«Не было поэта с такой
всемирной отзывчивостью…»
Ф.М.
Достоевский
Русско-армянские литературные и культурные связи имеют
более, чем тысячелетнюю историю. О русских или славянских племенах – «склавах»
или «русиках» - упоминается в армянских источниках седьмого века – «Географии»
Анании Ширакаци. В связи с тем, что Армения была первым государством в мире,
официально принявшем христианство как государственную религию (301 г. н. э.) –
раньше, чем Римская империя (323 г. н. э.), русские чтили армянских святых.
Средневековые русские переводы с армянского «Житий Григория Просветителя и девы
Рипсимэ» сохранились до нашего времени. В русских средневековых письменах 11-12
веков, начиная с «Патерика» Киево-Печорской лавры и «Повести временных лет»
Нестора-летописца до первых печатных книг и периодических изданий упоминается
об армянах и Армении.
В некоторых русских церквях и монастырях (Новгородском
соборе святой Софии – Премудрости Божей, храме Василия Блаженного в Москве и
др.) целые приделы или часть их посвящались армянским святым и великомученикам.
В 12-13 веках один из лучших образцов средневековой православной древнерусской
литературы – «Сказание о Борисе и Глебе» был переведён на армянский язык и
включён в Четьи-Менеи.
В 17-18 веках, когда Армения связывала своё освобождение от
Османского (турецкого) и персидского ига с Россией и русским народом, -
особенно оживились как литературные, так и, в целом, культурные армяно-русские
связи. В 1756 году типографским способом издаются армянские переводы «Сказания
о Борисе и Глебе», выходит в свет первый армяно-русский словарь. На армянский
язык переводятся исторические книги: «О роде Рюриковичей», «Регламент Петра I
», «Наиважнейшие указы русских царей», «История государства Российского» Н.
Карамзина. В Петербурге в 1779 году издаётся книга, вызвавшая всеобщий
читательский интерес: «Всемирный путешествователь», в которой упоминалось, что
Армения почитается за первую землю, населённую людьми, спасшимися от потопа. В
ней ещё и гораздо прежде были жители, если то правда, как утверждают некоторые
писатели, то здесь находится земной рай.
В эти годы русские читатели изучают эпилог книги армянского
историка пятого века Мовсеса Хоренаци «Плач об Армении», стихи В. Петрова и П.
Радищева, посвящённые армянам. В. Державин в «Оде графу Зубову» первый, по
замечанию А.С. Пушкина, изобразил дикие картины Кавказа. А.В. Жуковский в своём
послании к графу Воейкову также посвящает несколько прелестных стихов описанию
Кавказа. Эти стихи полностью приводит в примечании к «Кавказскому пленнику»
(1821) А. Пушкин, продолживший и развивший тему Кавказа в своих лучших стихах и
поэмах. Потом эту пушкинскую традицию преемственности «всемирной отзывчивости
русской литературы» продолжили другие поэты и переводчики поэзии народов
Закавказья: М. Лермонтов, В. Брюсов, А. Блок, А. Ахматова, Б. Пастернак, М.
Петровых, А. Тарковский, Н. Тихонов...
Кавказ для Пушкина значил многое. Это был край свободы и
первозданности чувств. Кавказ – место действия первой южной поэмы Пушкина
«Кавказский пленник» и маршрут его первого путешествия на юг в 1820 году с
семьёй генерала Раевского. С Кавказом была связана и романтическая память
чувств о младшей дочери Раевского – Марии, позже ставшей женой Сергея
Волконского, и недавняя боль – память о товарищах, сосланных в кавказскую
действующую армию после разгрома декабристского восстания 1825 года. Во время
второй поездки на Кавказ в 1829 году Пушкин встретил здесь многих декабристов,
в том числе своего лицейского товарища В. Вольховского, младшего брата И.
Пущина – Михаила, знакомого с лицея – И. Бурцова. На перевале, на узкой горной
тропе Пушкин увидел арбу с телом А.С. Грибоедова, писателя и дипломата,
погибшего при разгроме русской миссии в Тегеране, ставшего жертвой «невежества
и вероломства». Кавказский поход 1829 года стал для Пушкина первым постижением
настоящей войны. Он был участником и свидетелем военных сражений, впервые
увидев войну в тяжком однообразии её кровавых будней. После возвращения в
Петербург поэт начал работу над «Путешествием в Арзрум», куда вошли впечатления
от этой поездки на Кавказ.
