Поговорим о культуре слова, о счастье, о любви в канун Нового года!

«На пороге как бы двойного бытия…»

Ф. Тютчев

Когда-то П.А. Вяземский обращался с мольбой к новорожденному новому году: «Пусть всё худое в вечность канет с последним вздохом декабря, и всё прекрасное проглянет с улыбкой первой января...»

Посылаю вам слова Х.И. Хана, который вслед за  Вяземским говорит в своей "Улыбке": мы можем помочь осуществиться всему прекрасному своим настроем, своим светлым оптимизмом, волей и стремлением к добру: "Внешне человек кажется просто крошечной каплей в океане. Если наша планета - это океан, тогда каждый человек - это капля. Но внутренне – это наша планета является каплей в океане сердца человека. Как мы должны поверить в судьбу и свободную волю? Наилучший способ поверить в судьбу – это подумать, что все неприятные вещи, через которые нам пришлось пройти, принадлежат судьбе, они в прошлом, и мы свободны от них.

       Лучший способ посмотреть на свободную волю - это подумать о том, что всё, что находится перед нами и всё, что нам предстоит, является следствием нашей свободной воли, и удерживать перед собой мысль о том, что ничто неправильное не сможет затронуть нас, но всё, что правильно для нас, всё, что для нас лучше всего, - всё это ожидает нас..."

Философы-эзотерики  утверждают: «Дружба и душевная приязнь согревают нас, как огонь очага. Любовь способна растопить лёд в самом суровом сердце, а сострадание сжигает все эгоистические заботы и опасения. Настоящая любовь - это истинный алхимический огонь, преображающий свинец эгоизма в золото духа. О щедрых и дружелюбных людях  говорят, что у них горячее сердце. Улыбка рассеивает тьму, счастливый человек лучится радостью, - так  сегодня  учит нас любви и добру Франческа Фримантл[1].   

  … Человеческая психика, человеческая воля тайным и сложным образом соединяется со всеми процессами земли. Недаром один из древних философов полагал, что неосторожное, в гневе произнесенное слово, способно погасить звезду небесную.

    Что может сделать культура, чтобы остановить попрание справедливости? Ведь она сама подвержена тлению и разложению. Множатся те ее формы, которые воспевают насилие, безудержное потребление, растление и святотатство. Культура распада и насилия занимается попранием справедливости.

    Но мы не должны отчаиваться. Великая мировая культура составляет могучую ноосферу Земли, которая регулирует и гармонизирует отношения человеческих идей и представлений с миром материальным, миром машинным, с живой и неживой природой, самим звездным мирозданием. Культура Гомера и Фидия, Шекспира и Достоевского, Баха и Стравинского, Навои и Омара Хайяма является величайшей гармонизирующей силой, школой, где вольно или невольно берут уроки технократы и политики, военные и ученые.

   Мы,  деятели современной культуры, продолжаем проповедь наших великих предшественников. Мы не можем остановить войны или заставить могущественные корпорации прекратить вырубку лесов и загрязнять океаны. Но мы можем объединиться и,  объединившись, многократно усилить свое культурное поле, свое присутствие в современном мире. И этим усиленным полем, самим фактом своего присутствия в современном человечестве заставить помедлить стрелка, положившего палец на спусковой крючок, остановить взрывника, бездумно подрывающего лесистую гору…

    «Вообще, термин "филология" сегодня следовало бы осмыслить заново. Перевод этого термина как "любовь к слову" - лишь частный аспект его содержания, ибо "слово" (единица человеческой речи) выражает лишь малую часть понятия "логос". Верный и полный смысл термина "филология" - любовь к Логосу. Греки прекрасно это чувствовали. Вот и нас с Вами жизнь заставляет это почувствовать и соответственно осмыслить задачи филологии. Ведь все бытие началось со Слова. И нынешним поколениям выпало всерьез задуматься о ближайших судьбах бытия и человечества» (В. Непомнящий).

