума, Веронику Долину, Жанну Бичевскую, Елену Камбурову и Елену Фролову из Московского театра  песни и  поэзии. Наши  ташкентские   барды Александр Каменский, Рашид  Ахмедов, Юрий Алеников, Леонид Пузырёв известны не только у нас в Узбекистане, но и  за рубежом. Все они очень разные, и каждый по-своему неповторим и обаятелен, в силу своего таланта.
Не так давно 13 ноября  в Академическом русском театре Узбекистана состоялся  юбилейный концерт Ю. Аленикова и его друзей –  ташкентских артистов и московского поэта Ирины Ратушинской. Они донесли до слушателей поэтическую стихию середины 60-х годов прошлого столетия. Песни Ю. Аленикова на стихи русских классиков Б. Пастернака, И. Бродского, Д. Самойлова, а также  народного поэта Узбекистана  А. Файнберга поют от Москвы до Владивостока, в Санкт–Петербурге и Иерусалиме, в Нью-Йорке и других городах. Они отличаются  особым музыкальным талантом и художественным чутьём.
Ирина Хилкова, ведущая юбилейного концерта Ю. Аленикова, утверждает, что «поэт» и «певец» слова-синонимы, равнозначные по своей глубинной и образной сути. В ходе программы она заметила: «Эпоха уходит в прошлое, а музыка и поэзия остаются в будущем и передают народу язык поэзии и язык музыки:
«Остаёмся мы по крохам:
Кто-то книгой, кто-то вздохом,
Кто-то песней, кто - дитём».
Я приглашаю вас послушать, подумать, улыбнуться, погрустить. У каждого из нас есть Душа, и ей необходимо Дышать, Жить, Помнить и Любить!»
 «Талант – детская модель вселенной» - сказал однажды Борис Пастернак. Поэты и музыканты наводят в ней гармонический порядок. Большое настоящее искусство сближает людей – делает их братьями. Периодические концерты авторской песни в театре «Аладдин»  - это  объяснение в любви, которое никогда не прискучит, потому что оно всегда недостаточно, необходимо каждому из нас, особенно в канун Нового года:
На свете так бывает,
Что только раз в году
На елке зажигают
Прекрасную звезду.
Звезда горит, не тает,
Блестит прекрасный лед.
И сразу наступает
Счастливый Новый год!
.
Гуарик Багдасарова, искусствовед
Тел. дом. 253-14 -06
Моб. 354-10-17
http://guarik-guhar. blogspot.com

От цветка до звезды

Современный Узбекистан – одно из немногих государств мира, в духовном пространстве которого органично сочетаются бережное отношение к традициям с открытостью самым современным веяниям творческого и технического прогресса. По существу, творчество выявляет то, как человек обживает и переживает созданный человечеством культурный мир, общую культурную тональность эпохи. Именно это «как» и выражает неповторимость личности, богатство её культурного мира.

«Опалённые Кандагаром»

                                               «Кто виноват? Об этом после:

Встречай, Отчизна, сыновей!»

 Слова из песни к  к/ф «Опалённые Кандагаром» на стихи А. Файнберга.

 

В Российском центре науки и культуры  Узбекистана 12 декабря этого года состоялся просмотр фильма "Опалённые Кандагаром". Это не был обычный очередной прокат успешного советского боевика. Он вышел в 1989 г.  Вечер  был посвящён памяти  народного поэта Узбекистана и кинодраматурга  Александра Файнберга (1939-2009).
А. Файнберг - автор пятнадцати  книг стихов (включая посмертно вышедший двухтомник, составленный автором). Им были переведены на русский язык стихотворения и поэмы Алишера Навои и многих современных узбекских поэтов А. Арипова, Сирожиддина Сайида, Рустама Мусурмана, Эркина Вахидова, Хосият Рустамовой. Его стихотворения и переводы печатались в журналах «Смена», «Юность», «Новый мир», «Звезда Востока», «Новая Волга», «Дружба народов» и в периодике зарубежных стран: США, Канады и Израиля. В 2009 году А. А. Файнберг Указом президента России награжден Пушкинской медалью за большой вклад в развитие культурных связей и сохранение русского языка и русской культуры.
А. Файнберг создал множество сценариев, внёсших  в  национальный документальный, художественный и  анимационный кинематограф особую поэтику и философичность восприятия мира. По его сценариям были поставлены четыре полнометражных художественных фильма и более двадцати мультипликационных фильмов. В них присутствует своя крепкая внутренняя эстетика. Они поражают своим  жизненным драматизмом  и психологическим реализмом. Таких фильмов не было раньше и вряд ли будут впредь:  «Восточный двор с кривой луной» о  старом и новом Ташкенте, в котором автор читает одноимённый стих;  суровая правда войны об Афганистане в художественной ленте «Опалённые Кандагаром»;  «Последнее…  прости!»,  где  чёрно-белые трагические кадры исчезающего   Арала комментирует голос поэта,  декламирующего свои стихи;   «Их стадион в небесах», в котором  звучит песня на стихи А. Файнберга о легендарной футбольной команде «Пахтакор», погибшей в авиакатастрофе в 1979 году:

 «…Дым от взрыва прошёл над страной.
Не виновны мы этой виной.
Просто правила кто-то нарушил,
Ну, а нам был назначен штрафной.
До сих пор плачет ветер в  лесах.
До сих пор ты ночами в слезах.
Не грусти! Мы, как прежде, играем.
Просто наш стадион в небесах».

