ПОЭТЫ НЕ ТОЛЬКО ПРИХОДЯТ - ОНИ ОСТАЮТСЯ

«Скоро слово станет мною.
Ни восторгов, ни обид.
Чайка вскрикнет над волною.
Лес в ответ ей прошумит».
А. Файнберг




Второго ноября 2009 года народному поэту Александру Файнбергу исполнилось бы 70 лет. Он не дожил до своего юбилея две недели, но этот грустный праздник без виновника торжества, который пришёл на узбекскую землю вместе с первым настоящим осенним дождём, даже смерть не могла отменить. В Союзе писателей Узбекистана знаменательную дату нашего великого соотечественника отмечали мастера пера, кинодокументалисты, художники, преподаватели Национального университета Узбекистана, в котором когда-то топограф по специальности и поэт по призванию заочно закончил журналистское отделение филологического факультета. Сюда пришли близкие родственники и соседи по знаменитому писательскому дому в центре столицы и просто безымянные поклонники многогранного творчества юбиляра. В этот день звучали стихи, переводы и песни на стихи А. Файнберга в школах, музеях и общественных клубах узбекской столицы.
Поэт - «дервиш по образу жизни», как тонко охарактеризовал его литератор А.П. Устименко, - предрекал: «Скоро слово станет мною». Александр Файнберг, по роду своей профессии, прошёл пешком сотни таёжных троп, исколесил вдоль и поперёк дороги от песков Кызылкума и Каракума до Байкало-амурской трассы. Но где бы он ни был и как бы его ни испытывала судьба – славой и всенародным признанием или семилетним большим перерывом, молчанием прессы, непечатанием его стихов и книг в семидесятые годы, художник всегда осознавал, что только поэтическое слово воистину бессмертно и может быть последним оплотом и прибежищем свободы на этой грешной земле. Поэзия была залогом его внутренней свободы, нравственности, утешением и спасением.
Александру Файнбергу казалось даже, что он только проводник на земле, антенна, которая улавливает небесные звуки от Бога и воплощает их в слова, стихотворные размеры и строфы, поэтому он скромно называл себя «поющим тростником». Быть может, поэтому он мог в стихах выражать безукоризненно точно и искренне признание в любви или покаяние («А где виновен был хоть на минуту, /стоял с повинной, как перед крестом») и твёрдо, одной литой строкой или строфой, как резцом на каменных скрижалях, донести до читателя свои незыблемые моральные принципы:

«Искал я душу даже в падшей дряни.
Терял друзей. У смерти был на грани.
Но ключ не подбирал к чужим дверям.
Вот и стою теперь на пепелище.
Блаженны, кто себя не потерял.
Их никогда, нигде никто не ищет».

Анна Андреевна Ахматова говорила, что «поэты всех времён и народов тайные братья, даже близнецы. Идёт несмолкаемая перекличка, облагораживающая мир. Она не смолкнет никогда». И, действительно, вечер памяти и презентации посмертного нового двухтомника избранных стихов, поэм, вольных сонетов Александра Файнберга вылился в настоящий праздник поэзии и дружбы народов, единения духовно близких людей. Маститые мастера слова и молодые ташкентские поэты Абдулла Арипов, Сиражиддин Саид, Рустам Мусульманов, Степан Балакин, Гуарик Багдасарова, Баходыр Ахмедов, Вика Осадченко читали свои стихи и прозаические посвящения юбиляру.

