«Ровесник не одного, а нескольких поколений»: столетие К.М. Симонова отметили в РЦНК в Ташкенте

«Писатель, который не хочет, чтобы все человечество было втянуто в новую войну, должен напоминать людям, что такое война… думая о мире, помнить об уроках войны. Это прямой долг писателей, участников войны, в том числе и мой. А как же иначе?»  (Константин Симонов).

         Константин Симонов, названный при рождении Кириллом, но из-за картавости (он не выговаривал букву «р») сменивший имя, прожил неполных 64 года (1915-1979). В этом году у него двойной юбилей: столетие со дня рождения (28 ноября) и семидесятилетие главного события в его жизни. Столетний юбилей поэта, прозаика, драматурга театра и кино, журналиста, общественного деятеля государственного масштаба отметили  в Российском центре науки и культуры  в Узбекистане чтением его лучших военных стихов; песнями на его стихи, включая шуточную  «Корреспондентскую застольную» на музыку М. Блантера;  видеофрагментами  из кинофильма «Живые и мёртвые»  (по одноимённой трилогии К. Симонова) с участием А. Папанова, К. Лаврова,  О. Ефремова;  знаменательного для узбекистанцев фильма А. Германа «Двадцать дней без войны»  с Л. Гурченко и Ю. Никулиным в главных ролях, снятого в Ташкенте (1976 г.).

Появление на экране фильма  «Двадцать дней без войны» — заслуга Симонова,  Германа, отчасти Никулина. Симонов доверил  снимать любимую вещь  А. Герману и смог продвинуть её на экран. Эта правдивая лирическая повесть о войне в далёком южном тылу – Ташкенте - без  показа ужасов войны, но сколько в ней непоказной правды жизни и души и сколько за кадром  благодарения автора сценария судьбе  за  свою  ташкентскую добровольную ссылку.

Были также показаны  эпизоды  из документального фильма «Звезда эпохи» о жизни и творчестве К. Симонова, о героическом и послевоенном застойном временах, в которые пришлось ему жить и  бороться с бюрократией. Он, как и его отчим А.Г. Иванищев, которому он посвятил  в 50-ые годы прошлого века поэму «Отец», всегда был готов идти «по жизни с полной выправкой» и в мирное время оставался  на передовой жизни преданным романтиком и патриотом своей страны.

Константин Симонов восстановил выставку «20 лет работы Маяковского» и защитил от травли Лилю Брик;   поучаствовал в кампаниях против Зощенко и первым рискнул напечатать его в «Новом мире» после известного постановления;  выступал против Пастернака (для начала отверг «Доктора Живаго»  и не печатал явной графомании в бытность главой «Нового мира»); первым опубликовал роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита», написал предисловия к нескольким возвращенным текстам — например, к дилогии Ильфа и Петрова, запрещенной специальным постановлением 1948 года;  вступился за космополитов, прятавшихся за псевдонимами, и настоял на священном праве писателя называться, как ему нравится; помогал ветеранам войны получить инвалидность и достать лекарства;  спасал  от забвения тысячи страниц военной истории в авторской телевизионной программе  «Солдатские мемуары» - цикле телевизионных документальных фильмов, в которых, по словам самого автора, «участники войны могут рассказать о ней с телеэкрана…  И мы можем услышать их голоса, мы можем увидеть их лица… Мы расспрашивали о том, каким был солдатский труд, каким был их путь к Победе, пехотинцев и артиллеристов, связистов и саперов, танкистов и разведчиков – полных кавалеров солдатского ордена Славы». В 1978 г. он писал: «Несколько последних лет, помимо чисто литературной работы, я занимался еще и кино- и теледокументалистикой. При моем участии были сделаны кинофильмы «Если дорог тебе твой дом…», «Гренада, Гренада, Гренада моя…», «Чужого горя не бывает», «Шел солдат…», «Маяковский делает выставку»  и телевизионные фильмы «Солдатские мемуары», «Александр Твардовский», «Какая интересная личность».

Во время войны Симонов писал о родине стихи, поражающие интимным, глубоко личным чувством. «Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы, да, можно голодать и холодать, идти на смерть! Но эти три березы - при жизни никому нельзя отдать». Всем присутствующим на литературном вечере в РЦНК запомнился документальный мужественный  образ поэта, трогательно и нежно, с детской картавостью читающего свои стихи о родине. 

Симоновская война страшна, но  главное на ней — героизм и товарищество, а не жестокость, страх и нечеловеческая усталость. Впоследствии его обвиняли в том, что он не сказал о войне — ни в стихах, ни в прозе — той правды, которую сказали Слуцкий, Самойлов, Кульчицкий, Виктор Некрасов,  Эренбург в «Буре». У Симонова была своя правда о войне  —  правда психологическая, а не окопная. Его читали наизусть на передовой и в тылу. Эти шедевры: «Словно смотришь в бинокль перевернутый», «Над черным носом нашей субмарины», «Если Бог нас своим могуществом», «Жди меня», «В домотканом деревянном городке», «Посвящение А. Суркову»  - останутся навсегда в народной памяти:

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные, злые дожди, Как кринки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди, Как слезы они вытирали украдкою, Как вслед нам шептали: – Господь вас спаси! – И снова себя называли солдатками, Как встарь повелось на великой Руси…

         «… Есть у Симонова стихи, которые солдаты и офицеры носят у себя на груди, – это факт, а не преувеличение, – носят потому, что строки эти отвечают тому, что у них на сердце», – писал поэт Н. Тихонов. Стихи Симонова не только учили воевать, но и помогали жить. Одно из лучших стихотворений «Жди меня…» (1941), посвященное любимой женщине актрисе Валентине Серовой, было переписано миллионы раз:

… Жди меня, и я вернусь

Всем смертям назло.