Этот стих Владимир Сафаров и Алла Тезетдинова включили в свою книгу «Крылья памяти», выход которой был приурочен к 25- летию трагедии пахтакоровцев (2004 год). В этом году спустя тридцать три  года со дня трагедии вышло дополненное переиздание этой книги. Жители столицы возложили море цветов к  братской могиле отважных лучших советских игроков-пахтакорцев в день их поминовения – 11 августа. Фильм по сценарию А. Файнберга «Их стадион в небесах» был выпущен  в 1999 году к двадцатилетию трагической гибели в авиакатастрофе футбольной команды «Пахтакор».  Он всегда будет напоминать зрителям о легендарной любимой команде  всех узбекистанцев.
Знакомство со сценариями к документальным и мультипликационным фильмам А. Файнберга, а также с художественной лентой «Опалённые Кандагаром»   продолжается в наши дни  катастрофы проката отечественных фильмов и засилия  большого  экрана американскими боевиками и «ужастиками».
В просмотре и в обсуждении узбекфильма участвовали воины-интернационалисты, исполнитель главной роли Карим Мирхадиев, супруга А. Файнберга журналист И.Г. Коваль,  а также новое поколение молодёжи, не нюхавшее пороха. Вечер вёл  член-корр. Российской академии педагогических и социальных наук, воин-интернационалист Д.С. Саъдуллаев. Все, как один, сделали вывод: "Фильм  актуален на все времена".
Сюжет  можно пересказать в нескольких словах. Списанный по ранению офицер-афганец вступает  в борьбу с мафией и, в конце концов, ценой собственной жизни разоблачает преступников. Он выжил на войне и погиб в мирной стране. Справедливости ради, надо заметить, что этому фильму повезло: он успел выйти на экране, его увидели зрители, он остался в благодарной памяти «афганцев». А вот его поздний близнец, рождённый в 90-ые годы – «Слепые» режиссёра-постановщика и исполнителя главной роли, народного артиста Узбекистана Рустама Сагдуллаева,  до сих пор не дошёл до зрителей. В этом фильме  герой-«афганец», слепой инвалид со своим единственным поводырём – немецкой овчаркой  в одиночку борется с интернациональной наркомафией – духовными слепцами и в конце фильма погибает.
Старшее поколение запомнило, что  премьера  картины «Опалённые Кандагаром» на экранах Москвы в кинотеатре «Россия» и узбекской столицы в Доме знаний проходила при полном аншлаге. Но настоящим экзаменом для создателей Узбекфильма - режиссёра Юрия Сабитова, кинодраматурга, автора сценария народного поэта Узбекистана Александра Файнберга, исполнителей главных ролей   - заслуженного артиста Узбекистана  Карима Мирхадиева и лауреата Государственной премии Елены Борзовой, композитора  Евгения Ширяева   стал его просмотр в Ташкентском военном госпитале, где лежали раненые солдаты и офицеры ограниченного контингента войск в Афганистане.   
И.Г. Коваль  вспоминает, как волновались  участники кинофильма  до и после просмотра, с каким радостным чувством  они   вернулись в дом А. Файнберга, долго обсуждали успех фильма и со слезами на глазах  отмечали  главное событие конца 80-х годов прошлого столетия – вывод советских войск из Афганистана. Именно этому событию  народный поэт Уз. А. Файнберг и композитор Евг. Ширяев посвятили свою песню «Встречай, Отчизна, сыновей!», которая прозвучала в фильме:

«Мы пахнем пылью, пахнем гарью.
Встречай, Отчизна, сыновей!..»

Об этом событии вспоминали  гости  нынешнего знаменательного киносеанса  в Россотрудничестве Уз.: полковник в отставке, бывший заместитель командующего пограничными войсками РУ,  ныне руководитель Ташкентского городского объединения воинов-итнтернационалистов «Ветеран» Р. Султанов; заместитель руководителя этого же городского объединения  «Ветеран» А. Джумаев, полковник медицинской службы в отставке, воин-интернационалист, заместитель руководителя Ташкентского городского объединения «Ветеран» Ш. Касымов. Они рассказывали, что война прошла очистительным огнём через судьбы многих людей, кого-то покалечив, кого-то заново переродив.  Она затронула множество  семей и по сей день кровоточит незаживающей раной. Но эта же война  воспитала в них мужество, обострила чувство социальной несправедливости, научила по-настоящему ценить мирное небо над головой  и сделала истинными патриотами своей Родины.

         В конце встречи после обсуждения фильма Д.С. Саъдуллаев подвёл итоги дискуссии, чтобы они стали уроком жизни для молодых зрителей, присутствующих в зале:

- У каждого должен быть свой Кандагар. «Афганцы», прошедшие через Кандагар, Джалалабад, Кундуз, Панджшер и другие «горячие» точки Афганистана, вернулись домой, создали сплоченную группу тех, кого можно назвать людьми с опалённым сердцем. У каждого «афганца», прошедшего свой Кандагар, обострённое чувство совести, справедливости, прежде всего, к самому себе, неприятие  подлости и лжи.

Поэтому им, опалённым Кандагаром, было трудно «встраиваться» в мирную жизнь. Отсюда происходит восприятие их как людей конфликтных,  несговорчивых, неподкупных. Их жизнь стала объектом пристального внимания поэта Александра Файнберга – человека с большим сердцем и   обострённым чувством справедливости во всём – жизни и творчестве. Он не воссоздаёт  картины войны. Он вместе со зрителями сопереживает своим героям и размышляет об этом поколении «афганцев».

От имени присутствующих воинов-интернационалистов Д.С. Саъдуллаев пожелал И.Г. Коваль здоровья, терпения, мудрости довести до логического результата исследовательскую работу, посвящённую многогранному творчеству А. Файнберга.

В перспективных планах И.Г. Коваль  -  продолжать знакомить  новое поколение, ровесников 21-го  информационного века скоростных технологий, мобильных телефонов, интернета  не только с богатым литературным наследием  народного поэта  Узбекистана А.А. Файнберга, но  и его достижениями в отечественном  кинематографе. 

В конце знаменательной  встречи  был сделан коллективный снимок  на память о встрече с «опалёнными Кандагаром» в жизни и в кинематографе.

 

Гуарик Багдасарова, искусствовед.

д.т. 253-14-06

моб.т. 354-10-17

http://guarik-guhar.blogspot.com

http://Kultura.uz

http://mytashkent

 

Перекличка голосов





Анна Ахматова называла поэтов всех времён и народов «близнецами-братьями». В канун нового 2013 года в Ташкенте вышел международный литературно-художественный альманах, в котором представлены стихи и рассказы  пятидесяти девяти соавторов-соотечественников социальной сети «ДСВАЛИЯ» из десяти стран мира – Узбекистана, России, Южной Осетии, США, Германии, Израиля, Финляндии. Надо отдать должное уважение составителям альманаха – Алишеру Муртазаеву и Галине Рез, что они включили в издание стихи Александра Файнберга (1939-2009) и Владимира Баграмова (1948-2011), не так давно ушедших от нас, но оставивших в истории отечественной литературы и  в нашем сознании неизгладимый  след высокого полёта мысли и глубины чувства.
Высокая художественная планка была задана всем участникам коллективного сборника, среди которых оказались знакомые нам имена ташкентских поэтов: Степана  Балакина, Светланы Шейко,  Олега Бордовского, Светланы Клокотовой, Николая Ильина, Светланы Демидовой, Темура Валитова. Автор идеи и руководитель проекта Алишер Муртазаев обратился ко всем  активным соавторам  антологии стихотворений социальной сети «ДСВАЛИЯ» с пожеланием дальнейших творческих успехов и счастья быть услышанными и признанными.
Каждый день дарит нам  новые имена поэтов и прозаиков благодаря сети Интернет. В двух  выпусках альманаха, выпущенных в этом году, по признанию главного редактора Светланы Ким, собраны произведения тех, чьи души устремлены к высшему проявлению гармонии – красоте.
Через  новые страницы второго альманаха передана духовная энергия их авторов. Они несут в себе заряд бодрости, заставляют задуматься над стремительно преходящими мгновениями вечности. Отрадно, что группа редакторов альманаха бережно сохранила индивидуальный  стиль каждого творца, форму и содержание литературного произведения, предоставив читателям судить  об  уровне творческого мастерства, способности  описывать состояние души и таланте самовыражения каждого художника слова.
По мере своих способностей,  творческие люди, словно собравшись за одним столом в канун  Нового года, делятся с нами самым сокровенным – своим неповторимым опытом жизни и осмыслением его в  новой поэтической форме или новаторском прозаическом жанре. В итоге  они смогли обогатить  родной для них русский язык  - язык межнационального общения, язык  гениев мировой и переводной  литературы - А. Пушкина, А. Блока, Л. Толстого, Ф. Достоевского   новым содержанием и внести свою скромную лепту в сохранение национальной культуры, традиций и самобытности народов Востока и Евразии – России, Украины, Белоруссии, Казахстана.
Из далёкого Санкт-Петербурга благословляет соавторов альманаха Галина Рез стихотворным посланием:

«…Вы поймали мгновенья и словами  связали,
Рассказали, сумели – чувства в них не пропали.
Альманах прочитают через годы, столетья.
Ваши там голоса! Вас услышат, поверьте!»