       «Лекции  по античной философии» Мераба Мамардашвили (М., 1997.) когда-то  дали мне ответ на главный вопрос о различии понятий обыденной жизни и бытия. Когда-то он помог мне определиться с   третьей книгой, которую я так и назвала «Жизнь в свете бытия»[2]. Сейчас он мне опять напомнил об этой духовной  гравитации нашего существования.

Для греков «бытие» есть нечто полностью актуально развёрнутое. Бытие есть актуальная полнота и жизнь того, что возможно. Реальность или существование в его  полноте, скажем, человека в его полноте. У человека ведь есть некоторая полнота существования или исполнения жизни, в том числе, исполнения целостности сознательной жизни, в которой есть свои антиномии – между пониманием и непониманием, между духом и телом, между жизнью и смертью, которые мы в процессе своей жизни пытаемся разрешить, достигая какой-то полноты или исполненности нашей жизни.

Это существо  в том виде, в каком оно исполнится, - и есть результат того внутреннего стержня, который мы называем поиском возможного, а поиск предполагает выпадение из стереотипов, из привычно сцепившихся связей (в том числе привычек мышления, привычек культуры) – из знаковых культурных систем.

Бытие и есть свобода (в понимании древних греков). «Свободный человек не делает ошибок» (Платон). «В области неделимого нет лжи и заблуждений» (Аристотель).

Эта идея свободы хорошо проясняет идею бытия: СОБРАННОСТЬ и есть БЫТИЕ. Что значит бытие – в отличие от потока? Это значит, что внутри этой собранности, ни в каком моменте – потому что бытие есть везде и всегда -  нет ни одной точки времени и пространства, о которой мы могли бы сказать, что там бытия нет, - если бытие есть, оно неделимо, и всё полностью и  целиком, как говорит Парменид.

Так вот, ни в каком разрезе этого бытия нет ничего такого, что не самим бытием порождалось  бы, что порождалось бы потоком или стихийно. Ум – это то, что мы думаем, а глупость – то,  что думается в нас само собой. Сама собой проявляется глупость, а для того, чтобы проявился ум, нужно очень постараться[3] (с. 67).

Идея о том, что свободный человек не делает ошибок, существовала и в восточной философии независимо от греков. Мастера дзюдо и каратэ утверждают, что один человек способен победить двадцать (с.68).

Следовательно, Мастером  можно назвать того, кто не рассуждая, приостановил действие всех спонтанно вторгающихся факторов и прочертил своей рукой одну-единственную необходимую траекторию.

Оно и есть то, что называется Бытием, т.е. образ полностью собравшего себя, которое все свои части держит и пребывает над потоком времени и потоком действий и сцеплений действий, как бы простёршись над  этим потоком. И если есть такое простирание, то и сама жизнь организуется иначе.

«Наша жизнь никогда не может быть полностью бытием, но она может быть жизнью, проживаемой  в свете бытия» (с. 68). В итоге мы живём «на пороге как бы двойного бытия» (Ф. Тютчев).

Бытие – это понимание. Есть законы понимания и есть законы непонимания, закрывающие бытие – законы небытия. Область понимания у греков – область непсихологического: «Жизнь вечна, если пребыла хоть один раз» (с.74).

Рисунки первобытных художников, как полевые цветы,  бесполезные в прагматическом смысле слова и не имеют, возможно, к содержанию никакого отношения. Но  в нас есть не только содержание наших состояний, но ещё и ритмы, и интонации нашей души. Эти наивные наскальные изображения Средней Азии,  Казахстана, Туркмении  эпохи поздней бронзы и раннего железа представляют сегодня далеко не только исторический интерес.

Локальные различия наскальных изображений  конкретных территориальных областей - Сармича с их господством  силуэтно-ажурного мотива и Саймалтыша, отличающиеся силуэтно-геометрической манерой исполнения, своеобразные наскальные памятники сакского времени,  зооморфные мотивы в глазурованной керамике Бинкета X-XII вв. -   порождают изучать глубже проблему типологии археологических культур в мезолите и неолите, а также историческую топографию средневековых городов. Всё это малая часть  нашего культурного наследия.

