Два дня подряд – с 13 по 14 июля 2020 г. внимание телезрителей
было приковано к телеэкрану канала «Культура». Филолог и историк СПбГУ
Борис Валентинович Аверин рассказал нам о воспоминаниях как способе
воссоздать собственную личность, недугах информационного общества
и вольтовой дуге прошлого и настоящего. Начал он с эпатажного
заявления, что «Память — мёртвый груз, но её можно актуализировать».
Далее знаток русской философии и литературы дал несколько рекомендаций, как
воскресить себя способом «актуализированной памяти». В беседах с телеаудиторией он привёл массу ярких
убедительных примеров из русской философии и литературы XIX-начала ХХ
вв. в пользу своей смелой новаторской теории. Возможно, понадобится ещё
какое-то время, чтобы она прижилась в нашем
рациональном обществе. Пока ещё мы живём, как выразился уругвайский
журналист, писатель Эдуардо Галеано (1940- 2015), «в культуре упаковки,
презирающей содержимое».
Борис Валентинович Аверин
(1942-2019) — литературовед, доктор филологических наук, профессор кафедры
истории русской литературы. Он на
протяжении 45 лет трудился в СПбГУ. Автор книг «От Толстого до Набокова. Из
истории русской литературы», «Дар Мнемозины: Романы Набокова в контексте
русской автобиографической традиции», «Жизненная драма В.С. Соловьева», а также
многих других исследований.
По своей природе Б. Аверин всегда был человеком
независимых научных взглядов, как в своё время автор Теории относительности
Альберт Эйнштейн. В 1981 году он не смог защитить докторскую диссертацию
на тему автобиографической прозы, поскольку наотрез отказался цитировать В. И.
Ленина, который не имел никакого отношения к данной проблематике. Неоднократно
вызывался на допросы в КГБ с целью склонения к сотрудничеству и стукачеству на
своих студентов («Идеологический контроль в советской науке»). В 1999 году
защитил докторскую диссертацию «Романы В.В. Набокова в контексте русской
автобиографической прозы и поэзии». В 2017 году был удостоен звания почётного
жителя Петергофа.
Он ушёл из жизни 4 января 2019
года. В связи с этим, вспоминается фрагмент из его лекций о том, что смерти нет,
а есть только в нашем обыденном сознании суеверие смерти. Он, как и его
предшественники, великие русские мыслители: С. Аксаков, Л.Н.Толстой, Вл. Короленко, А. Белый, П. Флоренский, Вл. Набоков, И. Бунин, В. Иванов, Г. Гурджиев, Л.
Карсавин - верил в бессмертие души и
бесконечность жизни.
Сегодня после окончания
трансляции на российском телеканале «Культура» его лекций, а по сути откровенного
разговора с людьми о самом наболевшем и сокровенном хочется запоздало
поблагодарить лектора, страстно желавшего до нас донести мысль, проповедуемую
от Платона, Ломоносова, Пушкина, Блока до наших дней:
Когда для смертного умолкнет шумный
день,
И на немые стогны града
Полупрозрачная наляжет ночи тень
И сон, дневных трудов награда,
В то время для меня влачатся в тишине
Часы томительного бденья:
В бездействии ночном живей горят во мне
Змеи сердечной угрызенья;
Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,
Теснится тяжких дум избыток;
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
(А.С. Пушкин. Воспоминание. 19 мая 1828)
***
И вновь - порывы юных лет,
И взрывы сил, и крайность мнений...
Но счастья не было - и нет.
Хоть в этом больше нет сомнений!
Пройди опасные года.
Тебя подстерегают всюду.
Но если выйдешь цел - тогда
Ты, наконец, поверишь чуду,
И, наконец, увидишь ты,
Что счастья и не надо было,
Что сей несбыточной мечты
И на полжизни не хватило,
Что через край перелилась
Восторга творческого чаша,
Что всё уж не моё, а наше,
И с миром утвердилась связь, -
И только с нежною улыбкой
Порою будешь вспоминать
О детской той мечте, о зыбкой,
Что счастием привыкли звать!