Кто не ждал меня, тот пусть

Скажет «Повезло».

Не понять не ждавшим им,

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать

Только мы с тобой, –

Просто ты умела ждать,

Как никто другой.

Образ К. Симонова намного сложнее, чем у его  художественных прототипов, в чём-то автобиографических героев,  –  военного корреспондента Синцова из трилогии «Живые и мёртвые», Лопатина из повести «Так называемая личная жизнь»,  обобщённого героя книги военной любовной лирики «С тобой и без тебя». Тема настоящего, зрелого Симонова намного трагичнее.

Правдивый нелинейный образ поэта  и его главную тему  —  верность любви, Родине и власти, вопреки всему, дополнили яркой выразительной декламацией стихов К. Симонова: ведущие программы  Алина Ким и Александр Стасенко, Мария Богданова, Антон Ястребков, Мария Яковлева и другие молодые курсанты, обучающиеся в РЦНК.

Целью литературного вечера  была коллективная  попытка представителей старшего и молодого поколения  осмыслить не только литературное, но и человеческое наследие К. Симонова, которого  Расул Гамзатов называл «поэтом нескольких поколений». За сорок лет литературной работы Симонов написал десять томов стихов, прозы, публицистики и военных дневников и четверть века отдал кинематографу.

О ташкентских страницах в биографии К. Симонова и встречах с писателем и поэтом  рассказали  директор общественного музея «Мангалочий дворик А. Ахматовой» А.В. Маркевич;  искусствовед, консультант музея Урала Тансыкбаева Наталья Ивановна Глазкова и дочь известного узбекского журналиста Наталья Устинович.

А.В. Маркевич:

В годы войны я была школьницей (1930 г.р.). Вокруг меня были люди, насквозь пропитанные стихами Константина Симонова, но я не представляла себе, что когда-нибудь я с ним увижусь. Встретилась я с ним намного позднее в конце 50-х годов во время его добровольной затяжной командировки в Ташкенте. Моя подруга Мила Лобанова жила на Инженерной улице, где квартировался Симонов. Во дворе я увидела  красивого статного человека с военной выправкой – это была первая мимолётная  встреча с большим писателем,  в то время проживавшим с третьей женой –  искусствоведом Ларисой Алексеевной  Жадовой, занимавшейся изучением искусства керамики Средней Азии и позднее выпустившей  книгу об этом.  К. Симонов, будучи корреспондентом «Правды», разъезжал по всей Средней Азии и, помимо сбора  социально значимых фактов для своих журналистских статей,  собирал для своей супруги уникальный материал об узбекской керамике. Он помогал простым людям решать их острые жилищные вопросы, а литератору Татьяне Есениной, дочери великого русского поэта, помог опубликовать её повесть «Женя – чудо ХХ века».

К. Симонов очень полюбил Узбекистан и потом часто приезжал сюда. Третья встреча состоялась в 1975 году на  авторском литературном вечере Симонова в ОДО в канун его шестидесятилетия. Столпотворение было необыкновенное. Его тепло принимала ташкентская публика. Бледное серое лицо поэта выдавало, что он уже был тяжело болен. Нам с преподавателем русского языка и литературы К.И. Савченко,  благодаря одному из создателей музея Сергея Есенина Петру Тартаковскому, который провёл нас за кулисы,  удалось поговорить с Константином Симоновым после концерта. Несмотря на недомогание и усталость, Константин Михайлович ответил на все наши вопросы. Любовь к нему до сих пор живёт в наших сердцах. Его надо не только познавать по кинофильмам, но и читать,  как Льва Толстого и Михаила  Шолохова: у них есть глубинное понимание жизни. Симонов  умел не только любить, воевать, но и шутить. Он был не только  глубоким серьёзным писателем, поэтом, публицистом, но  ещё мог быть искромётным шутником, как в стихотворении о письмах: «Не сердитесь, к лучшему, что себя не мучая, вам  пишу от случая до другого случая…».