Помимо  историко-культурного значения наскальных изображений для всестороннего изучения прошлого народов Центральной  Азии в целом и Узбекистана в частности, они способны сегодня дарить  нам эстетическое наслаждение и очарование  «первобытного реализма»  петроглифов. В них мы угадываем особые ритмы – это ведь не содержательная вещь, так же, как  интонация, тон души.

Мы можем перечислить все содержания души, как картофелины в мешке, а вот некий строй, интонацию души мы не можем перечислить. Это что-то явно избыточное, непрактичное, не служащее только тому, чтобы удовлетворять потребности: убить мамонта и съесть его мясо, или поплакать.

Мы можем на прошлую культуру  взглянуть как на  вещи совершенно бесполезные в современном прагматичном мире, как наскальная живопись. Ибо это явно символические изображения мира – это структурированные совокупности символических знаков. И всё-таки  для нас остаётся главным  сейчас - извлечь духовный опыт из всего пережитого нашими далёкими и ближайшими  предками  и с этим жить дальше: «Дай Бог, свою судьбу мне обрести!..» - как я писала в одном из своих стихов.

 Мы не обращаемся с увещеваниями к миру. Продолжаем писать свои стихи и романы, сочинять симфонии и песни, создавать религиозные и философские трактаты, исполненные надежды, объединенные в этих трудах заботой о нашей матери-земле. Мы, таким образом, стремимся восстановить божественный принцип справедливости, без которого невозможно бытие.

Искромётный абхазский  писатель Ф. Искандер (1929), автор  повести «Сандро из Чегема», с которым мне посчастливилось пообщаться на творческой встрече с ним в Международном летнем  студенческом строительном лагере в Подмосковье после окончания первого курса журфака МГУ в 1971 г., он и  на заре  21 в.  призывает  нас:

- Я думаю, в воспитании детей в наше время – особенно в наше время – имеет большое значение приобщение их к КУЛЬТУРЕ; нужно, чтобы они ее полюбили. Прежде всего, конечно, культуру, выраженную в литературе. Культура, кроме эстетического удовольствия, еще – и это важнее всего – помогает человеку понять самого себя. Человечество учится понимать себя, но вот произошла такая всемирная драма, когда цивилизация стала как бы наглядно выгодной и как бы единственным смыслом существования, и это приводит к одичанию поколений.

Цивилизация должна идти за культурой, а не культура каким-то образом существовать при цивилизации. Если этого не произойдет, если культура не займет свое главное место, нас ждут очень драматичные события и, может быть, даже полное вырождение человечества. 

Я полагаю, что хорошие, классические, достаточно доступные в юном возрасте произведения культуры надо довести до юных душ. Если они это воспримут, дальше они уже пойдут развиваться сами. Человек, который вкусил наслаждение культурой по-настоящему, об этом уже не забывает и так или иначе занимается ею» (//"Русский язык" издательского дома "Первое сентября",  № 08/2004).

Перефразируя Экхарта Толле («Сила момента сейчас»), мы вправе о себе сказать:

«Мы не можем изменить себя и, совершенно определенно, не можем изменить свою жизнь, как, впрочем, и вообще кого-либо. Все, что мы можем делать — это создавать пространство, в котором может произойти  трансформация, пространство, в которое могут войти любовь и милосердие…».

А. Тарковский. Новогодняя ночь

Я не буду спать
Ночью новогодней,
Новую тетрадь
Я начну сегодня.

Ради смысла дат
И преображенья
С головы до пят
В плоть стихотворенья —

Год переберу,
Месяцы по строчке
Передам перу
До последней точки.

Где оно — во мне
Или за дверями,
В яви или сне
За семью морями,

В пляске по снегам
Белой круговерти,—
Я не знаю сам,
В чем мое бессмертье,

Но из декабря
Брошусь к вам, живущим
Вне календаря,
Наравне с грядущим.

