Из духовного цикла

                  А у нас в Ташкенте "Курбан-Хаит" (праздник жертвоприношения), что-то вроде "мусульманской Пасхи", когда магометане поминают покойных родственников, дают милость нуждающимся,  принимают дома близких родных и потчуют их праздничным угощением, а первую касушку плова из баранины несут соседям, так что и я в Яккасарайском районе, и Лола, моя сестра у себя дома на Чиланзаре, и брат Арсен, который живёт в другом конце города - на улице Рисовой (Куйлюк), уже отведали узбекского плова сегодня. Мне Табасум Саматовна, бывшая школьная учительница узбекского языка моего сына, сейчас пенсионерка, соседка по подъездной площадке,  принесла угощение, а Лоле - соседка снизу - не помню, как её зовут.
                     Сегодня я зачиталась новой книжкой и даже кое-что для себя на компе законспектировала и свои стихи к этому листу приложила - не знаю, для чего. Почему-то меня всё это очень тронуло, что-то перевернуло в моём сознании, хотя этому тексту уже более 1600 лет - может, именно поэтому и перевернуло душу.
                    Буду благодарна всем, кто пробежится взглядом по моему конспекту. Цитаты из книги и моё приложение в стихах я объединила одним названием:

                                      "ИЗ ДУХОВНОГО ЦИКЛА"
                             

              Читаю с благоговением и восхищением подаренную мне в новосибирском Академгородке поклонниками армянской культуры и моей поэзии, сибиряками, книгу древнеармянского средневекового автора начала 5 в. Агатангелоса: «История Армении» (появление первой древней редакции на армянском языке 428-435 гг) о житии просветителя св. Григория и его учении и истории христианской Армении в период правления армянского царя Трдата III. Эта книга дала начало национальной христианской и историографической литературе, в частности, в лице выдающегося проповедника и учёного, создателя армянского алфавита в 405 году и автора более поздней, известной во всём литературном мире «Истории Армении» Месропа Маштоца (конец 5-начало 6 вв.).
             Перевод с древнеармянского на современный русский язык сделали Кнарик Тер-Давтян и Сен Аревшатян.Теперь уже редко кто из учёных и писателей пользуется таким возвышенным, поэтическим и одновременно живым, понятным, цепляющим душу бесхитростным слогом. Судите сами!

                                         ПРЕДИСЛОВИЕ
                                              (фрагменты)

