Литературный
мир понес невосполнимую утрату. В минувшее воскресенье не стало известного
поэта и прозаика Фазиля Искандера (1929-2016). Он умер 31 07 16 на 88-м году жизни на своей даче в
подмосковном Переделкино во сне. О
кончине писателя сообщили его родственники.
Президент Абхазии Рауль Хаджимба на
церемонии назвал смерть писателя потерей для всей мировой литературы.
Константин Скворцов, писатель: «Потеряли большого человека. Пусто на душе, как
будто на краю пропасти стоишь». Дмитрий Быков — об Искандере: «Мы до него
должны еще дорасти». В самой республике,
на родине писателя, был объявлен траур, приспущены флаги, телерадиокомпании
отменили развлекательные передачи. По желанию родных, писателя похоронили на
Новодевичьем кладбище.
Искандер
завоевал всенародную любовь своими стихами и прозой. Его книги еще при жизни
стали классикой. Среди самых известных работ —
«Созвездие Козлотура», где «самые
удивительные, самые точные прозрения о
советской жизни, и вообще... сам козлотур (помесь горного тура и домашней козы)
— символ советской гибридности мичуринской искусственной жизни» (Дмитрий
Быков). Наряду с этим первым шедевром:
роман-эпопея «Сандро из Чегема», эпос «Детство Чика», повесть-притча
«Кролики и удавы». Многие произведения автора были и наверняка будут ещё
экранизированы не раз.
Фазиль Искандер — обладатель трех
государственных премий. Он свободно говорил на абхазском языке, знал
иностранные языки, но писал на русском и называл себя русским писателем,
воспевавшим Абхазию и абхазское село
Чегем, где прошло его детство. Он говорил, что выбор русской культуры был для
него однозначным.
Моя первая и единственная встреча с
писателем Фазилем Искандером состоялась летом 1971 года в международном
студенческом строительном отряде в Подмосковье, где мы по окончании первого
курса факультета журналистики МГУ отрабатывали
трудовую практику на «близкой целине» в Подмосковье в летние каникулы. В
полевой столовой собрались немцы, венгры, чехи…
и мы, советские студенты, разных национальностей, родом из разных
уголков большой советской страны,
объединённые общим журналистским призванием и оголтелым счастьем студенческой
поры.
Вечером
после трудового дня мы собрались в столовой, где не было красного ковра и
трибуны для почётного гостя. Перед нами
за обычным столом без суконной скатерти на обыкновенном складном стуле сидел
человек средних лет, он дымил сигаретой
и читал нам гортанным голосом страницы
своего нового романа «Сандро из Чегема». Иногда писатель прерывал чтение,
объясняя психологическую достоверность того или иного эпизода, шутки, притчи
самозабвенной авторской верностью преданьям старины глубокой и национальным
традициям и обычаям абхазского народа. Поистине это был, по точному определению Валерии Новодворской, «Дворянин с чегемского двора» – лучше не скажешь. После живого выступления талантливого писателя мы
его засыпали вопросами о современном состоянии литературы; об отличии
журналистики от документальной прозы и о многом другом. Он чутко выслушивал
каждого и внимательно отвечал на все
вопросы, внезапно становясь нашим задушевным собеседником. По признанию Ф.
Искандера, на его писательское творчество сильно повлиял И. Бабель. Лев Толстой оставался для него вершиной русской
прозы. У них он учился быть правдивым и талантливым, только трудом воспитывать
в себе писательское мастерство.
На
первом курсе я писала первую курсовую работу под руководством Эдуарда Григорьевича Бабаева по специальности
«Русская литература и журналистика XIX в.» о «маленьких трагедиях» А.С.
Пушкина, бредила поэзией русского
классика, которая не только для его современников, но и потомков
была «залогом и утешением» (Герцен). Он даже приходил ко мне во сне.
Пушкинская поэзия для меня тогда в
разлуке с домом в тёплом Ташкенте ассоциировалась с обаянием домашнего очага.
Потому и вопрос мой касался отношения абхазского писателя к пушкинской поэзии,
ведь у каждого читателя свой Пушкин.
Ф.
