Пушкинский праздник в Ташкенте

«Он время победил…

Он побеждает страх…

И в наши дни  гудит всё также величаво.

О, Пушкин! Ты звучишь на стольких языках,

И всё растёт твоя блистающая слава».

Айбек.

«Здравствуй, племя, младое, незнакомое…»

А. Пушкин.

Утро 6 июня 2013 года. На рассвете на небосклоне двести четырнадцатый  раз по литературному календарю взошло «солнце русской поэзии». И снова сюда на Пушкинскую улицу (ныне «Мустакилик» – «Независимую», как сам Поэт – от времени и политических  перипетий) к памятнику вечно молодого Пушкина (работы скульптора М.К. Аникушина) в центре узбекской столицы пришли его юные и убелённые сединами почитатели поздороваться с великим русским поэтом, поздравить его с Днём рожденья и возложить у подножия памятника цветы, которыми так щедра южная земля в начале лета.

Этот ежегодный праздник имеет давние традиции. В Ташкенте в 1899 году было основано пушкинское просветительское общество, единственное тогда в России. Просуществовало оно до 1919 года. Тогда в честь столетия поэта одна из ташкентских улиц стала называться Пушкинской. Так Пушкин навсегда прописался на родине Бабура и Навои и тем самым подтвердил ещё раз, что гений всегда становится достоянием всего человечества и с самого рождения входит в историю.

В 2004 г., я помню, митинг открыл узбекский поэт Р. Фархади. Словно угадав задушевную мысль нескольких поколений, он сказал просто и сердечно: «В Ташкенте Пушкин прописан давно…». В тот момент я подумала о себе: "С какой ранней поры  почти ещё бессознательной моей  жизни Он прописался в моём сердце – с каких стихов, сказок, строк, интонаций?"

 В школьном детстве я много часов проводила в доме на Бешагач, где жил мой троюродный брат Валерик Григорьянц. Я любила бывать там не только потому, что его мама, тётя Валя, всецело мне доверяла моего кузена, уходя на весь день на работу. Мы подолгу сидели над учебниками, пили индийский чай с восточными сладостями, бегали поиграть в соседний двор, где жили другие наши братья Саша, Алесик, Армен, Робик, с которыми мы часто вместе проводили беспечные будни и праздники, делились сокровенным, спорили, ссорились и мирились и между делом постигали незатейливую науку кровного и духовного родства. Как когда-то моя мама, я уносила отсюда домой тепло привязанности моих родных к себе, их серьёзные наставления и снисходительную любовь ко мне. Но эпицентром притяжения для меня долгие годы оставалась белая с золотым ободком фарфоровая статуэтка юного Пушкина за круглым столом с гусиным пером в руке, которая небрежно стояла в маленькой комнате, где мы с Валерой корпели над учебниками. Казалось, Пушкин, которому в юности так легко давались стихи, смеялся над нами, с таким упорным и нередко бесплодным усердием грызущими гранит науки. Он сидел рядом с нами и общался со своей Музой:

"В младенчестве моём она меня любила

И семиствольную цевницу мне вручила.

Она внимала мне с улыбкой - и слегка,

По звонким скважинам пустого тростника,

Уже наигрывал я слабыми перстами

И гимны важные, внушённые богами,

И песни мирные фригийских пастухов..."

1821.

Спустя годы я приобрела эту статуэтку на так называемом «Бродвее»  в Ташкенте – в тот день я обрела не только  частицу своего детства, но и дух поэта. Каждое утро я здороваюсь с ним, а ночью, засыпая, читаю его стихи, как самую нежную колыбельную песню:

"Всё в жертву памяти твоей:

И голос лиры вдохновенной,

И слёзы девы воспаленной,

И трепет ревности моей,

И славы блеск, и мрак изгнанья,

И светлых мыслей красота,

И мщенье, бурная мечта

Ожесточённого страданья"

1825.

Эти и многие другие пушкинские стихи снова прозвучали на митинге в этом году. У памятника родоначальнику русской классической литературы  собрались  представители Посольства РФ в РУ,  Россотрудничества, Союза писателей Уз, ИКЦ, РКЦ, СОД,  Общества  дружбы Узбекистан-Россия, школьники, студенты, творческая общественность, работники СМИ Уз.