(Александр
Блок, 1912)
Вот
о чём, самом волнующем, в общих словах, рассказывал Борис Аверинов, подкрепляя свои слова
цитатами из классической русской литературы. В эпоху клипового мышления,
когда человек пресыщен ненужной информацией и ложными впечатлениями, он
всё чаще рискует стать жертвой размытия собственной личности. Мы забываем практически всё, даже собственную
жизнь — психологи утверждают, что мы помним из неё всего пять
процентов. Существуют автобиографии, составленные в виде анкетных
данных — кто вы такой, где вы учились и так далее. Если вы захотите
написать такую автобиографию, у вас получится шесть листов, потом вы
остановитесь. Потому что, если идти по горизонтали, пересказать свою жизнь
нетрудно. А если по вертикали — очень трудно. Ведь в этом случае
я должен вспомнить не номер школы, не имена учительниц,
а то, когда я в первый раз ощутил красоту природы, когда
я впервые понял какую-то книгу, когда я впервые почувствовал,
что вот эта музыка на меня действует. Я должен вспомнить, когда
я сделал первую подлость, воскресить минуты сильных переживаний,
подробности отношений с близкими. И это невероятно трудно.
И остановиться, погружаясь в такие вспоминания, невозможно. Обратите
внимание, что все значительные автобиографии великих писателей заканчиваются
где-то на этапе молодости.
Напротив здания Академии художеств стоят сфинксы,
и там написано — привезены из Фив
в таком-то году, это XV век до нашей эры. Уже тогда создатели
сфинксов прекрасно понимали, что мы состоим из плоти (тело льва), и сознания
(человеческая голова). И между плотью и духом — сложнейшие
взаимоотношения. Рассудок наш вспоминает события, но, кроме того, есть память
сердца, обращённая к тому, что я когда-то переживал. Такая
память — редкое явление. Чаще всего она не актуализируется,
она — мёртвый груз, но её можно актуализировать.
Вспомним
стихи К. Батюшкова, старшего друга и предтечу поэзии А.С. Пушкина на эту тему: «О память сердца! ты сильней / Рассудка
памяти печальной…»
«Чем
более я субъективен, - продолжает рассуждать Д.В. Аверин, - тем больше
я черпаю из колодца жизни. Попытка родить в себе начало
сознательное, духовное — это второе рождение». Когда мы погружаемся
в глубины своего духа, происходит совсем иное, чем когда мы пишем дневники
и мемуары. Иногда одно с другим сочетается. Вот Герцен, лицо
историческое, и он сам пишет историю — императоры, князья, журналы…
Но в центре его истории все равно стоит измена жены. Оказывается, чем
более я субъективен, тем больше я черпаю из колодца жизни.
Попытка родить в себе начало сознательное, духовное — это второе
рождение. И примеров тому много, они запечатлены в философии
и литературе.
Мы знаем, что прошлое определяет настоящее.
Но актуализированная память говорит об обратном. Б. Аверин
утверждает, что настоящее определяет
прошлое: «Тот момент, который я сейчас переживаю, он вдруг совершенно
другим светом освещает историю и мою прожитую жизнь. Настоящее открывает
прошлое. Возникает явление вольтовой дуги, происходит соединение прошлого
и настоящего».
Б. Аверин приводит в пример «Жизнь Арсеньева». Иван Бунин
пишет в своём романе о младенческих воспоминаниях, воспоминаниях души.
«Всё это было для меня закрыто полностью в студенческие годы», - признаётся
учёный. По Бунину, младенчество печально, потому что душа ещё
не до конца забыла, как до своего рождения испытывала блаженство.
Бунин невероятно остро воспринимает жизнь, так, как не могут
воспринимать большинство людей, которым бытие кажется монотонным, окрашенным
в невыразительные серо-белые тона. А он воспринимал материальный мир
с необычайной силой. У него бывали такие странные состояния сознания,
когда он будто бы вспоминал не только своё настоящее, но еще
и далёкое прошлое за чертой собственного рождения. И когда он
спросил о таких переживаниях Льва Толстого, тот ответил: «Я даже
помню, как когда-то был козлёнком».