В память об этом путешествии друг Пушкина И.Г. Чернецов
подарил ему в 1830 году свою картину: «Вид Дарьяла, взятый с дороги, ведущей из
Тифлиса во Владикавказ». Авторская копия этой картины висит в кабинете Пушкина
на его последней квартире (Мойка, 12), а подлинник, к сожалению, утерян.
Памятью о Кавказе была для Пушкина и турецкая сабля, на клинке которой выбито:
«Арзрум, 18 июня, 1829». В этот последний день пребывания Пушкина в Арзруме
перед отъездом в Петербург её подарил поэту фельдмаршал И.Ф. Паскевич. Сабля
висит в кабинете Пушкина над картиной с изображением Дарьяльского ущелья.
Современники поэта, оставившие воспоминания о встречах с
Пушкиным на Кавказе в 1829 году, рассказывали, как во время похода, на биваке,
Пушкин читал вслух «Божественную комедию» Данте. Отправляясь в путешествие,
поэт обязательно брал с собой книги. В этот раз на Кавказ он повёз с собой,
кроме Данте, - Шекспира и первое русское издание романа Вальтера Скотта
«Айвенго».(44)
В Москве в 1815 году открылся армянский Лазаревский институт
восточных языков и литературы. Здесь была выпущена в свет «Грамматика
армянского языка». Она знакомила армянских читателей со стихами Хемницера,
Крылова, прозой Карамзина. В стенах института Мкртич Эмин впервые познакомил
студентов с армянскими переводами поэзии их великого современника - А.С.
Пушкина. По некоторым свидетельствам, русский поэт сам присутствовал на их презентации.
М. Эмин перевёл на армянский язык поэмы «Бахчисарайский фонтан», «Кавказский
пленник», стихотворение «Кавказ» и другие пушкинские произведения, служившие
образцом не только для русских, но также иноязычных читателей. Эти первые
переводы были опубликованы в армянской периодике ещё при жизни русского
классика. Отдельная книга А.С. Пушкина появилась в 1843 году в переводе
Амазаспяна. Сюда вошли не только стихи, но и его проза, включая «Путешествие в
Арзрум», - это, пожалуй, самое значительное прозаическое произведение тридцатых
годов девятнадцатого века. На русском языке оно было напечатано в первом номере
пушкинского журнала «Современник» в 1836 году.(45) Это был фактически призыв о
«милости к падшим» и напоминание царскому правительству о службе осуждённых
декабристов в Кавказском корпусе, о том, что они входили в ближайшее окружение
генерала И.Ф. Паскевича. Именно они на практике принесли славу России. А.
Пушкин об А. Грибоедове говорит как о деятеле декабристской эпохи, чьи
способности оказались без употребления, а талант не признан.
Не без сарказма изображает он миссию персов в Россию во
главе с принцем - Хозрев-Мирзой, передвигающимся в коляске в сопровождении
кортежа по военно-грузинской дороге, когда тело выдающегося мыслителя и
общественного деятеля Грибоедова везут в арбе следом несколько грузин. Пушкину,
конечно, было известно сочувственное отношение его друга и тёзки к кавказским
народам не только по публикации: «Вступление к проекту устава» (Тифлисские
губернские ведомости, 1831.), но из бесед с Грибоедовым в 1828 году, а также из
встреч с передовыми людьми Кавказа.
Неслучайно Пушкин сообщает в путевых заметках о том, что в
Тифлисе главную часть народонаселения составляют армяне: в 1825 году их было
здесь больше двух с половиной тысяч семей. Это говорит о том, что Пушкин был
знаком с Туркманчайским договором, по которому все пленные, изъявившие желание
вернуться на родину, передавались России. В основном, это были армяне,
страдавшие в Персии под двойным гнётом – национальным и религиозным. Заслуга
Туркманчайского договора принадлежала А.С. Грибоедову, заботившемуся о
переселении армян из-под ига иноверцев на историческую родину. Эту тему венчает
описание Арарата – возвышенная ода в прозе библейской горе, символизирующей
землю обетованную.