Юрий Левитанский. Как показать зиму

…Но вот зима,
и чтобы ясно было,
что происходит действие зимой,
я покажу,
как женщина купила
на рынке елку
и несет домой,
и вздрагивает елочкино тело
у женщины над худеньким плечом.
Но женщина тут, впрочем,
не при чем.
Здесь речь о елке.
В ней-то все и дело.
Итак,
я покажу сперва балкон,
где мы увидим елочку стоящей
как бы в преддверье
жизни предстоящей,
всю в ожиданье близких перемен.
Затем я покажу ее в один
из вечеров
рождественской недели,
всю в блеске мишуры и канители,
как бы в полете всю,
и при свечах.
И наконец,
я покажу вам двор,
где мы увидим елочку лежащей
среди метели,
медленно кружащей
в глухом прямоугольнике двора.
Безлюдный двор
и елка на снегу
точней, чем календарь нам обозначат,
что минул год,
что следующий начат.
Что за нелепой разной кутерьмой,
ах, Боже мой,
как время пролетело.
Что день хоть и длинней,
да холодней.
Что женщина…
Но речь тут не о ней.
Здесь речь о елке.
В ней-то все и дело.

Б. Пастернак. Вальс со слезой Как я люблю ее в первые дни - Только что из лесу или с метели!  Ветки неловкости не одолели.  Нитки ленивые, без суетни,  Медленно переливая на теле,  Виснут серебряною канителью.  Пень под глухой пеленой простыни.  Озолотите ее, осчастливьте - И не смигнет. Но стыдливая скромница  В фольге лиловой и синей финифти  Вам до скончания века запомнится.  Как я люблю ее в первые дни,  Всю в паутине или в тени!  Только в примерке звезды и флаги  И в бонбоньерки не клали малаги.  Свечки не свечки, даже они  Штифтики грима, а не огни.  Это волнующаяся актриса  С самыми близкими в день бенефиса.  Как я люблю ее в первые дни  Перед кулисами в кучке родни!  Яблоне — яблоки, елочке — шишки.  Только не этой. Эта в покое.  Эта совсем не такого покроя.  Это — отмеченная избранница.  Вечер ее вековечно протянется.  Этой нимало не страшно пословицы.  Ей небывалая участь готовится:  В золоте яблок, как к небу пророк,  Огненной гостьей взмыть в потолок.  Как я люблю ее в первые дни,  Когда о елке толки одни! Б. Пастернак. Зимние праздники Будущего недостаточно. Старого, нового мало. Надо, чтоб елкою святочной Вечность средь комнаты стала. Чтобы хозяйка утыкала Россыпью звезд ее платье, Чтобы ко всем на каникулы Съехались сестры и братья. Сколько цепей ни примеривай, Как ни возись с туалетом, Все еще кажется дерево Голым и полуодетым. Вот, трубочиста замаранней, Взбив свои волосы клубом, Елка напыжилась барыней В нескольких юбках раструбом. Лица становятся каменней, Дрожь пробегает по свечкам, Струйки зажженного пламени Губы сжимают сердечком. Ночь до рассвета просижена. Весь содрогаясь от храпа, Дом, точно утлая хижина, Хлопает дверцею шкапа. Новые сумерки следуют, День убавляется в росте. Завтрак проспавши, обедают Заночевавшие гости. Солнце садится, и пьяницей Издали, с целью прозрачной Через оконницу тянется К хлебу и рюмке коньячной. Вот оно ткнулось, уродина, В снег образиною пухлой, Цвета наливки смородинной, Село, истлело, потухло. Н. Рубцов. ЗИМНЯЯ НОЧЬ     Нет, меня не пугают морозы.      Звёзды в небе большие, как розы.      Полюбил я сильнее, чем очень,     Эти звездные зимние ночи.  