Александр Файнберг и после своего ухода присутствовал на собственном юбилее в своих книгах, на выставочном стенде редких фотографий из семейного архива, в воспоминаниях его преданной спутницы жизни Инны Коваль, а также его близких друзей. Не хрестоматийный и гламурный, а живой, скромный, лёгкий, без артистичного пафоса и намёка на гениальность, он появился на экране в талантливом документальном биографическом фильме о нём Джасура Исхакова. Поэт, пренебрегая категорией времени, сидя на кухне в своей трёхкомнатной квартире на 8-м этаже, за чашкой чая и с неразлучной сигаретой в руке, рассказывал зрителям одновременно просторечным и высоким поэтическим слогом о себе, о старом литературном и новом Ташкенте.
От фильма у зрителей складывается двойной образ Ташкента. В одном из них поэт родился в семье репрессированных интеллигентов в 1939 году. Как его довоенные сверстники, он топтал траву в солнечных дворах с глиняными дувалами и неумолкаемой перепёлкой-беданой; играл в футбол, стоя на воротах; голодал в военное лихолетье, когда был «на завтрак – жмых, а к ужину – простуда»; катался на самодельном деревянном самокате на шариковых подшипниках; благоговейно объезжая стороной искалеченных душой и телом инвалидов второй мировой войны, надрывно исполнявших военные песни за жалкое подаяние и тем самым зарабатывавших себе на жизнь.
С детства у поэта было осознание и другого великого города, ставшего прибежищем, второй «малой» родиной для многих эвакуированных сюда русских писателей и художников - А. А. Ахматовой, Н.Я. Мандельштам, А.Н. Толстого, К. М. Симонова, К.И. Чуковского, Р. Фалька, В.А. Фаворского и многих других выдающихся деятелей русской культуры, оставивших неизгладимый временем вечный след на азиатской земле и в истории русско-узбекских духовно-просветительских отношений. В фильме эта тема прозвучала как личная сокровенная страница биографии А. Файнберга.
Д. Исхаков рассказал собравшимся о большом количестве сценариев А. Файнберга, внёсших в национальный документальный, художественный и анимационный кинематограф особую поэтику и философичность восприятия мира. В них присутствует своя крепкая внутренняя эстетика. Они поражают своим жизненным драматизмом и психологическим реализмом. Таких фильмов не было раньше и вряд ли будут впредь: «Восточный двор с кривой луной» о старом и новом Ташкенте, в котором автор читает одноимённый стих; суровая правда войны об Афганистане в художественной ленте «Опалённые Кандагаром»; «Последнее… прости!», где чёрно-белые трагические кадры исчезающего Арала комментирует голос поэта, декламирующего свои стихи; «Их стадион в небесах», в котором звучит песня на стихи А. Файнберга о легендарной футбольной команде «Пахтакор», погибшей в авиакатастрофе в 1979 году:

«…Дым от взрыва прошёл над страной.
Не виновны мы этой виной.
Просто правила кто-то нарушил,
Ну, а нам был назначен штрафной.
До сих пор плачет ветер в лесах.
До сих пор ты ночами в слезах.
Не грусти! Мы, как прежде, играем.
Просто наш стадион в небесах».

Этот стих Владимир Сафаров и Алла Тезетдинова включили в свою книгу «Крылья памяти», выход которой был приурочен к 25- летию трагедии пахтакоровцев (2004 год). В этом юбилейном году (прошло тридцать лет, как их нет с нами) жители столицы возложили море цветов к братской могиле отважных лучших советских игроков-пахтакорцев в день их поминовения – 11 августа.
Мы проводили в Вечность народного поэта Узбекистана, Лауреата пушкинской премии А. Файнберга 15 октября 2009 года в яркий погожий осенний день, в самый разгар «бабьего лета». Но поэт, живший по своим часам, для которого было истинным не столько внешний ход событий, сколько то, что резонировало с его внутренним самым сокровенным бытием и было сонастроено с его внутренней целью, ещё при жизни закладывал фундамент новой реальности – «после жизни». Он успел намного раньше своей физической смерти проститься с нами и с этой грешной землёй в своих стихах из сборника «Лист», вышедшего в последний год жизни поэта. Наверное, знал, что лучше его и более искренне никто этот самый горестный и возвышенный момент ухода в бессмертие не сможет выразить своими словами:

Прощальная поэта

« Ухожу навсегда.
Покидаю прекрасное общество.
Ухожу. Ни следа. Ни друзей, ни подруг.
Одиночество. Можно вольно дышать.
Были крылья. Теперь - пустота.
Чем позор возвышать,
Лучше их не иметь никогда.
Ухожу, как пою.
Так положено. Так неизбежно.
На людей не плюю.
Я люблю их по-прежнему нежно.
Громыхайте, моря!
Камнепады.
Разлом горизонта.
Я плюю, уходя,
На короны из крови и золота.
В вас плюю я, сутаны!
И знаю, что делаю правильно.
Коронуй меня, осень;
Листвою багряной и пламенной
У закатных озёр
Ты, лесов благородная нация,
Полыхни мне рябиной,
Отпразднуй мою коронацию.
Небосвод голубой,
принимай без суда. Окрыли.
Мне прощенье - любовь, -
Храм единственный не на крови.
Здравствуй, высшая власть!
Знаки звёзд над кайлом полумесяца.
Коромыслом зажглась,
запылала Большая Медведица.
Под огнями небес
По законам земли не напрасно
Ни костёр и ни крест
Над строкою из крови не властны.
Даже попранный прахом,
Поэт остаётся поэтом.
В этом высшая правда.
И музыка высшая в этом».

Вдова поэта Инна Глебовна Коваль рассказывала, что до последних дней Александр Файнберг оставался оптимистом и часто подшучивал над собой: «Родился по собственному желанию - умру по сокращению штата. Надеюсь жить». Поэт Велимир Хлебников когда-то сказал: «Когда умирают люди – поют песни». В день смерти поэта 14 октября и в день его рожденья второго ноября в музыкально-поэтическом клубе «Арча», в общественном клубе-музее А. Ахматовой теперь уже традиционно звучат песни на стихи А. Файнберга в исполнении его близких друзей, поэты посвящают ему стихи. Любовь и поэзия – это секрет долговечного наследия. Поэты не только приходят – они остаются.

Гухарик Багдасарова
http://guarik-guhar.blogspot.com
д.т. 253-14-06, моб . 354-10-17

ШАГИ В БЕССМЕРТИЕ МАСТЕРА СЛОВА

«Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв»
А. Пушкин.