Пушкин один из первых воспел гору Арарат, предугадав в 1829
году, когда оказался в самом пекле русско-турецких военных действий на Кавказе,
её значение и роль: ведь именно здесь в течение всего 19 - начала 20 веков
решался так называемый «армянский вопрос» - быть или не быть Армении и
армянскому народу. Единственной державой, способной разрешить его, была Россия.
В 1828 году Восточная Армения вошла в состав России. А западная оставалась под
началом Турции, в связи с чем к освобождённой от персидского ига Армении в
России пробудился ещё больший интерес. Гора Арарат, в силу исторических
катаклизмов, поныне находится на территории Турции, оставаясь при этом духовным
символом Армении. Кажется, до неё рукой подать, но, чтобы овладеть этой
вершиной, надо идти к ней обходным путём, как шёл Данте в «Божественной
комедии» к горе из сумрачного леса – через все круги ада к свету, через все
страдания, необходимое реальное испытание, - к духовной вершине.
Только тот, кто мысленно пройдёт все исторические круги ада,
которым прошёл армянский народ, только тот способен признать сердцем и умом
божественную символику горы, подобно колоссу, возвышающейся в Араратской
долине. А.С. Пушкин был таким гениальным провидцем:
- Я вышел из палатки на свежий утренний воздух. Солнце
всходило. На ясном небе двуглавая гора: «Что за гора?», - спросил я,
потягиваясь, и услышал ответ: «Это Арарат». Как сильно действие звуков! Жадно
глядел я на библейскую гору, видел ковчег, причаливший к её вершине с надеждой
обновления и жизни, - и врана, и голубицу, излетающих, - символы казни и
примирения..»
В Армении чтут память о двух выдающихся личностях – Пушкине
и Грибоедове. Из поколения в поколение передаётся свидетельство, как в 1827
году в Ереване Александр Грибоедов увидел за пределами России первую постановку
знаменитой и запрещённой на родине пьесы: «Горе от ума». Об этом событии
сохранилась надпись на стене винных подвалов треста «Арарат», на месте бывшей
здесь Эриваньской крепости. Здесь помнят о том, что Грибоедов сыграл важнейшую
роль в исторической судьбе армянского народа, выступив одним из поборников
русско-армянской дружбы. На пьедестале памятника, установленного в честь
большого друга армянского народа, высечено: «Александру Грибоедову - от
благодарного армянского народа».
В Ленинакане, ныне Кумайри (Армения) в сквере на улице
Пушкина притягивает к себе всех прохожих памятник-родник: стела из армянского
туфа с бронзовым барельефом любимого народом поэта А.С. Пушкина (1974 г.). В
Ереване на улице Московян у здания средней школы имени Пушкина на протяжении
нескольких поколений встречает всех входящих сюда бюст Александра Пушкина (1949
г.), словно приветствуя: «Здравствуй, племя младое, незнакомое!..». В День
переводчика(46) ежегодно пушкинские праздники проходят в Степанаванском районе
на перевале, носящем имя Пушкина, у скромного памятника, воздвигнутого на том
месте, где поэт встретил арбу с телом Грибоедова, убитого в Тегеране.
Пушкин вхож в дом каждого армянина с его рождения, вот
почему простые несведущие люди иногда наивно утверждают, что их любимый поэт
армянин. И грех на них обижаться за это! Любовь не имеет национальности.
Пушкина переводили Ованес Туманян, Аветик Исаакян, Ваан
Терьян. Для них он был золотой мерой поэтического таланта и просто отдушиной.
Армянский поэт Егише Чаренц, репрессированный в сталинские времена и только
посмертно реабилитированный, незадолго до своей кончины писал:
- Когда я бываю грустным и усталым, я запираю двери своей
комнаты и начинаю читать А.С. Пушкина, любую его вещь…
Пушкинская поэзия для многих ассоциируется с обаянием
домашнего тепла. Наш современник, писатель Ф. Искандер тонко отмечает это
свойство Пушкина: «Он словно предвидел: придёт многое другое, но этого будет не
хватать. У Пушкина и снег тёплый. Мы до сих пор греемся возле его весёлого очага.
Пушкин одомашнил всемирное, подобно тому, как Достоевский позже овсемирнил
домашнее».
Пушкину удалось это потому, что он был русским не по
рождению, а по его гениальной способности быть братом всех народов.
Гухар Багдасарова
Комментариев нет :
Отправить комментарий