1. Бурное и страстное желание мореплавателей – это спастись от бури и достигнуть пристани с чувством радости и умиротворения (Пс. 106.30). Вот почему алчные и корыстолюбивые, они ради этого вступают в битву с бушующими волнами и противными веет рами, рождёнными бурей (ср.Пс.106.29).Дружно взнуздывая вёслами древесных коней, скреплённых железными гвоздями, подбадривая друг друга, они с сомнением и страхом в сердце отпускают поводья, бесследным ходом и недвижимыми ногами несутся по голубой долине, летят по морю, преодолевая натиск морских валов, где разъярённые волны громоздятся как горы и низвергаются вниз, как сказано в песне искусного гусляра-песнопевца Давида: «Восходят на горы, нисходят в долины» (Пс.103.8)
4. Ибо среди них большинство таких, кто, зная о возможных бедах, готов перенести все тяготы купеческого ремесла. Но есть и много таких, кто своё богатство использует для блага страны, украшая царей приобретённым драгоценным жемчугом и различными благородными каменьями и разноцветными тканями. Они поднимают также нищих, делая их достойными хоть какого-то уважения, украшают страну новыми и прекрасными благами…
Они радость для всех, они сила для многих, они мощь мира; они одевают нагих, насыщают голодных, напояют жаждущих, накапливают сокровища для богатых.
5. …Находясь между жизнью и смертью, они имеют выбор – либо жизнь, либо смерть, и из этих двух им достаётся что-либо одно.
8. Что же касается духовного величия и добродетели истинных боголюбцев (св. мучеников за веру), то они щедро и достойно украшают собой корону царей, подобно изумительному светлому жемчугу совершенной формы, не имеющему изъяна или трещины, ибо подобны благородным каменьям из страны Индийской, которые своим великолепием украшают царские короны и венцы. Но может ли кто-нибудь случайно найти всё это? Разве что богатые купцы, затрачивающие много труда, пекущиеся о довольствии и длительных странствиях и прилагающие огромные усилия, дабы найти сокровища и украсит ими царей. Но их сияющего света хватает не только для украшения ими царей и лицезрения другими, но и для украшения всех: они освещают всех, всех наполняют, всех удовлетворяют, всех лечат. Царям они придают великолепие, подобно сияющему венцу, завершающему корону, они обогащают также бедных, очищая, подъемлют из праха (Пс.112.7), делая их равным князьям (ср.1 Цар.2.8), а также наполняют страны – благостью, а весь год – сладостью.
9. Они с небесной щедростью удовлетворяют потребности, уготавливают покой для измождённых трудами: они – пища неоскудевающая, полная всяческих благ, они могут принести исцеление без лекарства, ладана и корней, они человеколюбием Господа своего могут благоустроить города, они молитвой мученичества могут возвеличить мир, могут указать небесные пути вознесения к Господу, они путники дорог царствия Божьего, они подверглись мучениям во имя Господа своего и плоды своего мужества оставили миру. Они жизнь и спасение для тех, кто обнищал из-за грехов, они сокрытое на земле сокровище небесного царя. Они одевают нагих, тех, кто из-за грехов стал нагим, подобно Адаму, облекают их в светлые одеяния. Они насыщают голодных, тех, кто голоден грехом незнания. Они напояют жаждущих чашей добродетели. Они больше дают небесного напитка тем, кто имеет в избытке, ибо «кто имеет, тому дано будет и приумножится» (ср.Мт.13.12; 25.29; Лк. 8.18). Они для всех открывают врата милости человеколюбивого Христа. Поэтому возлюбили Господа своего и любимы Им, и по их ходатайству удовлетворяются все нужды.
10. Такой жемчуг является украшением и славой не только для души, но и для тела, ибо благоустройство мира даровано Богом их засту4пничеством, ибо милость Божья, снисшедшая на них, дарует раскаяние и искупление. Ибо ради этого они пустились в плавание (по морю) бушующих мирских грехов, подвергая себя опасности, упорно борясь с волнами, плывя над бездной, чтобы дойти до пристани мира небесного кормчего.
Они преподнесли венец гордости светлому царю, избегнув бури нечестия, дошли до города, подготовились к непреходящей радости, и нагруженные драгоценным жемчугом, увенчанные каменьями духовного света, отдали свои жизни, приняв мучения, и возвысились непреходящим величием и держат непоколебимо, безбедно, недвижно устройство мира, утвердив его на кораблях веры своей.
11. А кто и какую (подходящую) цену может дать такому товару? Да, да, самую хорошую. Нужно только добровольное желание сердца, обратившегося в слух, с верой напрягшего уши – восприемника заветов. И тотчас, подобно подвешенной на ушах серьге, она превратится в прекрасное украшение. Лишь склони голову, и на неё будет возложен духовный венец, который украсит тебя более, чем драгоценные каменья.
Только откликнись на царский призыв, и тотчас сладкое благоухание пищи обволокнет твоё обоняние, только возжаждуй любви, и тотчас источник жизни, избавив от засухи, утолит испытываемую тобой жажду, только смой с себя порок, и тотчас облачишься в неувядаемое и светлое одеяние, более прекрасное, чем наряд благоуханного цветка лилии .