Торжественный митинг  открыл народный поэт, Герой  Узбекистана, автор национального гимна Абдулла Арипов:

- В последнее время во всём мире  всё чаще говорят, что эпоха литературы прошла. Об этом можно рассуждать бесконечно. Такие зигзаги в истории и раньше встречались. Но надо сказать, что человек без чувства красоты и понимания гармонии не может быть полноценным. Это всем известная истина. Конечно, он может жить, скорее, существовать без литературы, но какая это будет жизнь?!

Космонавт  Леонов сказал, что планета наша неописуема красива. Несомненно, он прав. Но эту красоту можно воспроизвести только через творчество, через музыку или в красках и  волшебных словах. А это и есть миссия литературы. Я имею в виду, конечно, настоящую литературу, высокую поэзию, которая несёт божественность и духовность собой.

Если читателя не интересует литература, то виновна не литература,  а литератор. Если его не привлекает  поэзия, то виновна не поэзия, а поэт. Если бы поэзия на самом деле была бы не нужна, вы могли бы хоть на минуту представить этот мир без Навои или без Пушкина? Александр Сергеевич Пушкин об этом пророчески сказал, что его будут помнить, «пока в подлунном  мире жив будет хоть один пиит».  Это и есть ключ к бессмертию поэзии, значит, и вечности литературы.

Я сейчас в солидном возрасте, но, тем не менее, не устаю часто повторять строки величайших поэтов и, конечно, Пушкина в том числе. Я сейчас прочту стихи  Пушкина и, несомненно, вы тоже  повторите их вслух:

«Я помню чудное мгновенье.

Передо мной явилась  ты,

Как мимолётное виденье,

Как гений чистой красоты…»

Дорогие мои! Вот это и есть истинная поэзия, вот в этом и заключается вечность литературы! Слава Пушкину!

Я всех вас поздравляю с Днём рождения великого Поэта, а значит, и Днём поэзии!

Друзья мои! Поэзия подобна аромату Цветка мира и красоты. Пусть она благоухает везде и всюду! Спасибо.

Продолжившие митинг Чрезвычайный и Полномочный посол РФ в РУ В.Л. Тюрденев, Председатель Совета общества дружбы Уз с зарубежными странами С.С. Гулямов отметили  важное значение  в истории мировой литературы и в современном мире двух разноязычных поэтов –  А.С. Пушкина и его «предка» А. Навои.  Несмотря на временной разрыв исторических и литературных эпох, в которые они  жили, их объединяет гуманная направленность  творчества.

Гуманист, просветитель, патриот – Алишер Навои (1441-1501) в с воём мировоззрении обогнал его  время. В эпоху господства феодальной идеологии и междоусобиц он утверждал идеи интернационализма. Любимые герои Навои – представители разных народов: Фархад -  сын чинского хакана; Ширин – принцесса Армении; Шапур, Кайс и Лейли – арабы; Искандар – румиец (т.е. грек). Родоначальник узбекской классической литературы прославлял незыблемые вечные прогрессивные  идеи: добро и справедливость, любовь и дружбу, человека разумного и миролюбивого и тем самым вывел узбекскую литературу на мировую арену.

К подножию памятников А. Навои возлагают цветы не только на его родине в Самарканде, но и в Москве, и  в Токио, что значительно укрепило процесс культурно-просветительских связей между Узбекистаном и Россией, а также Японией. Памятники великого гуманиста 15 в. олицетворяют вклад узбекского народа в культурное наследие Востока и всего мира.

Творчество А.С. Пушкина (1799-1837) оказало огромное влияние на развитие национальных литератур. Гуманизм Пушкина, его «всемирная отзывчивость» (Ф.М. Достоевский), вера в светлое будущее человечества, доброе начало в человеке и его духовное возрождение остаются непреходящими духовными ценностями, не имеющими национальных границ.