Нет, меня не пугают морозы Я не чувствую холода даже. По душе мне родные пейзажи. Вот снежинки, как белые пчелы, Снова кружатся роем веселым. И не чувствую холода даже. Я иду по знакомой дороге. Мне дорога ложится под ноги. В сердце чувство проснулось такое, Будто в царство любви и покоя Я иду по знакомой дороге. Там, за дальней заснеженной чащей, Может, встречу нечаянно счастье, О котором ни разу не думал... Небо звезды роняет без шума Над умолкшей заснеженной чащей. А. Усачёв. Откуда приходит Новый Год? Новый год слетает с неба? Или из лесу идёт? Или из сугроба снега К нам приходит новый год? Он, наверно, жил снежинкой На какой-нибудь звезде Или прятался пушинкой У Мороза в бороде? Спать залез он в холодильник Или к белочке в дупло… Или в старенький будильник Он забрался под стекло? Но всегда бывает чудо: На часах двенадцать бьёт… И неведомо откуда К нам приходит Новый год! Ф. Сологуб.  Гадание  Какой ты будешь, Новый год? Что нам несёшь ты? радость? горе? Идёшь, и тьма в суровом взоре, Но что за тьмою? пламень? лёд? Кто разгадает предвещанья, Что так невнятно шепчешь ты? У тёмной роковой черты В ответ на робкие гаданья? Но как в грядущем ни темно И как ни мглисты все дороги, Мне на таинственном пороге Одно предвестие дано: Лишь только сердце бьётся верно, А все земные бури – дым, Всё будет так, как мы хотим, Лишь стоит захотеть безмерно. А. Усачёв. Зимняя сказка Тихо-тихо Сказку напевая, Проплывает В сумерках зима. Тёплым одеялом Укрывая Землю и деревья, И дома. Над полями Лёгкий снег кружится, Словно звёзды Падают с небес. Опустив мохнатые Ресницы, Дремлет в тишине Дремучий лес. Спят на ёлках Золотые совы В сказочном сиянии луны. На опушке леса Спят сугробы, Как большие белые слоны. Всё меняет форму И окраску, Гасят окна сонные дома, И зима рассказывая сказку, Засыпает медленно сама… И зима рассказывая сказку, Засыпает медленно сама. А. Усачёв. Снег шел, шел, шел...  Снег шел, шел, шел... И в поле пришел: Намел сугроб Высотой с небоскреб, Немного полежал – И дальше побежал. Снег шел, шел, шел... И в лес пришел: На ветках покачался, С лисою повстречался, Намел сугробов в чаще – И пошел дальше. Снег шел, шел, шел... И в деревню пришел: Повалялся на избе, Обогрелся на трубе, С горки прокатился – И снова в путь пустился. Снег шел, шел, шел... И в город пришел: Эскимо себе купил, Бабу снежную слепил, Навалял снежков – И был таков. Снег шел, шел, шел... И обратно пошел – Прямо к маме-туче: На земле хорошо, Ну а дома лучше! Н. Рубцов. Январское Мороз под звездочками светлыми По лугу белому, по лесу ли Идет, поигрывая ветками, Снежком поскрипывая весело. И все под елками похаживает, И все за елками ухаживает,– Снежком атласным принаряживает! И в новогодний путь –- проваживает! А после сам принаряжается, В мальчишку вдруг преображается И сам на праздник отправляется: – Кому невесело гуляется?  Лесами темными и грозными Бежит вперед с дарами редкими, И все подмигивает звездами, И все поигрывает ветками, И льдинки отвечают звонами, А он спешит, спешит к народу С шампанским, с музыкой, с поклонами Спокойно прожитому году; Со всеми дружит он и знается, И жизнь в короткой этой праздности Как будто снова начинается – С морозной свежести и ясности!  Белла Ахмадулина *** Какое блаженство, что блещут снега, что холод окреп, а с утра моросило, что дико и нежно сверкает фольга на каждом углу и в окне магазина.   