7 августа – День памяти А. Блока

В  Ташкентском клубе-музее  «Мангалочий дворик Анны Ахматовой» любители поэзии «серебряного века» отдали дань светлой памяти последнему поэту старой дооктябрьской России, открывшему заглавную страницу истории русской советской поэзии с именем  Пушкина на устах – Александру Блоку (1880, 16 ноября по старому стилю  – 1921, 7 августа). 

Вечер памяти состоялся в уютном прохладном дворике Представительства Россотрудничества Уз. Музыкально-поэтическую программу открыла директор ахматовского клуба-музея А.В. Маркевич. Она напомнила собравшимся поклонникам «трагического тенора эпохи» (А. Ахматова), что текущий год -  юбилейный для русского поэта. Он мало прожил, ушёл на 41 году жизни, но и в 21 веке, как его современники,  мы разгадываем тайную магию его «заглушённых и юных напевов», которые способны затронуть в затаённой тиши «усыплённые жизнию струны/ напряжённой, как арфа, души».

Так было и в этот раз, когда любимые стихи А. Блока разных годов  и поэтических циклов выразительно прочитали Александр Ступак,  актриса Юлия Хорохова из молодёжного театра «Лабиринт», гость вечера, преподаватель Кокандского  Пединститута  Елена Ивановна Попова и автор этих строк.

Композитор  и вокалист Геннадий Арефьев украсил литературный  вечер  задушевным исполнением романсов на стихи А. Блока. В его репертуаре  не меньше пятидесяти сочинений на произведения выдающегося поэта «серебряного века». Он увлёкся музыкальной поэзией А. Блока в 2002 году. С тех пор Геннадий  написал музыку  не только  на стихи русских классиков – А. Пушкина, А. Ахматовой, А. Файнберга,  В. Баграмова, но и многих молодых ташкентских поэтов.

Филолог и знаток  поэзии «серебряного века» Вадим Фомичёв подготовил интересный содержательный доклад о значении  А. Блока в жизни и творчестве  двух современниц и соперниц  на поэтическом Олимпе - Анны Ахматовой и Марины Цветаевой. Анна Ахматова на протяжении своей жизни по-разному относилась к поэту, давшему ей путёвку в большую литературу. В ночном  кабачке «Бродячая собака» на Михайловской площади в Петербурге,  расписанном Сергеем Судейкиным и посещаемом  преимущественно литературно-художественной богемой, где часто читали свои стихи  вожди символизма А. Блок, А. Белый, В. Брюсов, однажды   Анна Ахматова прочитала своё посвящение Блоку (1914): «Я пришла к поэту в гости…». Приблизительно в то же время (декабрь 1913) А. Блок написал романтическое стихотворение Анне Ахматовой с его пророческим финалом от имени  поэтессы:

«Не страшна и не проста я;

Я не так страшна, чтоб просто

Убивать; не так проста я,

Чтоб не знать, что жизнь страшна».

В 1916 году Ахматова послала Блоку одну из своих новых поэм – «У самого моря» и получила ответ, в котором хоть и были справедливые незначительные критические замечания, но  было и  безоговорочное признание тогда малоизвестного начинающего  поэта:  «Но всё это пустяки, поэма настоящая, и Вы – настоящая» и подпись: Преданный Вам  Ал. Блок.

А. Ахматова воспоминаниям об А. Блоке осталась верна до конца своих дней. В 1944-1960 гг. она посвятила ему три стихотворения, в которых отметила  «разбойный  посвист  молодого Блока», «трагический тенор эпохи» и завершила  царской  снисходительной оценкой:

«Как памятник началу века,

Там этот человек стоит».

Эти посвящения прозвучали тихим набатом  на вечере памяти А. Блока. Обмен монологами между двумя крупнейшими поэтами углубили наше эстетическое понимание «серебряного века», в котором дневники,  исповеди, случайные мимолётные фразы переплавлялись в стихи.

Марина Цветаева принимала Блока как  безусловное Божество в поэзии и относилась всегда к нему с благоговением и так до конца жизни не могла смириться с его смертью. Она посвятила ему 16 стихотворений, каждое из которых  - вызов эстетству. В них автор чрезмерно интимен, по-детски влюблён, непосредственно нов, и как всегда, «одна против всех»:

«Имя твоё – птица в руке,

Имя твоё – льдинка на языке,

Одно-единственное движенье губ,

Имя твоё – пять букв.

Мячик, пойманный на лету,

Серебряный бубенец во рту».

Жизнь и слава не баловали М. Цветаеву. Цветаева всегда была обездолена и страшно одинока.  Ощущение сиротства и круглого одиночества было для неё проклятием. Если в своих юношеских стихах она пишет о смерти, отдавая дань литературной моде символистов, то в зрелых стихах она говорит о смерти как биологической неизбежности.  Но даже в конце жизни  «смертные мотивы»  в её стихах и письмах противоречат  внутреннему пафосу и общему мажорному тону её поэзии. Жизнелюбие  Цветаевой всегда побеждало в её любви к России, русской речи, А. Пушкину  и  А. Блоку. В письме к Ахматовой после кончины Блока она пишет в 1921 году: «Смерть Блока.  Удивительно не то, что он умер, а то, что он жил… Смерть Блока я чувствую как вознесение».

Век, говорил, Блок, может простить художнику «все грехи», кроме единственного – «измены духу времени». Стараться постичь дух времени, быть безотказно верным ему – в этом видел Блок силу художника, поэта. Он был убеждён, что у настоящего поэта даже его любая «личная страсть»  всегда непременно «насыщена духом эпохи» - и потому  «в эпохи бурь и тревог нежнейшие и интимнейшие стремления души поэта также преисполняются бурей и тревогой».

В  подтверждение этого завета потомкам Вадим Фомичёв своё выступление  завершил жизнеутверждающими стихами А. Блока:       

   

О, я хочу безумно жить!

Всё сущее увековечить,

Безличное  - вочеловечить,

 Несбывшееся – воплотить!

Пусть душит жизни сон тяжёлый,

Пусть задыхаюсь в этом сне, -

Быть может, юноша весёлый

В грядущем скажет обо мне:

Простим угрюмство – разве это

Сокрытый двигатель его?

Он весь – дитя добра и света,

Он весь – свободы торжество!»

1914

Гуарик Багдасарова