                                                Исповедание истинной веры

1. Вот истинная вера: веруем, как и были крещены, и восславляем, как и узрели свет купели.
2. Веруем во имя Отца и Сына и Духа Святого, как в Евангелии сказал Спаситель: «Идите и отныне сделайте учениками всех язычников, крестите их во имя Отца, Сына и Духа Святого.
6.Три совершенных лица и одна совершенная воля, неисповедимое, непостижимое единство Троицы, одна сущность, одна природа, одна божественность Отца и Сына и Святого Духа.
8. Он невидимой силой восходит пронизывающим светом – близкий ко всем и далёкий от всех, невидимый для смотрящих и неисследимый для исследующих. И его природа непостижима для всех. Едина сущность Его Природы, и небеса и земля преисполнены его славой.
10. Исповедуем Отца – безначального, невидимого, недостижимого, неизреченного, нерушимого, неделимого, всемогущего Творца (всего) видимого и невидимого, провидца и предусмотрителя всех тварей и созданий.
11. Исповедуем Слово, Бога Сына, рождённого Отцом от вечности, безначального во времени – неизъяснимого, без отделения, без страдания, без посредника, он же в конце родился во плоти от Девы.
12. Был послан Богом как Бог Сын, воплотился от Девы и стал совершенным человеком. Воистину воплотился и стал истинным человеком.
13. Он снизошёл и свою божественность смешал с нашей человеческой (природой) и бессмертный (смешался) со смертными, дабы нашу человеческую природу не отделить от бессмертной своей божественности.
15. За нас испил Он чашу смерти и дал нам чашу бессмертия. И нашу, созданий, смертность оживотворил смертью Своей, когда восстал плотью и воссел одесную Родителя своего, и Единородный примешал это к своей Божественности.
16. И вновь Он придёт во славе судить живых и мёртвых. И Отец оживил всех уверовавших в это.
17. Веруем и в Святого Духа божественного, Духа Святого, в Бога совершенного, несотворённого, постоянно исходящего от Отца, который говорил через законы, пророков и апостолов, и снизошёл на реку Иордан.
18. Итак , Дух Господства, Дух свободы, Дух уст Божьих, той же сущности, что и Отец и Сын, не создание, не слуга, не принимающий повеления, а повелитель. Ибо едино дело Отца, Сына и Духа, как и сказал спаситель мира Христос: «Я и Отец» и «Дух истины, который от Отца исходит». Исходит, но не отделяется, истекает, но не истощается.
19. Это есть единство Троицы в трёх лицах. И мы имеем эту истинную веру из Священного Писания и церковных законов как предводителя на пути к Богу и к учению, изложенному в Священном Писании.
20. Веруем и признаём вселенскую святую кафолическую церковь и уповаем на воскресение тел из мёртвых и жизнь вечную, и славим равно и совокупно вместе святую Троицу, ныне и бесконечно во веки. Аминь, и да будет так .

ГУАРИК БАГДАСАРОВА



Канун светлого Христова Воскресенья
 
                                                     Семье поэта А. Кирдянова

Всю ночь две женщины на кухне хлопотали.
В дверном проёме семенила тень.
А на рассвете птицы возвещали:
"Христос воскрес! Пасхальный светлый день!"

Был стол, как сфера, круглый и простой.
На нём дышали куличи грядой
И яйца крашенные горкой пёстрой
Взошли над свежей скатертью льняной.

Медовый запах расточал шиповник.
Дворовый пёс, резвясь, играл хвостом.
А на святой горе Афонской схимник
Благословлял паломников крестом.

По всей земле неслась благая весть.
Будили душу звуки дивной песни:
"Христос воскрес! Воистину воскрес!"
И эта песнь сияньем восходила до небес.

Канун Крещения


Кажется, снег будет идти до скончания века…
Как долго ещё ты будешь в пути до нашего дома?
Сколько уж лет пустует айван, на котором ты спал,
А по утрам горлинки нас будили весёлым гвалтом…

Падает-падает мокрый снег которые сутки…
Ты словно рядом и нет тебя, сын-невидимка!
Сколько дней и ночей напролёт летят «эсэмэски»,
Как лёгкие, тающие на глазах вести-снежинки.

Сколько годков мы играем с тобой в опасные прятки?
В доме от этой игры одиноко и пусто на Святки.
Жизнь пролетает мимо сказочной синей птицей.
На морозном стекле золотое перо жар-птицы.

***
И дольше века длится лето.
Пространство жизни им согрето.
И одиночество не страшно,
Когда пребудем в Божьем царстве.

Здесь иго – благо, бремя - легко.
И время прощаться навеки ушло.
И радость свиданий не истекла
Для всех, кто любим и любит Христа.