В день прощания с поэтом Александром Файнбергом и в день его 70-летнего рожденья второго ноября 2009 года, который был назван А. Ариповым первым шагом в бессмертие, каждый из почитателей гениального автора стихов, поэм, «вольных сонетов», 50 сценариев к документальным и мультипликационным фильмам - хотел поделиться с людьми сокровенными мыслями о своём кумире, друге, соседе «дяде Саше»…
Александр Файнберг влетел ветром перемен в нашу жизнь в конце 60-х годов прошлого столетия и больше уже никогда, ни на миг не выходил из сознания поклонников его поэтического творчества.
Его звали жить за кордон, обещали полное соцобеспечение в Израиле, Америке, Германии, а он доживал свой век вместе с верной спутницей жизни Инной Коваль – журналистом и профессиональным редактором - в обычной «трёшке» хрущёвского образца. Квартира, подаренная в своё время Союзом писателей Узбекистана, находится в центральном районе нашей столицы. Отсюда в хорошую летнюю погоду открывается вид на заснеженные горы, а поздней осенью близкое небо облаками опирается на крыши домов.
По соседству располагались старинное здание Государственной консерватории Узбекистана (ныне Республиканский специализированный музыкальный академический лицей имени Успенского) и дом-музей композитора Мухтара Ашрафи. Неподалёку от дома поэта находился уютный сквер, в котором поутру, выйдя из двора, можно было поздороваться с памятником Н.В. Гоголю.
Днём и ночью звонили и приходили друзья – художники, поэты, киношники, жители соседней улицы – кто за советом, кто поговорить по душам, а кто за рецензией или отзывом на новый стихотворный сборник или художественный альбом.
Здесь в этой эпохальной квартире в 2005 году был снят биографический документальный фильм, в котором его главный герой, сидя в маленькой кухне, заставленной подарочными сувенирами друзей из разных уголков мира, рассказывал о своих жизненных, пеших и метеорологических маршрутах, подкрепляя размышления старыми и новыми стихами. Но даже самые ранние произведения Мастера звучат в фильме современно и актуально, ибо суть творчества неосязаема, а цели искусства, по словам Блока, нам до конца не известны и неведомы никому.
Среди сувениров бросается в глаза бронзовый бюст А.С. Пушкина. Писатель А.П. Устименко рассказал любопытную историю о том, как реликвия оказалась в квартире ташкентского поэта. Оказывается, его сосед по дому, уезжая, выбросил на свалку «старые вещи», среди которых оказался бронзовый отлив русского поэта-классика. А. Файнберг отмыл бюст своего кумира, и возрождённый Пушкин навсегда поселился в доме его преемника по духу и призванию, по особому «свойству русской литературы – её всемирной отзывчивости» (Ф. Достоевский).
Поэзия Файнберга никого не может оставить равнодушным. В ней всеобщее становится индивидуальным, а личностное – общечеловеческим. Таково назначение поэзии – оставаться штучной и одновременно всенародной, востребованной, волнующей сердца миллионов людей. Корнями она уходит в узбекскую землю, в её богатое литературное национальное наследие. Свежими ростками она прижилась далеко за пределами «малой родины».
Узбекский народный поэт Абдулла Арипов поставил творчество Мастера наравне с классиками, русскими поэтами Б. Пастернаком, И. Бродским, А. Вознесенским, Е. Евтушенко. При этом он отметил громадный, неоцененный до конца вклад Поэта в искусство перевода, в дружбу и взаимопонимание русского и узбекского народов, их духовное единение в образах добра, красоты, душевности и миролюбия.
На юбилейных вечерах памяти Поэта в Союзе писателей Узбекистана и в Государственном литературном музее С. Есенина состоялась не только презентация посмертного двухтомника избранных стихов А. Файнберга, но и второго номера московского журнала «Дружба народов» за 2009 год. Здесь были опубликованы переводы Файнберга из современной узбекской поэзии – Абдуллы Арипова, Сиражиддина Саида, Рустама Мусурмана, Эркина Вахидова, Хосият Рустамовой под заголовком «Родственники средь мирской тщеты» (А. Арипов).
Андрей Битов назвал Пушкина «светлым тайфуном, прогулявшимся по России, наведя хоть какой-то порядок в её перманентной разрухе». Это же предназначение у книг А. Файнберга в нашей стране: их предстоит ещё изучить и осмыслить. Только книга может раскрыть сокровенные думы нашего общества.
А. Файнберг никогда не спешил самовыразиться. Он словно понимал: «Дарование есть поручение от Бога» (Е. Баратынский) и призвание таланта – «духовное прозрение, ясновидение художественного предмета, обострённая отзывчивость» (И. Ильин).
Поэтому Мастер иногда молчал год-два, а потом, как горный водопад, срывался с кручи, сметая всё на своём пути. Он мог бы признаться словами А. Вознесенского: «Стихи не пишутся, случаются, как чувства или же закат. Не написал – случилось так».
Стихи то исчезали, то снова преследовали его по пятам. Где бы он ни был, они заставляли Мастера снова и снова возвращаться в голодное детство военных лет, точным поэтическим языком осмысливать противоречивую современность переходной эпохи 20-21 вв. с её культом денег и насилия. Поэт искренне преклонялся перед утончённой красотой Востока, воспетой С. Есениным в «Персидских мотивах», русскими художниками-авангардистами Беньковым, Кашиной, Юсуповым, Фальком, Волковым, но одновременно ужасался войнам, жестокости и упадку общественной морали, дегуманизации искусства, двигающих время и пространство вспять к первобытному состоянию человека.
Голос Поэта менялся с возрастом: зрела его душа - и романтическая лирика уступала место эпической поэзии, в стихах звучали скорбные интонации глубоких переживаний автора за судьбы страны и всей планеты.
Строгие по форме «вольные сонеты» А. Файнберга динамичны, многотемны и по смыслу сложны, глубоки, как сама жизнь. Их художественное достоинство и непреходящая актуальность во внутреннем поиске нового смысла живой изменчивой действительности и свежих идеях. Мастер слова, детали - в стихах Файнберг с лукавой лёгкостью пиита преображал сонет на глазах, в зависимости от темы: так автор «Вольных сонетов» подтверждал, что «область поэзии бесконечна» (Л. Толстой), и он в ней по праву чувствовал себя Богом.
Мы будем помнить творческие вечера А. Файнберга в литературном музее С.Есенина, общественном клубе-музее А. Ахматовой, Русском академическом драматическом Театре, Молодёжном театре и Молодёжном экспериментальном театре «Ильхом», Ташкентском доме фотографии, Государственном доме-музее М. Ашрафи, а также в Еврейском и Русском культурных центрах и на многих больших и малых площадках узбекской столицы.
Это были настоящие мистерии духа, образцовый театр одного актёра и режиссёра. Они потрясали слушателей и преображали их внутренний мир. Эхо школьного поэтического вечера в 1968 году с участием тогда ещё малоизвестного молодого поэта А. Файнберга, автора «Велотреков» протянулось для меня на всю жизнь и отозвалось в моём сердце серьёзным увлечением поэзией и нашей всеобщей ответственностью перед ней:
«Две тыщи лет от рождества Христова.
А мы живём. И стыд нас не берёт.
Кому ж ты дал, Господь, язык и слово?».
А. Файнберг. Слово.