И в унисон  ей отвечает известный узбекистанский поэт, писатель, переводчик и исследователь современной узбекской литературы Николай Ильин (1950 г.р.). В далёком  детстве вместе со своей семьёй он переехал из Златоуста Челябинской области в Ташкент, где  окончил среднюю школу и потом филологический факультет ТашГУ.  Долгие годы преподавал русскую литературу в Ташкентском республиканском педагогическом институте русского языка и литературы и в Узбекском государственном университете мировых языков. В настоящее время является редактором отдела научно-методического журнала «Преподавание русского языка и литературы». Он, пожалуй, пронзительнее всех смог в международном альманахе «Восхождение» выразить благодарность, прежде всего,  приобретенной Родине, вспоившей  его личный талант и многих его соотечественников - ташкентских поэтов:
В Азии

Судьба неласково должна
Была для праотцев сложиться,
Чтоб из родимого угла
В надежде света и тепла
К далёкой Азии прибиться.

И Азия нас приняла:
Для нас в ночи луна плыла,
И солнца золотая птица
Над нами силила крыла.

И глядя вспять, как вглубь стекла,
Мы вновь находим близких лица,
А память солнечно светла,
Стирает времени границы

И снова видит, как  цвела
В листве садов весны столица,
Как синева небес кругла,
Как на седые купола
Прозрачность вечности ложится.

Гуарик Багдасарова, искусствовед
www.http://guarik-guhar.blogspot.com

суббота, 15 декабря 2012 г.

ЗИМНИЕ ЭТЮДЫ





***
Дождь сутки лил, стонал, томился
И плавно в снегопад переродился.
Душа, как раненная из рогатки птица,
Металась в сумерках, перебирала лица.


Как мне её спасти, под утро возродиться
И жизнь продолжить с чистого листа?
Небесной синевою, как живой водицей,
Умылась и твержу: «До встречи, несмотря…»



ДЕКАБРЬ

Деревья в иглистом мерцанье.
Я слушу веток-струн бряцанье.
Они подобны изваяньям,
Что ожили и вдруг поют.

Кто вмиг нарушил прозябанье
Укутанных деревьев в снег,
И кто озвучил их молчанье,
Явив их жизненность на свет?

Деревья в голубом мерцанье
Надежды смутные сулят.
О тайне своего избранья
Они молчат, не говорят.

И в комнату к себе напрасно
Безмолвье таинства вношу.
Слезой холодной и ненастной
Растаял иней поутру.




ЗИМНИЕ ГРЁЗЫ

Коллекция чудес скудна  -
Но как же жить без веры в чудо?
(эпиграф - выделить курсивом)
В предзимнем Ташкенте
в «Ласточкином гнезде» на 2 этаже,
продуваемом одиночеством изнутри
 и изморозью снаружи,
я стою и думаю, что свершилось:
уже ты мне нужен сильней,
чем другим оказался не нужен.

Чахнет в лампочке пламя,
 задушенное стеклом.
Надвигается будущее – невпопад, напролом.
Пусть настигнет в доме твоём или моём
Новый год  нас - вдвоём.



ПЕРВЫЙ СНЕГ

И всё, как в детском сне, преобразилось.
Багряный месяц, звёздочка впотьмах
Перебивают снежное мерцанье.
Пушистый снег крадётся в уши, нос,
Бесцеремонно ворожит сознанье
И паутину сновидений вьёт.

Неровен час: полозья заскрипят
И колокольчик засмеётся громко.
И кони свою удаль усмирят
Во власти музыки и светоносных окон.
И Золушка вспорхнёт ночною птицей
По лестнице парадного крыльца.

И будет наяву иль это ей приснится,
Что принц влюблённый с ней кружится,
И счастьем ещё можно насладиться,
Пока на башне полночь не пробьёт.





***
И вновь, и внове снегопад,
И снова изначалье света!
И ослеплённый перепад
Бесчувствия в бездонность неба!
И в сонме дней переворот:
Исход, иссякнув, стал истоком
Безвременного обновленья!



СНЕЖНАЯ ВЕСТОЧКА

Обет молчания опять нарушен.
И вновь не пересилена тоска.
Моя любовь снежинок стаей
Летит, летит к тебе без вожака.
Возможно, пешеходы улыбнуться,
Встречая «Скерцо» на лету.
А, может быть, романсом отзовутся
Моя печаль и нежность на ветру.
Я предварять события не вправе:
Твой жест или движение души.

Сегодня кружит снегопад печали,
А завтра солнце землю оживит.



Гуарик Багдасарова

На фото  автора: "Парк имени Гафура Гуляма", "Во дворе школы №100", "Мой двор, дом и "Ласточкино гнездо" на 2 этаже" на ул Нурмухамедова в Ташкенте,  "Волгоградский мемориал" в Ташкенте, "Краснообск-Васхнил, Новосибирская обл.", "Снежная аллея в Ташкенте", На трассе "Новосибирск- Барнаул".

«Дорогой длинною…» Театральные вечера с Георгием Дмитриевым



Георгий Дмитриев – молодой ведущий солист ГАБТ имени А. Навои - в этом театральном сезоне удивил любителей хорошей инструментальной и вокальной  музыки необыкновенными камерными спектаклями. Первый из них состоялся больше месяца назад 17 ноября в Академическом русском драматическом театре Узбекистана и стал значительным событием в культурной жизни богемы узбекской столицы.
Микаэл Таривердиев (1931-1996) – автор музыки к 132 фильмам, инструментальных концертов, опер, балетов, вокальной музыки. Г. Дмитриев свой сольный концерт «Я такое дерево…» на песни Микаэла Таривердиева   посвятил своему старшему брату актёру  экспериментального молодёжного театра «Ильхом» Евгению Дмитриеву, трагически погибшему в гастрольной поездке в Москве шесть  лет назад. Быть может, поэтому так  грустно, светло  и пронзительно звучали песни в его репертуаре:

«Я прошу:  хоть не надолго,
Грусть моя, ты покинь меня…
Облаком, сизым облаком
Ты полети к родному дому,
отсюда к родному дому…»