Лектор подводит слушателей и зрителей к генеральной
мысли: «Настоящее определяет прошлое. Тот момент, который я сейчас
переживаю, он вдруг совершенно другим светом освещает историю и мою
прожитую жизнь». При этом есть люди, которые не учатся,
не получают знания, а вспоминают их. Владимир Казимирович Шилейко,
второй муж Анны Ахматовой, занимался Месопотамией, шумерами, древними, давно
забытыми культурами. Поступив на восточный факультет, на третьем
курсе он написал такую работу об ассиро-вавилонской культуре, что её
сразу же перевели на иностранные языки. За три года он начинает
воспринимать культуру XV века до н.э. так глубоко, что его труды изучают
специалисты, которые занимаются этим всю жизнь. И таких людей довольно
много. Владимир Соловьев, Вячеслав Иванов, Андрей Белый, частично — Блок.
Они что-то такое вспоминают, на что многие люди тратят годы. Вячеслав
Иванов сказал: «Мне кажется, что сейчас наступает новая мифологическая эпоха. И я один
из первых людей, которые чувствуют это начало». Но это чувство дано
человеку, способному погрузиться в глубокое прошлое.
Лев Николаевич Толстой тоже был очень образован. Когда он
писал «критику догматического богословия», он изучил древнееврейский,
а когда увлёкся Гомером, изучил древнегреческий, и всё это
в возрасте глубоко за 50. А сколько языков знал Вячеслав
Иванов — это немыслимо. Он изучал культ Диониса, который имел большое
значение в древней Греции, но книгу написал о Дионисе
и прадионисийстве. Мы и о самом культе не так много
знаем — а он занят предысторией этого культа.
Далее Борис Аверин открывает своим собеседникам «берега вечности и забвения». Тема памяти — главная в мировой философии
и религии.
- Если вы возьмёте
Библию и откроете симфонию, в которой указано, где и сколько раз
употребляется каждое слово, вы увидите, что в Библии 32 раза употребляется
слово «память» в разном контексте. В целом — это память Бога
обо мне и моя память о Боге. Но это Библия. А кроме
неё, существовало огромное количество культур, где тема памяти всегда была
центральной, к примеру, божественный Платон…».
Есть всем известное, но не всеми понимаемое
высказывание о том, что «всякое знание есть воспоминание» (Платон). Вы
сразу скажете, что я не могу вспомнить таблицу Менделеева, я должен
её выучить. Но здесь имеется в виду знание, которое определяет наше
бытие, его смысл, наше восприятие мира. Вот это знание нужно вспомнить.
Перед тем, как воплотиться, душа пребывала там, где царят гармония,
красота и блаженство. А когда она воплотилась, забыла это состояние.
Мы забыли состояние блаженства, но оно нам всё-таки ведомо.
«Когда я воспринимаю красоту природы, когда
я люблю, когда я занимаюсь творчеством, я вдруг испытываю такое
состояние, которое приближает меня к воспоминанию о том, что
я знал извечно», – рассказывает Б. Аверин и приводит свои впечатления
детства, когда он общался с природой и чувствовал себя наедине с Богом. - Знание наследуется, и мой мозг несёт
в себе следы прежних восприятий, прежних существований. И вот это
надо вспомнить».
У каждого из нас есть две вечности, одна —
до рождения, а другая — после рождения. И можем ли мы
проникнуть в за-бытие? Об этом думал Толстой, вслед
за ним — Набоков, сказавший в «Других берегах»: «Колыбель
качается над бездной…». Но ещё до него М. Ломоносов в «Вечернем
размышлении о Божием величестве при случае
великого северного сияния» размышлял в стихах: «Лице свое скрывает день! / Взошла
на горы чёрна тень; / Лучи от нас склонились прочь; / Открылась бездна звёзд
полна; / Звездам числа нет, бездне дна».
Легко относятся к смерти либо верующие люди, либо
полные атеисты. Но есть странные люди вроде Шекспира, которые
задумываются, что будет сниться в смертном сне. Древние говорили, что
философия существует исключительно для познания смерти.
С точки зрения физики и физиологии, проникнуть
в области за-бытия и пра-памяти мы, конечно, не можем.
Но это если брать человека телесного, а если брать его сознание? Его
можно определить как Tabula rasa — я родился и ничего
не знаю, я как чистая доска, на которой пишут родители,
общество, книжки и знания, которые я получаю. А может быть, знание
наследуется, и мой мозг несёт в себе следы прежних восприятий,
прежних существований. И вот это надо вспомнить. Не про это
ли греки говорят: «Познай самого себя!»?