Наталья Ивановна Глазкова:

 - Я послевоенный ребёнок. Моя мама в 18 лет ушла на фронт.  Я училась в  ТГТХИ имени А.Н. Островского в Ташкенте, где проходили декады литературы и искусства, в которых наряду с другими известными деятелями культуры - Гамзатовым,  Меркурьевым, Мейерхольдом - участвовал Константин Симонов. Это было в 1967 году. С того момента я запомнила характерное для Симонова эмоциональное устное выступление, которому нисколько не мешала его картавость. Он воодушевлённо читал стихи и отвечал на вопросы студенческой аудитории, касающиеся не только его оригинальной поэзии, но также его переводов и публицистики. Константин Симонов не боялся писать о войне правду. Для его героев это проверка на честность, порядочность, мужество. Им удалось главное - оставаться людьми, не прекратить ценить чужую жизнь. Эти мотивы и идеи, бесспорно, сближают произведение Симонова с великой русской литературой XIX века, и прежде всего,  - с "Войной и миром" Льва Толстого.

Наталья Устинович:

Я родилась в 1958 году. Мой отец во время войны  был военным корреспондентом «Красной звезды»  на Дальнем Востоке  (Сахалине). Оттуда из Южно-Сахалинска мы переехали в Ташкент. После войны отец долгое время работал в «Правде Востока» и с 1958 года -  в УзТАГЕ («Телеграфном агентстве новостей») и вместе с К. Симоновым ездил по  разным  уголкам республики. В память об этой плодотворной творческой ссылке Симонова в Узбекистане  в нашем доме  сохранилась записка- ответ на вопрос  Константина Михайловича,  написанная рукой писателя убористым почерком на двух листах, подготовленная для конференции народов стран Азии и Африки с его автографом. Это уже история. Несмотря на то, что эти слова написаны почти 60 лет тому назад, они звучат  актуально и сегодня. Я приношу в дар музею «Мангалочий дворик Анны Ахматовой» этот исторический раритет.

Знаменитый советский писатель находился в узбекской столице фактически в ссылке после прихода к власти Никиты Хрущева. Он был спецкором «Правды» по Средней Азии с 1958 по 1960 год. Симонов посещает Памир, Тянь-Шань, Голодную степь, Каракумы, трассы строящихся газопроводов. Тут он работал над «Живыми и мертвыми», «Из записок Лопатина», был автором фильма об освоении Голодной степи. Последний раз Симонов был в Ташкенте в 1975 году накануне своего 60-летия. "Когда есть Ташкент, - мрачно, но с мужественным достоинством шутил Симонов, - незачем уезжать на семь лет в Круассе, чтобы написать "Мадам Бовари".  «В Ташкенте Симонов жил не напоказ. И ни для чьих досужих глаз героем быть он не хотел. Жил идеей, которая придаёт людям красоту подлинного величия - самоотречением, не став между тем киплинговской кошкой, которая гуляет "сама по себе", - писал об этих годах учёный, писатель, журналист Григорий Окунь.

Поэт давал авторские вечера в ОДО, встречался со студентами ТашГУ, продолжал переводить Р. Киплинга и рассказывать на кафедре истории зарубежной литературы Ташкентского университета о том, как он работал над переводами "Песен казармы", "Семи морей" и "Пяти наций" Редьярда Киплинга. Помимо Симонова,  переведшего одиннадцать гражданских песен английского барда, над Киплиннгм трудились выдающиеся мастера профессионального перевода:  С.Маршак, В. Лозинский, Е. Полонская и другие.  Живя в Ташкенте, К. Симонов также переводил Г. Гуляма, Р. Гамзатова, М. Карима, Э. Межелайтиса, Н. Хикмета,  Зульфию и многих других мастеров стиха.

К. Симонов   мог всегда  радоваться жизни, когда был  на коне и когда оказался в опале в конце 50-х годов, возможно потому, что народная любовь к нему не  убывала и он всегда стремился рассказать правду о войне, о времени и о себе. В 1988 г. была  посмертно опубликована книга «Глазами человека моего поколения. Размышления о Сталине» (1979). Это воспоминания и размышления о времени 1930–1950 гг., о встречах со Сталиным, А. М. Василевским, И. С. Коневым, адмиралом И. С. Исаковым. Сейчас они не имеют цены по своей документальной значимости. «Мы должны, – говорил Константин Михайлович, – хотя бы успеть записать все, что можно. Этот материал не только для историков, но и для будущих писателей, для тех, кто сумеет создать эпопею Великой войны».

            В последние годы жизни Константин Михайлович был тяжело болен, но в жестоком поединке с грызущими его хворями он до последнего часа находил ведомые лишь ему самому силы работать, встречаться с друзьями, шутить. Константин Симонов умер в Москве 28 августа 1979 г. Согласно завещанию, его прах был развеян под Могилевом на Буйническом поле, где в 1941 г. ему удалось выйти из окружения. Невдалеке от дороги возвышается скромный обелиск. А в сотне метров от этого памятного знака стоит серый гранитный валун, на котором характерный росчерк – Константин Симонов. В Ташкенте, к сожалению,  снесён квартал на улице Шайхантаур (бывшая Полиграфическая), где находился мемориальный дом Константина Симонова, но непреходящи, бессмертны его книги, фильмы, мысли:

***

Того, кем путь наш честно прожит,
Согнуть труднее, чем сломать.
Чем, в самом деле, жизнь нас может,
Нас, всё видавших, испугать?

Гуарик Багдасарова