Гухарик БАГДАСАРОВА,
http://guarik-guhar.blogspot.com
д.т. 253-14-06, моб. +99890 354-10-17

ПОСВЯЩЕНИЯ АВТОРУ БЛОГА "БЛИЗКОЕ ЭХО"

Любовь Алексеева
(1921-2010)

ЧУДАКИ

Называют нас «Чудаки».
Чудаки не от мира сего –
Мы себя раздаём другим,
Не урвав себе ничего…

Говорят: «Вы дырявый мешок.
Вы рассеяли там и тут
Зёрна злачные, те, что впрок
Люди добрые берегут…»

И предсказывают: «В беде,
Когда старость придёт врасплох,
Без копейки на чёрный день
Вы останетесь – истый Бог».

Говорят, говорят, а зря –
Запугать чудаков нельзя,
Ни к чему пустые слова,
Чудаки-то богаче вас!

И пока вы в поту и дрожа
Выжимали за грошем грош –
Мы посеяли урожай
Да такой, что не соберёшь!

Из дырявого-то мешка
Полилась золотая река.
И под старость не надо нам
Приживаться к чужим углам.

Чёрный день, чёрный час, чёрный миг –
Как бы вас он потом ни настиг –
Это к вам придёт старость врасплох
Посреди одиноких дорог.

И тогда, богатство кляня,
Вы придёте к нам одолжить
Добрых слов для чёрного дня,
Без которых вам не прожить!».
1983 г.

Фарид Асадуллин
(1962 г.р.)

1.
По великим драматургам
нет во мне страдания,
но близка по первым буквам
Великобритания.

2.
Прожить лета б дотла,
А там пускай ведут…
Как ты умеешь до конца идти
дорогою желанья! Тобой пленён,
хочу и я с тобой делить
судьбу и планы!

3.
Понедельник – суетельник,
но лишь взгляд сойдёт с бумаг,
ты одна…

4.
Ты мне не снилась. Ты в меня без снов,
А значит, без печали и тревоги вросла.
Тебе, родимая, не может быть оков,
Но ты теперь со мной в моих дорогах.

Ломать привычки – трудная задача.
Из свалки сделать сад для тела и души.
Но я уже в пути и не сверну.
К тебе прорвусь я с этой колеи.

5.
Когда-нибудь о чувстве сокровенном
Быть может, я стихи сложу.
Достойные садов Семирамиды,
А нынче за забором слов моих,
Немых и неразумных, найдёшь ли то,
Как я тобой живу!

6.
Стрелы строф надёжно входят в сердце,
Подвигая разум на ответ.
Тщится он возвыситься до Музы,
Вооружённой рифмой за сто лет.

7.
Снег, и солнце, и твоя улыбка,
Ясность и спокойствие в глазах.
Хорошо!
С тобою быть в обнимку
Я хотел бы …
Всё в моих руках!

8.
Целую, целую Гуарик мою!
А ну, угадайте, кого я люблю?

9.
Ухитрился я влюбиться
И её любви добиться,
И за хату зацепиться,
И почти уже жениться.
Лишь хотел я загордиться,
Как пришлось мне быстро смыться.
А всему виной моя неуёмная жена.
Но ей сердца не достать:
Глубока на нём печать.