Знакомые песни из кинофильмов «Ирония судьбы», «Старомодная комедия», «Король Олень», «Адам женится на Еве», «Ольга Сергеевна», «17 мгновений весны» в исполнении Г. Дмитриева (бас) звучали особенно личностно, интимно, как сокровенная исповедь, редчайшее откровение души. Это состояние передалось публике, не желавшей после концерта отпускать с театральной сцены своего любимца и неоднократно вызывавшей его на «бис».
Успех режиссуры выступления заключался в том, что Георгий не просто  спел  песни известного автора – композитора и вокалиста, а смог их пропустить через свою автобиографию. Он захватывающе весело рассказал о детстве и отрочестве, с грустью  о своей первой любви, задумчиво  о вечных проблемах детей и отцов и, конечно, о своём любимом старшем брате и об их общем увлечении не только футболом, но и музыкой М. Таривердиева. Так впервые музыка и песни хорошо знакомого  нам  композитора приобрели второе дыхание: они  вошли в сердца слушателей, пропущенные и обновлённые утончённым восприятием и исполнением талантливого певца, артиста и режиссёра, мастера камерного театрального жанра - Георгия Дмитриева.
Вторая встреча с солистом ГАБТ  Г. Дмитриевым в его новом амплуа с небольшим отрывом от первой состоялась в камерном зале Государственной консерватории  Узбекистана. Программа концерта включала в себя «популярные песенки» Александра Вертинского (1889-1957): «Танго Магнолии», «Джиоконда», «Я сегодня смеюсь над собой», «Piccolo Bambino», «Прощальный ужин», «Доченьки» и другие. Исполнитель вовсе не подражал знаменитому шансонье с его необычным непритязательным репертуаром, предназначенным для русских эмигрантов, негромким голосом и распахнутой обнажённой, как нервы, душой – да, это и  невозможно! Г. Дмитриев  эмоционально  проживал песни поэта, певца А. Вертинского, запечатлённые в звуках и стихах,  и поэтому каждая из них становилась маленьким спектаклем. Но этого мало: он смог донести до слушателей обаяние яркой личности   замечательного артиста, исполнителя «печальных песенок» собственного сочинения – то наивных и непритязательных, то «экзотических» и претенциозных. И те, и другие пользовались успехом, подкупали и трогали своей особенной неповторимой, доверительной интонацией.
«Интимные» песенки, «домашний» голос – кто бы мог подумать, что всё это может иметь отношение к искусству?. А между тем  такой феномен существовал в лице А. Вертинского. И Георгий Дмитриев смог ещё раз это доказать, воссоздавая образ, созданный им на эстраде – единственный в своём роде, благодаря особой манере исполнения: каждую песенку  певец преподносил как маленькую пьеску, выступая в качестве драматурга, режиссёра и актёра одновременно.
В 90-х годах прошлого  столетия вышла, наконец, книга: «Александр Вертинский. Дорогой длинною…» Первый раздел составлен из воспоминаний о детстве, юности, первых сценических опытах, о долгих дорогах эмиграции. Второй раздел включает в себя стихи и тексты песен.
И только третий раздел не вошёл сюда – его «жизнь после жизни», когда в 21 веке выходит артист Георгий Дмитриев и снова  на «бис», как в старые добрые времена,  исполняет незамысловатую, до слёз трогающую песню А. Вертинского с экзотическим названием: «Танго «Магнолия» и мы не можем до конца понять тайны её магнетизма:

«В бананово-лимонном Сингапуре, в бури,
Когда поёт и плачет океан
И гонит в ослепительной лазури
Птиц дальний караван,
В бананово-лимонном Сингапуре, в бури,
Когда у Вас на сердце тишина,
Вы, брови тёмно-синие нахмурив,
Тоскуете одна…» -
Это есть настоящая магия искусства.

Чуть больше месяца назад 12 ноября  состоялась третья творческая встреча поклонников Мельпомены с Г. Дмитриевым.
У входа в органный зал Государственной консерватории Уз.  перед началом  подлинно музыкальной истории о Хитроумном идальго Дон-Кихоте, рассказанной Санчо Пансо – действующим губернатором Острова грёз,  зрителям, предвкушающим  радость предстоящего феерического действия, было предложено загадать  своё самое заветное желание и опустить в волшебный ящик – и тогда оно обязательно сбудется, потому что в тот момент  они вступали на Остров грёз, где царствовал не закон прагматики, а чудо волшебства.
На импровизированной сцене авторы и исполнители действа – Георгий Дмитриев (Евгения Палехова – соавтор безумной идеи) – он же исполнитель главной роли Дон Кихота классического (бас), Санчо Панса – актёр театра Марка Вайля «Ильхом» Санджар Джумаев, Дульсинея Тобосская, академическая –  ведущая солистка ГАБТ Асмик Арутюнянц (сопрано), музыкант-концертмейстер – Татьяна Шахворостова, а также охрана Губернатора, разбойники, душегубы –  актёры театра Марка Вайля «Ильхом» Г. Кобылин и А. Камилов – малыми техническими средствами сумели  артистично, живо, образно прожить романтическую историю вечного мечтателя, «рыцаря печального образа» Дон Кихота. За основу создатели  музыкального спектакля взяли   либретто оперы  Жюля Массне «Дон Кихот», но  значительно обогатили    программу вечера тематическими произведениями   других композиторов: Ж. Ибера, Л. Делиба, М. Равеля,  К. Сен-Санса. Причём, все  песни и арии исполнялись на французском языке.
В конце спектакля Губернатор Острова грёз доставал из ящичка письменные пожелания  доверчивых зрителей и озвучивал их вслух: кто-то хотел приобрести иномарку, а кто-то дом на Канарах.
 – Так кто же из вас сумасшедший мечтатель? – резонно спрашивал губернатор.– Вы или Дон-Кихот, поверивший в свою мечту в поисках любви Прекрасной Дамы – Дульсинеи Тобосской?..   В зале то и дело раздавался добродушный  смех довольных зрителей над весёлым розыгрышем – над самими собой.
Я тоже на программке написала  своё заветное желание  попасть на оперу «Дело Моцарта» - вы не поверите, но спустя месяц оно сбылось, и я попала 12 декабря в  театр «Аладдин» на долгожданную премьеру, впечатлениями от которой с вами я поделюсь на своём персональном сайте "Близкое эхо" и "Письмах о Ташкенте".
До новых встреч с талантами и поклонниками!..