Пока серпантин, мишура, канитель восходят над скукою прочих имуществ, томительность предновогодних недель терпеть и сносить - что за дивная участь!   Какая удача, что тени легли вкруг елок и елей, цветущих повсюду, и вечнозеленая новость любви душе внушена и прибавлена к чуду.   Откуда нагрянули нежность и ель, где прежде таились и как сговорились! Как дети, что ждут у заветных дверей, я ждать позабыла, а двери открылись.   Какое блаженство, что надо решать, где краше затеплится шарик стеклянный, и только любить, только ель наряжать и созерцать этот мир несказанный... Декабрь 1974 К. Ваншенкин. Новый год Предновогодняя уборка, И вечер с множеством затей, И обязательная елка В домах, где даже нет детей, И я сочувствую сегодня Друзьям, обиженным судьбой, – Всем тем, кто в вечер новогодний Не видит елки пред собой. И тишина. И сладко всем. … Вокруг свечи сияет венчик. А старый год все меньше, меньше… И вот уж нет его совсем. И мы волненье ощущаем, У года стоя на краю, Хотя который год встречаем Мы Новый год за жизнь свою. Сухим снежком, морозцем вея, Он к нам на празднество идет. Но с каждым годом все новее, Наш добрый гость, наш Новый год. А. Хомяков *** В этот светлый праздник – Праздник Рождества Мы друг другу скажем Теплые слова. Тихо снег ложится: За окном зима, Чудо здесь свершится И зажжет сердца. Пусть улыбки ваши В этот дивный день Будут счастьем нашим И подарком всем. Льются звуки жизни, Счастья и добра, Озаряя мысли Светом Рождества. Бах Ахмедов *** Вслушайся в музыку вечера, В зимние долгие сны. Снег — это кисточка вечности В лёгкой руке тишины. Вслушайся в музыку... Вслушайся В поступь ночной чистоты. Так нас касается сущее, Словно роняет цветы. Словно тоска бессловесная Перерождается в свет. Музыка льётся небесная, Медленно падает снег. Медленно город меняется В саване белого сна. И в небесах отражается Твой силуэт у окна. Гуарик Багдасарова *** Сегодня ночью запахло снегом. Твоё пророчество уходит в небо. И если упадут снежинки первые – Они окликнут нас стихами белыми. Наутро поджидала радость. Снег выпал нынче в декабре. В душе надежда пробуждалась. Есть место чуду на земле. И снова мокрый снег летит в лицо. Мне зябко в кашемировом пальто. А жизнь  начнётся с чистого листа, Ведь старый год уходит со двора. *** А как же чудо? Чудо не сбылось. Глаза в глазах не потонули. И на губах нет соли поцелуев. И дна души вкусить не довелось. Но решето чудес мне поутру Дарует снегопад ненастный. Я загадала встречу –  и напрасно: Снежинки разлетелись на ветру. Я загадала… Слово! – Молча жду, Когда снега нарушат немоту. П.  Ершов *** Двенадцать бьет! Двенадцать бьет! И канул в вечность старый год Под ношей суетных стремлений И прозаических забот. Миг ожидания… и вот, Как некий дух, как светлый гений, Вступает новый юный год С надеждой божеских щедрот И утешительных видений.

Дорогие наши собеседники!
СЧАСТЛИВОГО, ПОЛНОГО ЛЮБВИ, ЗДОРОВЬЯ И БЛАГОСЛОВЕНИЯ 2014 года и СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА!

Гуарик Багдасарова

Подборка стихов: Алла Победина

Фото  картины П. Кончаловского «Окно поэта»

Рисунки П. Яковлевой и В. Кирдий

---

[1] Франческа Фримантл.  "Принцип Мандалы". Из книги: "Сияющая Пустота".

[2] Багдасарова Г. Указ. соч. – Т., 2008.

[3] Здесь и далее цитирую из книги Мамардашвили М. Лекции по античной философии - М.: Аграф, 1997.