Мир не узнает нас, как Иисуса Христа.
Я боготворила – неизвестного тебя.
Оберегала от бед, лелеяла как дитя.
А теперь встречаю светило Конца.

Божье царство близится для меня
В каждой точке пространства и времени.
Мысль о Боге и о Тебе бесконечна,
Как летний день в конце сентября.

***
Я тебе не изменила.
Я тебя лишь разлюбила.
Мы живём в одной квартире,
Но на разных полюсах.

Полюс северный и южный.
Посреди экватор длинный.
Я с тобою как на льдине
Или на семи ветрах.

Я стою непокорённая,
Я стою незащищённая.
Доброта ушла в пороки.
Падший ангел на пороге.

Нежность врезалась в ладонь.
Обжигает, как огонь.
В сердце звук - хрустальный звон
Разряжает небосклон.

Остатки осени стегает
Со снегом ветер второпях.
И покаянье назревает,
Как горечь вся в моих стихах.


Пушкинский завет

Куда деваться ночью от тоски,
Когда вдвоём на разных островах,
Испытывая смертоносный страх,
Друг другу мы не подаём руки?
Бессонница сжимает сердце нам.
Но Муза освящает наш рассвет.
Тогда мы молвим пушкинский завет:
"Храни меня, мой талисман!…"

Жизнь драгоценность, взятая взаймы,
Чей внешний блеск доступен и невежде.
Но суть сокрыта под покровом тьмы.
Лишь веруя, лелеем мы надежду.

***
                                           "Мне веселее ждать его, чем пировать с другими"
                                                                                                    А. Ахматова.

Когда пробудится сознанье
Тяжёлый одолеть порок,
Когда готовый к покаянью,
Ты ступишь на родной порог,

Мы снова обретём смиренье
И узы хрупкие любви,
Избавлены от униженья
Превратностей лихой судьбы.

Какой бы ни был день недели,
Он будет нашим воскресеньем.
Мы головы свои склоним
И Богу глас свой отдадим
В молитвенном благодаренье.

Ангел-Хранитель

Мой тихий Ангел-утешитель,
Убереги меня от немочи.
Незримый вечный мой хранитель,
не дай сойти мне в омут немощи.

Вся жизнь - как лестница Иакова -
то вниз, то вверх нас всех бросает…
Нисходят и восходят Ангелы,
терпением своим спасая.


Всё в бренном мире - суета.
И всё - значительно,
Когда…
Когда ведёт тебя Хранитель.
как луч, как твой Путеводитель,
как Вифлеемская звезда.

Да, бренный путь тернист и долог,
но Ангел к Богу приведёт,
чтобы открыть своим ведомым
Бессмертья вечный хоровод.

Размышления по поводу картины Р.Р. Матевосяна «Вечер на Чарваке»

«Он уходил в пустынные места и молился» (Лк.5,15).
 «На гору взошёл помолиться наедине и вечером там оставался один…» (Мт.14. 23).

Художник брал кусочек неба и растирал его на палитре в голубую краску.
Мастер брал осколок солнца и превращал его в отблеск золотого заката.
Кисть макал в вечернее зарево – полыхающую огненную краску и лунное серебро.
В итоге получился апокриф – картина к Евангелию – «Блаженной вести».
«Радость великую благовестую – возвещаю Евангелие», -
 говорили вифлеемские пастухи.
«Радость моя в вас пребудет, и радость будет совершенна, -
говорит мастер устами Иисуса Христа, вдохновившего его на Божье творение.

Плыву на гребне чарвакской волны. Колоссы венчают сиянье воды.
Ангел парит над озером горним. Трое во имя Его здесь собраны.
Двое – плоть одна – Отец и сын. С ними Дух святой – трое в одной купели.
В этот миг с неба упала звезда – Он был среди нас – Иисус в колыбели.
Тишина до самого дна бессловесная, как в жизни Иисуса-отрока.
Блаженны мы, нищие духом, ибо наше Царство Небесное.