«Издавна на нашей родине ценят и почитают А.С. Пушкина, - подчеркнул директор республиканского Интернационального культурного центра Н.М. Мухаммадиев. – Свидетельством тому являются переводы и посвящения  А.С. Пушкину узбекских поэтов Х. Алимджана, Айбека, Зульфии, А. Арипова («У памятника Пушкину», знакомое  русскоязычному  читателю  в переводе  народногшо поэта Уз. А. Файнберга), Р. Фархади и многих других». В конце выступления Н.М. Мухаммадиев прочитал собственный перевод на узбекский язык известного лирического стихотворения «Я вас любил…» А.С. Пушкина.

Пушкина переводили Ованес Туманян, Аветик Исаакян, Ваан Терьян. Для них он был золотой мерой поэтического таланта и просто отдушиной. Армянский поэт Егише Чаренц, репрессированный в сталинские времена и только посмертно реабилитированный, незадолго до своей кончины писал: «Когда я бываю грустным и усталым, я запираю двери своей комнаты и начинаю читать А.С. Пушкина, любую его вещь…»

Ведь именно А. Пушкин  продолжил и развил тему Кавказа  в своих лучших стихах и поэмах – от Г. Державина и В. Жуковского, В. Петрова и П. Радищева. При жизни великого русского поэта были переведены на армянский язык «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Путешествие в Арзрум», где Пушкин один из первых воспел гору Арарат, предугадав в ней ещё в 1829 году духовный символ Армении. Потом эту пушкинскую традицию  преемственности «всемирной отзывчивости русской литературы» продолжили другие поэты и переводчики поэзии народов Закавказья: М. Лермонтов, В. Брюсов, А. Блок, А. Ахматова, Б. Пастернак, М. Петровых, А. Тарковский, Н. Тихонов….

Представитель Россотрудничества в РУ В.В. Кайер зачитал  Приветствие от имени руководителя Федерального агентства Россотрудничества К.И. Косачёва о значении  Дня русского языка, который празднуют с 1997 года во всём мире в День рожденья А.С. Пушкина:

«Русский язык используется как один из мировых языков. Играя роль официального языка Содружества – наряду с государственным языком, он стал ядром, связующим и сплачивающим разноязычные общности, исторические судьбы которых переплелись на протяжении многих десятилетий».

Торжественная часть праздника завершилась профессиональным чтением стихотворений А.С. Пушкина  заслуженным артистом России, артистом Московской филармонии Ю.Л. Дубовым.

В этот же вечер  в Ташкентской и Узбекистанской  епархии состоялся его авторский концерт:  «Театр звучащего слова». Слушатели разных возрастов, представители творческой и научной интеллигенции, а также студенты и школьники в течение двух часов без перерыва, затаив дыхание,  прослушали  две  из пяти «Повестей Белкина»: «Станционный смотритель» и «Барышня-крестьянка». Только благодаря  актёрскому таланту чтеца-импровизатора из России и  тому, что   «Повести Белкина» были  написаны гениальным автором, по его признанию,  «просто, коротко и ясно» - никто не ушёл из зала, несмотря на сорокаградусную июньскую жару и  духоту в конференц-зале.  

Как ни странно, писать так русская литература ещё не умела. «Повести Белкина» были тем уроком, который мастер давал идущим за ним. Во время пресс-конференции в Российском центре науки и культуры в РУз. я задала вопрос  Юрию Дубову, почему он выбрал для своей гастрольной программы именно эту вещь. Актёр признался, что, во-первых, потому что он, вообще, поэзии предпочитает прозу  19 века, и, во-вторых, потому что  с высоты своего  полувекового возраста  в течение более десятка лет всякий раз он заново и глубоко изучает и открывает для себя это бесценное сокровище вместе с «Капитанской дочкой» -  вершиной пушкинской прозы.

…Пушкинский праздник продолжался ещё долго после официальной части. Люди не хотели расходиться.  Разновозрастные и многонациональные  поклонники пушкинской Музы читали стихи любимого поэта и свои посвящения ему  на узбекском, азербайджанском, армянском  и русском языках. 

А вечно юный Пушкин с высоты своего пьедестала снова, теперь уже в 21 веке, отвечал собравшимся гостям: «Здравствуй, племя, младое, незнакомое…». Он говорил с нами так панибратски и одновременно возвышенно, как наш современник. Так он будет обращаться и к нашим потомкам, и в этом его бессмертие, и в этом наше величие, потому что нам посчастливилось прикоснуться к этому вечному живому источнику «труда и вдохновенья».