Гуарик Багдасарова, журналист-искусствовед,
www. http://guarik-guhar.blogspot.com

«Освободите музыку!» «Моцарт и Сальери» и театр Пушкина



 
Месяц назад – 12 ноября - у входа в органный зал Государственной консерватории Уз.  перед началом  подлинно музыкальной истории о Хитроумном идальго Дон-Кихоте, рассказанной Санчо Пансо – действующим губернатором Острова грёз,  зрителям, предвкушающим  радость предстоящего феерического действия, было предложено загадать  своё самое заветное желание и опустить в волшебный ящик – и тогда оно обязательно сбудется, потому что в тот момент  они вступали на Остров грёз, где царствовал не закон прагматики, а чудо волшебства.
В конце спектакля Губернатор Острова грёз доставал из ящичка письменные пожелания  доверчивых зрителей и озвучивал их вслух: кто-то хотел приобрести иномарку, а кто-то дом на Канарах.
 – Так кто же из вас сумасшедший мечтатель? – резонно спрашивал губернатор (Евгений Палехов) – Вы или Дон-Кихот (Георгий Дмитриев), поверивший в свою мечту в поисках любви Прекрасной Дамы – Дульсинеи Тобосской (Асмик Арутюнянц)?. .   В зале то и дело раздавался добродушный  смех зрителей над весёлым розыгрышем – над самими собой.
Я тоже на программке написала  своё заветное желание  попасть на оперу «Дело Моцарта» - вы не поверите, но спустя месяц оно сбылось, и я попала 12 декабря в  театр «Аладдин» на долгожданную премьеру, впечатлениями от которой хочу с вами поделиться, друзья.




«Дух требует важных перемен и на сцене драматической».
А. Пушкин


Современное и классическое пушкиноведение чаще обнаруживает поворот исследований к тридцатым годам жизни и творчества великого русского поэта. Вышло около двухсот книг, посвящённых А.С. Пушкину, и среди них множество публикаций о его драматургии. Их авторы: Бонди, Фельдман, Литвиненко, Устюжанин, Левин, Непомнящий, Рассадин... Пушкин на сцене ещё не проявился. Театром всё ещё не освоены драматургические законы и сценические возможности пушкинских пьес. Но этот камерный театр притягивает к себе своей нетрадиционностью, бездной психологических прозрений и великостью неизведанных проблем. И Пушкин режиссируется - очень редко удачно. Есть находки, но они спорны. В восьмидесятых годах теперь уже для нас прошлого столетия в Ленинградском музее Ф.М. Достоевского была поставлена В. Рецептором «Русалка», где сюжет развивался не в традиционной последовательности. В двадцатые годы Б.В. Томашевский предложил читателям тот же композиционный план прочтения «Русалки». В. Рецептер аргументировал эту идею. Реконструированный спектакль убеждает.
«Мосфильм» выпустил в свет экранизированные «Маленькие трагедии» А.С. Пушкина. В основу фильма вошли незаконченные произведения Пушкина: «Египетские ночи», «Мы проводили вечер на даче». Обращение кинематографа к Пушкину не удивляет: в кино заложены неопробованные возможности субъективного приближения к Пушкину и его мировосприятию, овладение поэтической точностью психологического развития «истины страстей» и музыкально организованного слова. Именно такой подход к драматургии А.С. Пушкина обеспечил успех телевизионным спектаклям: «Сцены из трагедий «Борис Годунов» в постановке А. Эфроса в 1971 году и «Пир во время чумы» М. Захарова в 1974 году.
Вероятно, телезрителям старшего поколения запомнилась передача Н. Крымовой 1977 года «Театр Пушкина», в которой прозвучал знаменитый монолог Председателя: «Гимн в честь чумы» в исполнении Иннокентия Смоктуновского. Актёр по-своему передал состояние трагизма и провидения пушкинского героя, его внутреннюю силу и противостояние судьбе. И в этом чтении открывался новый взгляд - в глубину на «Маленькую трагедию» Пушкина.
Талантливый режиссёр Григорий Козинцев не успел экранизировать «Болдинскую осень». Он оставил нам свои гениальные мысли. Без них, мне кажется, уже невозможно представить Пушкина на экране. Козинцев годами вынашивал свой смелый режиссёрский подход к пушкинской теме. Вот что он писал об этом: «В Болдине Пушкин был заперт царём, холерой. И был совершенно свободен. Мысль нельзя было запереть. Он странствовал по всему миру.  Ветреный… Мы забыли, что это от слова «ветер». Любимые пушкинские: «Здесь нет ни ветрености милой…»(1830).
И непосредственно о «Маленьких трагедиях» Козинцев писал: «Но самое трудное во всём не экспрессионистическая истерия, а пушкинская гармония, покой мысли даже на краю бездны. Пир и смерть. Пушкинское понятие пиршества. А ответ? Разве он существует?» Действительно, могла ли его дать последекабристская эпоха? Потом Пушкин скажет П. Чаадаеву: «Мы живём в царстве мёртвых».
«Маленькие трагедии» все, как одна, очень личностны. Они сливаются в своей глубине с настроением Пушкина в болдинскую осень. А это настроение вызвано мрачной эпохой тридцатых годов. И Григорий Козинцев предлагал: «Нельзя ли поставить не маленькие драмы, а «Болдинскую осень»? Это поэтический монолог с отступлениями. Поэт входит и выходит из игры. Она просто пропадает. Иногда он становится (не грим, а перерождение, другой характер) героем, иногда остаётся собой.
Крупный план: шум голосов, музыка… Он идёт, и кто-то кличет его: «Почтенный Председатель!» И он присаживается за стол. Ненадолго. Он Моцарт. Но только иногда. Всё монолог. Иногда с диалогом..».  Эти прерывные мысли-прозрения завершал глубокий связующий штрих: «Трагедии, а не драмы. Смерть – её образ (тройной) всерьёз, как в четырнадцатой симфонии Шостаковича. В этом ясновидении мы находим перекличку времён, одинаковость восприятия Пушкина Козинцевым и некогда Мейерхольдом, Станиславским, Немировичем-Данченко. Видимо, это то, что не принадлежит разночтению. Почти уже афоризм: «Маленькие трагедии – три сна о смерти».
Но все эти попытки «оживить Пушкина» на сцене или в кино вызывают только тоску по подлинному театру Пушкина. Эта точка зрения не нова. У неё есть печальный и нравоучительный опыт обращения к Пушкину в разные годы В.Э. Мейерхольдом, К.С. Станиславским, В.И. Немировичем-Данченко. Революцией в театральной эстетике стал мхатовский «пушкинский спектакль» 1915 года, куда вошли «Пир во время чумы», «Каменный гость», «Моцарт и Сальери». А.Н. Бенуа, оформлявший декорации спектакля, предложил своё толкование маленьких трагедий. Пушкинский спектакль был задуман как трилогия смерти. Тогда апокалиптическая тема возникла из реальной исторической действительности в обстановке разразившейся войны. Это была попытка в годы мировой катастрофы причаститься к вечным законам жизни. Пушкинский спектакль на сцене Художественного театра в режиссёрском плане во многом противоречил пушкинской форме. У актёров были свои сложности. Станиславский, игравший в спектакле Сальери, вспоминал позднее в своей книге «Моя жизнь в искусстве»: «Как читать Шекспира - я теперь понял. Но как читать Пушкина – не знаю».
Читая Пушкина… Он для меня всегда остаётся тайной и откровением. «Маленькие трагедии» - мир ясных реалий и одновременно сложной символики. Очень личный и предельно обобщённый. Трагические прозрения «Истины страстей» неоднозначны: игра светотени, где часто тень правдоподобней света, а свет оптический обман, иллюзорное счастье, мнимый праздник – пир во время чумы. «Что есть истина?» - этот вопрос в тридцатые годы мучает Пушкина. И поэт ставит его в эпиграфе к стихотворению «Герой», которое он в письме к М.П. Погодину именует «Апокалипсисом». И стихи, написанные в Болдине 1 ноября 1930 года звучали тоже как откровение о декабристской эпохе:
«Клянусь, кто жизнию своей
Играл пред сумрачным недугом,
Чтоб ободрить угасший взор,
Клянусь, тот будет небу другом
Каков бы ни был приговор
Земли слепой…»
И «Каменный гость», законченный 4 ноября 1830 года, - разве не то же откровение? Это была единственная трагедия, не опубликованная при жизни Пушкина. На другой день после окончания «Каменного гостя» Пушкин в письме к своему давнему другу П.А. Осиповой напишет: «В вопросе счастья я атеист. Я не верю в него». И в трагедии, и в письмах этих болдинских дней присутствует непрерывное развитие мысли «апокалипсической песни»:

Поэт:
Да будет проклят правды свет,
Когда посредственности хладной,
Завистливой, к соблазну жадной,
Он угождает праздно! – Нет!
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман…
Оставь герою сердце! Что же
Он будет без него? Тиран!
Друг:
Утешься…

Отголосок этих завершающих строк мы обнаружим и в «Пире во время чумы». Вообще, несмотря на различие «Маленьких трагедий», они отзываются друг в друге потому, что их смысл заключён не столько во внешнем действии, сколько во внутреннем развитии мучительного вопроса: что есть истина?
В поисках истины Пушкин обратился к великанам Запада: Шекспиру, Байрону, Мольеру, чтобы оставить их позади себя. Ещё задолго до создания «Маленьких трагедий» Пушкин писал: «Заметим, высокая комедия не основана единственно на смехе, но на развитии характера. И она нередко близко подходит к трагедии». Пушкин открыл трагического Мольера. У великого комедианта он почерпнул трагический сюжет, а в переводе комедийной пьесы «Мера за меру» дал лучшего Шекспира на русском языке. Это была самая зрелая маленькая трагедия в форме поэмы – «Анджело».
«Анджело» лишь условно можно назвать поэмой. Это точнее «Маленькая трагедия», которой Пушкин придал повествовательную форму. Известно, что «Анджело» не получила признания у современников Пушкина. Между тем автор вольного перевода шекспировской драмы говорил: «Наши критики не обратили внимания на эту пьесу и думают, что это одно из слабых моих сочинений, тогда как ничего лучшего я не написал». Друг Пушкина П.В. Нащокин оставил очень важное для нас свидетельство: создавая «Анджело», Пушкин обращался к будущим временам, не надеясь, чтобы наши актёры, которыми он был, вообще, не доволен, умели разыграть её.
«Анджело» и «Маленькие трагедии» Пушкина объединяет время их создания не только в объективном, историческом смысле, но и субъективном. А именно: тридцатые годы – это та последекабристская эпоха безвременья, крушения надежд и потерь лучших людей России.
Всё под пером Пушкина перерастало свои пределы, открывая новую даль. «Моцарт и Сальери», первоначально задуманная как трагедия зависти, перерастает в трагедию гения. Больше того, потомки Пушкина воспримут её как реквием автора самому себе. Ф.И. Шаляпин, один из первых исполнителей партий Моцарта и Сальери, впервые обнаружил этот психологический парадокс в драме. Он сказал: «Вся суть «Маленькой трагедии» Пушкина именно в последних словах сражённого Моцартом Сальери: «Гений и злодейство - две вещи несовместные».
Вопрос был поставлен с неотвратимой прямотой:

Моцарт: «…Ах, правда ли, Сальери,
Что Бомарше кого-то отравил?
Сальери:    Не думаю; он слишком был смешон
 для ремесла такого.
      Моцарт:       Он же гений,
Как ты да я. А гений и злодейство –
Две вещи несовместные, не правда ль?
П.А. Катенин, который не был лишён чувства зависти к Пушкину, потребовал объяснений: «Есть ли верное доказательство, что Сальери из зависти отравил Моцарта?»
И Пушкин написал заметку о том, как Сальери  в первое триумфальное представление «Дон Жуана» освистал Моцарта и его божественную музыку: «Завистник, который мог освистать Дон Жуана, мог отравить его творца».
Вот ключ к «маленькой трагедии» «Моцарт и Сальери» и вместе с тем ключ ко многим тайнам дуэли и смерти самого Пушкина.
Таков был первоначальный  замысел автора «Маленькой трагедии», говорившего, что художника надо судить по законам, им самим созданным. В этом завете кроется обращение к далёким потомкам с должным вниманием относиться к поэтике художественного произведения  и не искажать его концепцию, логику характеров и страстей. Согласно ей, можно назвать Моцарта творцом, а Сальери – ремесленником. Есть страшная логика  в том, что не творец враждует с ремесленником, а ремесленник враждует с творцом – и побеждает его в жизни, но не в искусстве. Так Сальери на исповеди признаётся  в том, что он отравил Моцарта. Так Дантес поднимает руку на Пушкина.
В этой трагедии, как и в личной судьбе поэта, в поединке терпят поражение убийцы Сальери и Дантес. И обретают вечную жизнь Пушкин и Моцарт, «единого прекрасного жрецы». Эту двойственность явлений от Пушкина восприняли Лермонтов, Достоевский, Толстой. В «Моцарте и Сальери» есть неведение трагедии и предчувствие её. Моцарт играет Реквием уже после того, как выпит яд. Он отпевает сам себя, свою земную жизнь и логику Сальери. Слёзы Сальери – это осознание своего бессилия погубить музыку, гармонию мира, попрать святая святых. Прозрение запоздало. Злодейство совершено. Песнь прервана.
На сцене театра «Аладдин» мы увидели смелую, но совершенно другую режиссёрскую трактовку  «оперы в одном действии»  под шоковым названием: «Дело Моцарта».
Либретто, по словам режиссёра и исполнителя   главного героя – Сальери –  ведущего солиста ГАБТ, лауреата международных конкурсов Георгия Дмитриева – основано на тексте «маленькой трагедии» А.С. Пушкина «Моцарт и Сальери». Вот что он рассказал о предыстории премьеры:
- В Ташкенте опера Николая Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери» в последний раз ставилась более 25 лет назад. Идея осуществить постановку этой оперы в соединении с избранными частями «Реквиема» Вольфганга Амадея Моцарта связана с желанием раскрыть музыкальную драматургию этого произведения, написанного в конце 19 века, в контексте событий, происходящих в начале второго десятилетия 21 века.
«Дело Моцарта» - это опера-фантазия  на тему – кем могли быть Моцарт и Сальери в наши дни, в нашем социально-экономическом пространстве, накануне объявленного «конца света»? Это взгляд на возможность  свободы творческого самовыражения в наши дни, «иного» взгляда на искусство и на судьбу художника, попытавшегося вырваться из рамок традиционного и «официального» искусства.
В результате   такого  эксперимента в стиле «фэнтази» была  создана  так называемая «режопера»,  нарушившая изначальный авторский  замысел -  музыкальную драматургию классической камерной оперы.
Камерный спектакль предполагает «разглядывание» действия через увеличительное стекло: никаких лишних  персонажей в постановке. Нынешняя мистерия изобиловала массовыми сценами, порой выходящими за рамки авансцены в  зрительный зал. Многоликая масса, включая мимансов – актёров театра «Аладдин» и Ардтуз - то выполняла роль хора, исполняющего «Реквием» Моцарта в самом начале спектакля, что тоже в хронологии развития действия  противоречило либретто оперы. То эта безликая масса мимансов  неожиданно и сумбурно превращалась  в обречённых узников фашистских концлагерей,  а то в безликую толпу гастарбайтеров, отягощённую большими базарными челночными сумками, проходящую через таможню. Иногда  в ходе спектакля массовка  выразительно имитировала  трудовую империю сталинского Гулага,   пленников и безголосых жертв терактов в Беслане, Нордосте,  Домодедове – зрителям дана была  установка на  возможность фантазировать на эту бесконечную тему отсутствия свободы, в силу их собственного воображения,  под  контрастными  взрывами  музыкальных аккордов звучащего бессмертного «Реквиема». Все эти выразительные массовые метаморфозы и пантомимы на сцене, создающие, в целом,   бездуховную панораму рубежа 20/21 веков  с его невосполнимыми   человеческими потерями, по логике вещей,  должны были контрастировать  с величием музыки Моцарта.
Но тогда опять возникает вопрос: почему в оркестровой яме  так возвышенно  и вдохновенно играет камерный ансамбль солистов оркестров Узбекистана под управлением  молодого дирижёра Азиза Шохакимова и, как в кривом зеркале, его откровенно пародирует на театральном подиуме юный симпатичный исполнитель  Моцарта - несомненно,  талантливый Лауреат международного конкурса,  первокурсник Государственной консерватории  Уз. Роман Ветров (тенор). Он, словно с  шумной улицы современного мегаполиса из какой-нибудь весёлой студенческой компании,  нечаянно заблудившись,  забежал на театральную сцену и, не успев переодеть старые  потрёпанные  джинсы и  лёгкую будничную  ветровку,  так и не смог до конца перевоплотиться в гениального австрийского композитора 18 века.  Разумеется, мы можем только догадываться, что такова  была задумка режиссёра: ведь нереализованный Моцарт может жить в каждом из нас –  подростке,  юноше и  зрелом муже!
В спектакле в глубине сцены хор исполняет  фрагменты «Реквиема». Моцарт дирижирует и пугается собственной музыки. Он выглядит клоуном и даже вызывает ухмылки в зале. Народ всегда готов к потехе: дай только повод посмеяться. Почему Моцарт ведёт себя комедийно, как в лучшей цирковой клоунаде: он  то и дело вздрагивает от собственной музыки, выдавая за  Иванушку-дурачка? Но  ведь это его собственное  выстраданное сочинение  - мучительный плод  ума и сердца, загнавший его, в конце концов,  в могилу?
И таких вопросов без ответа  к неоднозначной  режиссуре постановки, с  которой всё начинается и завершается в спектакле,   на протяжении всего  полуторачасового действия возникало очень много.
Массовка  не только противоречила камерному жанру одноактной оперы: она сыграла роковую роль  в  подмене психологического  действия  - борьбы двух типов страстей -  отсутствием всякого намёка на проживание ролей и развитие характеров. Зависть талантливого музыканта Сальери к его гениальному современнику Моцарту, конфликт между  обывателем-завистником  и гением, «гулякой праздным», «безумцем», «безумным расточителем» в современной трактовке были   заменены «свободой-несвободой» самовыражения творческого  «Я» в наши дни, когда культуру прессуют со всех сторон  – век  товарно-рыночных отношений и «челноков», глобальных трудовых миграционных потоков,  терактов, гражданской войны, когда пушки гремят и музы молчат, когда, наконец, объявлен «конец света»  - 21 декабря этого года. Но этот фон, на котором развивалась основная драма,  фактически был из другой оперы. 
В искусстве, в отличие от жизни, критерием достоверности становится не правдоподобие действия, а истина страстей. Поэтому в «маленьких трагедиях» Пушкина на первый план  выходят  «грозные вопросы морали». Если в «Борисе Годунове» его привлекали «многосторонние характеры», то здесь всё его внимание  направлено на «типы страстей».  В новой версии пушкинской «маленькой трагедии»  на сцене царит Сальери (лауреат международных конкурсов, солист ГАБТ имени А. Навои Георгий Дмитриев – бас) –  конченый деспот и палач, буквально, разъявший музыку Моцарта на куски, «гармонию алгеброй поверив» - олицетворение вечной неистребимой карательной системы талантов во все времена.