Мы увидели здесь Бога лицом к лицу. Он был среди детей, игравших на берегу.
И мы узнали Его, потому что были подобны агнецам Божьим в Небесном раю.
Вечер угасает на вершине горы. Но свет во тьме светит, и тьма не объяла его.
Слово стало плотью. Молчание – светом и тенью долины в картине.
Красота безмолвная всюду – в зазеркалье искусства и здесь на земле –
Разве это не Божественное сверхъестественное чудо?!

Свет растёт от горизонта к берегу – с небес на землю, - от начала к концу жизни.
Течение жизни ускоряется к исходу – свет последних дней,
последних минут на кресте.
Он озаряет тьму веков. Но время ещё не настало Твоё.
Знали бы мы больше Тебя – знали бы лучше себя!
Ты не тот, кем казался для всех. А теперь ты с нами до скончания века.
Ты тот, кого мы видим духовным оком, чей голос изредка слышим в тишине,
Если сердце напрочь не окаменело в городской житейской суете.

Имея очи – увидим! Имея уши – услышим!
Некто стоит среди нас, кого мы не знаем и не признаём.
Чуду Слова равно только молчание уст и молчание красок на холсте.
Тридцать лет рождался в Иисусе Христос. В вечности он уже родился.
Сколько же ему рождаться во времени нашем - как Святому Духу внутри нас?
Его сокровенный голос прорезался в тишайшей исповеди художника:
«Вот я с вами во все дни до скончания века! Радость моя в вас пребудет
И радость будет совершенна! Аминь!»

Художнику-дервишу

  «Я уеду не с вещами. Я уеду сам с собой"
  А. Дольский.
Твои вещи устроились в моём доме уютно.
Как будто расположились здесь навеки.
А ты, неуёмный художник, как "перекати-поле",
Не можешь удержаться на месте.
Дервиш не выбирает дороги. Дервиш идёт.
Несёт тебя ветер перемен всё дальше в никуда.
Остановись! Оглядись! Подумай о вечном!
В душах наших горит лампада любви.
Божественное в нас - свет творца нашего единого.
В келье сердца общаемся с небесным миром.
Без любви храмы наши придут в запустение.
Восстановить их будет труднее, чем храмы из кирпича.
Не изгоняй любовь из своего сердца! Не предавай её!
Сколько бы ни пришлось нам быть вместе, -
Мы это время посвятим Любви - Вечности в нас.
Мы бессмертны в той мере, в какой близки Богу
И ежедневно вершим подвиг общения с ним.
Он дарит нам высший духовный союз -
Быть вместе в дни печали, радости, бодрого духа, -
Во веки веков… Аминь!…

В Окташе

Журчание арыка - благодать,
и песня птицы-вестницы зари
Мне ублажают душу всласть.
Они подобны шёпоту любви.
Но негу розы в утренней росе
Не превозмочь и не перевести.
Безмолвие её, как тихий свет,
Не ведает житейской суеты.

В горах шумит ручьёв каскад.
Но слаще звука розы немота.
Молчанье розы, что держал Бехзад,
Меня с тобой связало навсегда.

***

Привет, Окташ! Сердечный Ассалом!
Я снова здесь под Богом, как в раю,
Где солнце мы встречаем поутру,
Что согревает мир своим теплом.

Здесь старики о Вечном говорят
И молятся за мир и совершенство.
За непорочный жизненный уклад
Всевышний возвещал блаженство.

Здесь можно жить в согласии с душой.
Быть ближе к небу, звёздам, даже Богу, -
Перелистать всю жизнь, как книгу Бытия,
И захотеть начать её по-новому.



Скрипачка

Воздушной нимфой, легче лепестка
Она на землю с облака сошла,
Иль пена моря вынесла незримо
На берег сцены херувима?..
Мрак разорвала магией смычка,
Мираж и явь на подиум внесла.
Переплывая Лету без весла,
Упала навзничь тяжестью луча.

Миг этот рухнул светопадом муки,
Объял незащищённость хрупких плеч.
Вознёс к вершинам сокровенным фуги,
Величием вселенной смог увлечь.