Искандер, хоть и говорил с лёгким кавказским акцентом, неожиданно для многих слушателей,
тонко отметил именно это свойство «всемирной отзывчивости» русского
поэта А.С. Пушкина:
- Он словно предвидел: придёт многое
другое, но этого будет не хватать. У Пушкина и снег тёплый. Мы до сих пор
греемся возле его весёлого очага. Пушкин одомашнил всемирное, подобно тому,
как Достоевский овсемирнил домашнее.
Проза самого Ф. Искандера ещё долго в
веках будет своим беспристрастным скрупулёзным анализом действительности,
тонким чувствованием юмора, по его определению,
– «остаточной радости жизни после вычета глупости» - и
творческим владением инструментом
самоиронии согревать настоящих и
будущих читателей. Он умеет смеяться, но при этом остаётся самым серьёзным
писателем прошлого столетия. Его условно детская проза (рассказы «Стоянка
человека», «Детство Чика»), как и взрослая романтическая романистика («Сандро
из Чегема») всегда оставляет надежду на лучший мир, вопреки суровым настоящим
реалиям бытия и страхам перед неизвестной жизнью.
На
мой взгляд, хотя Ф. Искандер беззаветно
любил русскую литературу и писал на русском языке, он в каждой строке оставался
до мозга костей абхазским писателем и мерил окружающий мир национальными
представлениями о добре и зле. На его родину, как в Мекку паломники, съезжались разные гости – от дяди Сандро до
Сталина - и характерно отражались на
страницах его книг, как сквозь увеличительное стекло микроскопа исторической
правды.
Мы, молодые слушатели и собеседники Ф. Искандера, тоже в
тот вечер невольно оказались гостями
Сандро из Чегема. Радушный хозяин щедро потчевал нас кукурузой, фасолью,
медом, чаем, фруктами, вареньем, овощами, вином, сыром и молоком, другими
невиданными восточными сладостями и шутками со страниц своей книги: здоровый
хохот не умолкал весь вечер. Мы тогда не догадывались, что будем всю
оставшуюся жизнь возвращаться в конец оттепели, звёздный час Фазиля Искандера, его и наше «время счастливых находок», когда мы все
зачитывались «Созвездием Козлотура» (1966) и романом «Сандро из Чегема» (1969),
включавшим гениальные прозрения в главах «Пиры Валтасара»; эпическими рассказами маленького вундеркинда
–летописца, разведчика в мире взрослых -
Чика, который вырос, вылетел из родного гнезда и, как герой фильма
Данелии «Мимино», в конце концов, вернулся к своим истокам – в Сухум (Мухус).
Для
Фазиля Искандера до глубокой старости всегда было важно свои личные, самые
сильные впечатления перевести в творчество. Свою жизнь он повторил, или
воспроизвёл в искусстве и при этом не оставил своей автобиографии. Писательство
для него было служением его высоким идеалам, заложенным ещё с детства, которым
он никогда не изменял. С детства он сохранил первозданное отношение к миру. В
этом качестве он близок автору романа
«Сто лет одиночества» - знаменитому
колумбийскому писателю Габриэлю Гарсиа Маркесу (1927-2014) , который
говорил: «Живи так, как будто живешь в
раю…".
Для
Фазиля Искандера главный смысл его жизни заключался в любви к людям и в
служении литературе. Он был оптимистом от рождения и бесконечно верил в добро и личную ответственность каждого за
происходящее во всём мире:
- В Евангелии все сказано. Я склонен
верить в Бога, но сильной религиозности в себе не замечаю. Если человек
праведен, значит, он в глубине души верующий. Быть честным, порядочным, добрым.
Главное в человеке, конечно, совесть. Совесть смягчает человека. Это великий
дар, данный от природы. Я думаю, с обостренной совестью жить сложнее, но та же
обостренная совесть облегчает жизнь и помогает выжить» (Из интервью
Сергея Шаргунова, 2013).
Всё остальное, несмотря на взлёты и падения,
запреты и многотысячные тиражи его книг, всё должно было само собой наладиться…
Фазиль Абдулович, по мнению избранных
поклонников его творчества, один
из тех классических счастливчиков, кто смотрит на мир из древности, когда еще
не было ни Востока, ни Запада, и из будущего, когда Запад и Восток сольются
воедино. Его книги укрепляют нас в этой вере.
Гуарик Багдасарова
Комментариев нет :
Отправить комментарий