Во второй части своей беседы лектор подробно рассуждает о
том, как актуализировать
память? Почему наша память
не живёт, почему она так пассивна? Потому что мы погружены в реальную
жизнь. У нас такое количество дел, и сделать их так необходимо,
что заглянуть внутрь себя просто некогда. Мы очень любим общение, и сейчас
оно становится беспрерывным. В таких условиях я ничего о себе
не вспомню. Но отправьтесь, например, путешествовать в одиночку,
и вы увидите, как появляется некоторая событийная сетка, причем очень
необычная.
Умение
быть наедине с собой - это очень
важно. Также важно, как и услышать другого человека.
Люди редко вступают в настоящий диалог, чаще каждый
говорит о своём. Нужно выйти из этого замкнутого состояния.
Но услышать другого, услышать мир, услышать искусство
и природу — это способность, которая мало кому дана. Если хочешь её
получить, немного отойди от тех бесконечных забот, в которые ты
погружён. Победи в себе отрицательные, негативные эмоции. Ведь даже
простая попытка победить негативную эмоцию — это уже погружение внутрь
себя. «И если я не могу возлюбить врага своего, то могу
хотя бы забыть его. Могу не испытывать к нему отрицательных эмоций.
Это нелегко, но возможно», - искренне советует нам Борис Аверин.
Цифровая память, цифровая техника — это огромный
прогресс, и я не собираюсь умалять достоинства прогресса.
А теперь приведу пример из Островского. Феклуша в «Грозе»
говорит: «Я видела паровоз, это дьявол. Я даже ноги видела». Казалось
бы, Феклуша глупая странница, что с неё взять? Но теперь вспомните,
как часто яркие трагические события, описанные в русской литературе,
происходят на железной дороге: «Анна Каренина» или стихотворение Блока «На
железной дороге» («Под насыпью, во рву
некошенном...»). Феклуша, оказывается, что-то чувствует. Начав строить
железные дороги, мы резко увеличили скорость перемещения и до сих пор
продолжаем всеми способами её увеличивать. Во главе идеи прогресса стала
идея скорости.
…Фауст у Гёте первым делом просит Мефистофеля
показать ему все страны, которые ему интересны — одним разом. Это Гёте
предугадывает наши с вами времена. Огромное множество фотографий только
утомляет мой и без того утомлённый рассудок. Знаете, сколько книг
было в библиотеке у Петрарки – всего 26 книг, они были рукописными. Во всяком
прогрессе — огромный регресс, и никогда прогресса не бывает
без потерь. Туристы подходят к храму и начинают фотографировать.
Они сделали снимки и ушли, даже не задумавшись, что это возвышается
перед ними. Сознание современного человека превратилось в огромный
резервуар, до предела насытилось сведениями, которые мы все продолжаем
поглощать и поглощать. Фантастический прогресс ведёт к чудовищному
регрессу сознания. Информация вытесняет память.
И
всё-таки, общий оптимистичный настрой своих бесед профессор Борис Аверин выразил
в призыве к своим собеседникам попытаться написать автобиографию методом
«актуализированной памяти», а значит суметь духовно воскресить себя, чтобы в
конце концов сделать вывод: «Мы все неповторимы, но способны понять друг друга».
На мой взгляд, примером реализованной в поэтическом слове «актуализированной памяти», может
служить стихотворение ташкентского поэта Баха Ахмедова, в котором органично соединены настоящее с прошлым и
коллективным бессознательным:
Ночь мировая на
пороге.
И больше некуда
бежать.
Осталось подвести итоги
И что-то главное
понять...
Последний смысл
многоточий,
В котором смысла,
может, нет.
И наш ответ грядущей
ночи
Похож на звёзд
погасших свет.
Ещё летит сквозь
бесконечность,
Еще пытается спасти
Недосягаемую вечность,
Иглой застрявшую в
груди.
P.S. В написании статьи мне помогла
стенографическая запись лекций Б.В. Аверина на сайте https://theoryandpractice.ru/posts/7371-averin
Гуарик
Багдасарова
Комментариев нет :
Отправить комментарий