Его наивный и гениальный   соперник Моцарт в новой современной версии  «режоперы» Георгия Дмитриева заведомо арестован. Поэтому с  ним и бороться не надо, и отравлять  его нет никакого смысла. Как арестант, он де-факто изначально обречён на молчание, поражение перед силами зла и неизвестность его последнего безымянного пристанища, как это, по злой иронии судьбы, и было на самом деле. Могила Моцарта, похороненного на кладбище для бедняков,  до сих пор  неизвестна. В итоге в действии всё изначально ясно –  здесь нет развития характеров и «правдоподобия страстей».  Отсюда многие важные сцены ошибочно  выпали из общего рисунка сюжета за их   ненадобностью.
В постановке отсутствует сцена, упомянутая только в  традиционном либретто. Моцарт должен был привести с собой  нищего слепого скрипача, который играл в трактире его мелодию из «Свадьбы Фигаро»  и тем самым позабавил  его сочинителя и возмутил Сальери фальшивыми нотками. Но скрипач  в спектакле физически отсутствует – о нём только упоминают  главные герои и либретто. Он вытеснен из действия, переполненном огромной массой второстепенных выдуманных персонажей, заполонивших сцену, большинство из которых были  в чёрных масках. Время от времени главным героям  Моцарту и Сальери   приходится перешагивать через безжизненных  людей, распростёртых на сцене. Выглядело это весьма неэстетично и совершенно безнравственно.
 Сцена  отравления в трактире также отсутствует – она сохраняется только  в диалоге главных героев и в либретто, напечатанном в программке: «Моцарт чувствует себя нездоровым и уходит. Сальери остаётся один».
В новой режиссёрской трактовке  в конце спектакля вместо героев и их  музыкального наследия и пышных эпитафий остаются таблички с единственной датой – конца света: 21 12 12.
 29 января 1837 года (10 февраля по новому стилю) Пушкина не стало. Первого февраля А.И. Тургенев извещает Нефедьеву: «Сегодня, ещё прежде дуэли, назначена и в афишах объявлена была для бенефиса Каратыгина пьеса «Скупой рыцарь» (сцены из Ченстоновой трагикомедии). Каратыгин по случаю отпевания Пушкина отложил бенефис до завтра, но пьесы этой играть не будут, вероятно, опасаются излишнего энтузиазма».
И, действительно, 1 февраля появилась афиша, извещавшая о новом репертуаре. «Скупой рыцарь» был, как ни в чём не бывало, заменён водевилем «Сцепление ужасов». Второго февраля состоялся бенефис В.А. Каратыгина без пушкинской пьесы. А в полночь третьего февраля А.И. Тургенев увёз гроб поэта в Святогорский монастырь.
Никто ещё, кроме Пушкина, не мог внушить такого чувства любви к себе. Никто, кроме Пушкина, не оставил после себя такое неизбывное чувство вины перед ним и перед его искусством. Первым это осознал В.А. Жуковский. Поэт горестно воскликнул: «Какие замыслы остались неосуществлёнными! Что потеряла Россия в Пушкине… Солнце русской поэзии закатилось».
Но с библейских времён на земле царствует незыблемый закон: »И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Св. Евангелие от Иоанна, 1:5). И прежде чем всходил каждый новый день в русской словесности, он начинался со светлой памяти А.С. Пушкина:
«Тебя, как первую любовь,
России сердце не забудет»
Ф.И. Тютчев.
И вот уже в начале третьего тысячелетия, и не только в России, Пушкиным испытываются возможности современной оперной и драматической сцены. Не сходит имя Пушкина с афиш узбекского Государственного Академического Большого театра оперы и балета имени А. Навои. Это не только классические оперы П.И. Чайковского: «Евгений Онегин» и «Пиковая дама», но и романтическая  опера в одном действии «Алеко» С.В. Рахманинова по поэме А.С. Пушкина «Цыгане», а также одноактная тридцатипятиминутная опера-анекдот «Мавра» И.Ф. Стравинского по мотивам  поэмы А.С. Пушкина «Домикв Коломне», поставленная в духе карнавального розыгрыша – гротескно-заострённый фарс из мещанской жизни.
В театре «Ильхом», прославленном своими экспериментальными находками, с постоянным успехом при полном аншлаге идут спектакли по произведениям великого русского классика: «Свободный роман» и «Подражания Корану». Художественный руководитель  Марк Вайль, в память о котором его детище  - молодёжный экспериментальный театр «Ильхом» носит его имя , - объяснял зрительский интерес к пушкиниане тем, что поэтический дух Пушкина – русского поэта с африканскими корнями оказался как бы над всем, включая и национализм, и религиозные ограничения. Эти мысли талантливого режиссёра-постановщика 20 века перекликаются с высказыванием Ф.М. Достоевского «о всемирной отзывчивости» Пушкина, что делает его современным во все времена.
Настоящим откровением для ташкентцев стал гастрольный моноспектакль в сентябре 2002 года заслуженного артиста Украины Бориса Черкасова по мотивам пушкинской поэмы «Полтава» (художественное оформление Рифката Азиханова). Если талантливые авангардные постановки театра «Ильхом», при всей своей эпатажности, были не более чем экспериментами, оставлявшими желание у зрителей более тонкого и бережного обращения к Пушкину, то нынешняя камерная постановка была примечательна тем, что, на первый взгляд, показалась совсем традиционной. Здесь не было отступлений от пушкинского текста, кроме необходимых авторских сносок, вносящих историческую ясность и точность в поэтическую фабулу поэмы. Но эту же постановку можно назвать вполне новаторской! Здесь было другое: вживание во внутренний мир героев, психологизм и драматургию поэмы, что позволило исполнителю сделать из внешне романтической поэмы драматический спектакль, в котором события развивались по классическим законам этого жанра. В этот раз пушкинская идея о театре народном, не сценическом, осуществилась – и это был поэтический театр одного актёра - Бориса Черкасова.
У этого театра есть прекрасные традиции! Мы говорили о них с Б. Черкасовым после спектакля. Для него кумиром-чтецом остаётся народный артист СССР Сергей Юрский. Чтение С. Юрским глав из «Евгения Онегина» и поэмы «Граф Нулин», а также его исполнение роли итальянца-импровизатора в киноверсии «Маленьких трагедий» Пушкина, где он читает монолог из «Египетских ночей» («Чертог сиял. Гремели хором…») – и в нашем столетии будет служить неподражаемым образцом художественного чтения. Кстати, мне посчастливилось быть в июле 1998 года на гастролях С. Юрского в Омском драматическом театре, где он со свойственным ему талантом самозабвенно читал А.С. Пушкина при полном аншлаге и так же великолепно сыграл главную роль в 143 –ем представлении собственной постановки пьесы Эжена Ионеско «Стулья». Пушкин ему и здесь помогал в вечном поиске художественной правды: «Здесь всё иронично, и вместе с тем это формула жизни, от которой у меня сжимается сердце», - так охарактеризовал этот трагифарс современного театра абсурда его режиссёр и актёр в одном лице нестареющий Сергей Юрский. Для С. Юрского, как и для Пушкина, театр держится на трёх ипостасях: это не только игра в жизнеподобие, воспитание искусством, но также и метод познания окружающей нас жизни, общества, глубин человеческой психологии. Спектакль становится явлением искусства, по мнению С. Юрского, когда даёт возможность и зрителям, и актёрам узнать нечто новое – о мире и о себе.
Судьба пушкинского театра, который бы отвечал всем этим современным требованиям, только определяется. Её движение изменчиво и неостановимо, как сама жизнь. Нет возможности наследовать находки прошлых спектаклей даже в одной художественной системе, будь то драматический или оперный театр, или кинематограф. Каждое новое обращение к Пушкину, как в случае с  «Делом Моцарта» в смелой режиссёрской  постановке Г. Дмитриева, при всех его недочётах,  несёт с собой заряд новизны, современности. По окончании  спектакля  Г. Дмитриев выразил особую благодарность Швейцарскому  бюро по сотрудничеству за поддержку проекта и  дирекцию театра Аладдин» за предоставленную счастливую возможность жителям и гостям Ташкента в течение двух декабрьских вечеров на этой неделе  общаться  с неисчерпаемой пушкинской «маленькой трагедией» и незабвенной оперой Н. Римского-Корсакова  «Моцарт и Сальери» под новым оглушительным  названием: «Дело Моцарта».
Время для новых  встреч с А.С. Пушкиным на театральных подмостках настало. Он нам всем необходим – театр Пушкина.

Гуарик Багдасарова, журналист-искусствовед
д. т. (+9987) 253-14-06, моб.  (+99890)354-10-17
e-mail: guarik 2004 @ mail. ru;  guarik.bagdasarova@yandex.ru
http://guarik-guhar.blogspot.com