Сразил за недозволенность соитья
Души с бессмертьем неземным.
Но одарил мгновением величья,
Когда не люди, боги на земле мы.


***
И голоса низведены до шёпота.
И немота возвышена до голоса.
Снега поют, поют земле о вечности
И умирают, испытавши вечность.

И вовсе не обманываясь снежностью,
Не околдован призрачной беспечностью,
С лучами солнца ты поверил вечности.
Ты сущего нетленности поверил.

А снег всё падал, как воспоминанья,
И обжигаясь, исчезал не тая.
Не умирал, а уходил куда-то,
В ещё неведомую смертным дальность.

***
Ты притворялся, что влюблён, а зря!
Оставив, продолжал играть ревнивца,
Но мчатся дни античной колесницей,
И обжигает солнце тополя.

Я «Ласточкино гнёздышко» свила.
Лелею здесь крупицы жизни,
Когда приходит весть издалека
Или мой друг гостит залётной птицей.

Я обновляю свежей краской дом,
Переставляю мебель небывало,
Чтобы начать по-новому жить в нём
И не жалеть о прошлом обветшалом.

Здесь музыка небес с земной смешалась.
Она внушила мне: любой исход – начало.
Всё призрачно: что встречи, расставанья,
Когда, как заповедь Господня,
Звучит над нами «Пассакалия».

*** 
Кончиками пальцев ты рисовал моё лицо.
Оно обратилось в лик Мадонны.
Коснулся плеч моих -
Два ангельских крыла зашуршали над нами.
Земной день истекал любовью.
Мы были бабочки в нём.
В душе колыхал ветер Вечности,
Овевающий Божественный лик.
Краткий земной миг сомкнулся с Бесконечным
И осыпал нас золотым дождём на исходе лета.




Ночной разговор

Но кто же в полночь светом входит?
Снимая тень от сомкнутых ресниц,
Он долгий диалог со мной заводит,
И Вечность нас сближает в этот миг.

Мне эти встречи за пределом будней
Необходимей сутолоки дня.
Вот снова зазвучали струны лютни,
И я коснулась лёгкого крыла.

Я отвыкаю от звонков бездомных.
Из снегопада, из лесной тиши
Давно нет зова жизни - и беззвучно
Предвижу близость ангела в ночи.

Снег льнёт к губам, и тень его не тает.
В фонарном круге мрак дробится в свет,
И дней моих мерцанье отступает,
И проступает истин полусвет.


***
Приветствую тебя из Северной Пальмиры!
Здесь дождь и солнце в схватке мне раскрыли
Глаза на мир, на удивленье новый…
Прелюдией звучит "модерн" Данини,
Глаголет Таманян "ампирным" стилем.
И в лёгком "рококо" поёт Мангетти.
А там в пустыне лишь трава и ветер.
Венчает бесконечность "Песня песней" -
Собор Софийский - тихий благовест.
…Мелькают дни, как знаки манускрипта.

***
В Соснове вереск розовый цветёт,
И в озере закат на дне пылает.
Черники буйство синевой мерцает
Средь обожжённых осенью кустов.

Мы здесь живём библейски свято:
Отмериваем жизнь лесной верстой,
Утиным косяком в лучах заката, -
Мы здесь живём по солнечным часам.

А там, за той чертой дожди шальные,
И в небе реют контуры дворцов.
И Медный всадник площадью пустынной
Тревожит время цоканьем подков.

Струны Земли

"Подобное познаётся через подобное".
Прислушайся к сердцу магнитного поля Земли!
Клавиатура органа способна воспроизвести
Самые высокие и низкие тона,
Возвышенные и низменные вибрации
Человечества всех времён.
Это магнитные записи -
Всё, что было и будет, -
Записано и сохранено для Вечности.

***
Каждый миг наполняется
смыслом глубинным, звучанием струнным.
Мечты, покинувшие меня в сутолоке дней,
вернулись и расцвели первоцветом в вечерних сумерках.
Исповедальны скользящие книжные, нотные знаки.
Глиняные цветы в руках оживают, как люди,
Богом созданные. Что бы значило это?..
Возрождение жизни!…