После гибели А. Пушкина в литературе ещё очень долго как бы ничего не происходило. Выходили газеты и журналы. Бывшие и будущие  классики были, по большей части,  живы и здоровы, но ярко не проявляли себя, разве только М.Ю. Лермонтов, как гром среди ясного дня, потряс осиротевшую Россию  своим стихотворением "На смерть поэта". Но всеми думающими ощущалась какая-то историческая пауза, ставшая для далёких потомков белым пятном безвременья, ничегонеделанья. Об этой "постэпохе" друг Пушкина Е. Баратынский писал: "Будем мыслить в молчании, будем писать, не печатая…"

То была осень 1841 года. Она осталась в истории ничем особенным не помеченной. В июле погиб Лермонтов у самой  подошвы Машука. Много лет прошло, пока были предприняты первые шаги  по увековечению его памяти в Пятигорске. Только в 1881 году в Пятигорске впервые состоялось скромное чествование М.Ю. Лермонтова при участии его близкого родственника и друга А.П. Шан-Гирея. В том же году был поставлен первый обелиск на  месте трагической дуэли Лермонтова. Незадолго до того в том же юном возрасте умер Станкевич, ещё раньше "закатилось солнце русской поэзии" – А.С. Пушкин. История как бы переживала  затянувшееся затмение после гибели выдающегося классика русской литературы.

Политика уже отравляла  отношения ещё недавно душевно близких  литераторов – славянофилов и западников, но не было ещё среди них ожесточения.

Добрая половина литераторов обосновалась в Европе, увлекаясь социалистическими  идеями, ужасаясь переворотами и торопя их. Ещё за полвека до первой русской революции, за тридцать лет до метания бомб в русского государя, они уже слушали "музыку революции" и абсолютно не слышали друг друга.

Е. Баратынский говорил о том, что "русская история, как была, так и останется  неуютной и нет смысла  торопить мятежи".  В одном из  писем 1825 года из дальнего рубежа своим близким он писал: "На Руси много смешного, но я не расположен смеяться".

Баратынский думал вернуться  из-за границы в своё уютное подмосковное имение, Мурановский дом, ныне музей, не позже ноября 1844 года, а вернулся 31 августа 1845 года - на кладбище Невского монастыря.

Он умер в Неаполе. Уход Баратынского, как и других  близких друзей А.Пушкина, невидимой тенью проскользнул "в этом обществе высших патриотов". За помин души Баратынского, а также душ Дельвига и Пушкина выпил в одиночестве Павел Нащокин: "Спасибо им, что пожили с нами и любили нас…"

Однако есть гении, у которых несколько жизней – при каждом новом поколении. Об этом же пишет М. Цветаева в статье «Поэт и критик» - ответ Г.В. Адамовичу на его статью о Блоке: «Смерть поэта, вообще, не законна. Насильственная смерть чудовищна. Пушкин (собирательное) будет умирать столько раз, сколько его будут любить. В каждом любящем – заново. И в каждом любящем – вечно». Этому цветаевскому признанию созвучно другое: оно принадлежит академику Д.С. Лихачёву: «Мы любим и постоянно оплакиваем Пушкина потому, что он погиб за честь свою и своей поэзии, за любовь».

Через Пушкина мы воспринимаем весь мир. Пушкинский дух пропитывает весь земной шар, всю цивилизованную атмосферу.

…Пушкинский праздник не закончился. Он будет продолжаться в нашем сознании до тех пор, пока мы будем искать ответы на самые животрепещущие жизненные вопросы в литературе, искусстве, вечных формах, ибо, как тонко заметил Ф. М. Достоевский, «освоение чужого – это способ понимания себя». А Пушкин поэт, который обладал «особым даром воплощаться во все чужие гении, оставаясь всецело русским». Поэтому он имел полное право сказать о себе в конце жизни:

«Нет, весь я не умру – душа в заветной лире

Мой прах переживёт и тленья убежит –

И славен буду я, доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит».

1836

Гуарик Багдасарова,

www.http://guarik-guhar.blogspot.com