10.
С добрым утром!
Жизнь чудесна!
Ты прекрасна! Ты прелестна!
Грусть и скука не уместны,
Потому что все мы вместе:
Ты, я, стихи, и песни,
И волшебница-любовь -
Всё с тобою - вновь и вновь!

04 04 11

11.
***
«Пройдут года, и судьбоносный миг
Нам век наш сумасбродный объяснит».
Гуарик Багдасарова

В пустынном городе остался я без крыл.
С гитарою обнявшись, проводил
Я вечера и ночи напролёт…
В квартире жил со мною только кот.

Но ты, своей орбитою летя,
Увидела в том надобность, чтоб я
Игре гитарной обучил тебя.
И тем стремленье к жизни мне дала!

С того февральского заснеженного дня,
Когда впервые был я у тебя,
Душой мы стали – не разлей вода.
И жизнь вся – будто с чистого листа.

Для нас открыта чувств и мыслей высь,
И одиночеству мы в лапы не дались!
И нас незримая связала нить…
Но как ОТВЕТСТВЕННО быть рядом и любить!

04 05 2011


Валерий Бобрик
(1953 г.р.)

***
Твой мир – отдельная тема.
Мой мир - планета любви.
Зачем ты сюда попала?
Настала пора любви.

Смотри и прочувствуй,
крылья раскрылись!!!
Да, это крылья твои.
Какая же ты КРАСИВАЯ,
Встань на поток и лети!!!!

***
Но мы сейчас и здесь, пойми!
Лишь плавно руки подними
И опусти легко на плечи…
Родная, просто обними!…

***
Опять урок случайной встречи?.
Улыбку скрыть, увы, нельзя.
Ах, мир искусства и актеры,
Певцы. Танцоры. Дирижёры.
Ансамбли, группы, барды, хоры.
Интриги, склоки, своры, ссоры…
Чудесны, уникальны роли,
Но жизнь одна….
и мы по жизни - не "актёры".
25 12 09


Наталья Быкова
(1981 г.р. )

Милая Гуарик! Ваши творческие вечера всегда были таинственными и живыми! Уверена, и этот вечер пройдет на "ура!" Желаю вам гармонии, спокойствия и уверенности в своих силах! Вы живительный источник, из которого черпают воды многие люди! Вы наполняете нас оптимизмом и верой в свои силы!



***
Пусть цветет твое сердце цветком зацелованным
И блестят лепестки от росы бриллиантами
Пусть оно остается любовью взволнованным
И душа насладится... любви ароматами.

Пусть тебя не коснутся осенние дождики
И над облачным домом распустится радуга
На холсте облаков нарисуют художники
Образ твой, что меня и волнует и радует.

Сновиденья твои волшебством пусть наполнятся
И мечты твои станут счастливой реальностью
Кружева твоих грез пусть надолго запомнятся
То, что хочешь забыть, станет просто банальностью.

Пусть раскроется сердце душистой магнолией
И два сильных крыла никогда не сломаются
Я, конечно, еще не сказала многое...
Но пусть счастье твое никогда не кончается.
27 10 10

***
Нельзя — сначала убивать,
потом шептать: я не нарочно.
Нельзя все время предавать,
потом молить: исправлюсь - точно.
Нельзя сначала принижать,
потом просить: прости за шутку.
Нельзя трусливо убегать,
сказав, что вышел на минутку.
Нельзя вернувшись, сделать вид-
что все, как прежде, остается.
Ведь жизнь на месте не стоит.
За все… всегда… платить придется.
2011.

Анатолий Граков
(1941-1993)

***
Как тонко осенью настроен
Хрустальный колокол небес!
С его высоким тоном вровень
Звенит и вздрагивает лес.

И осыпаются одежды,
И появляются грехи,
И просыпаются надежды,
И появляются стихи.

Но я ушёл от покаянья
Сквозь дождь и запахи хвои,
Где мне назначили свиданье
Глаза тревожные твои.

Какой нечаянной и милой
Ты показалась мне в тот раз!
Как бы сиянье исходило
От губ твоих, волос и глаз.

И в колдовском сиянье этом
Я левым боком обмирал,
Как будто был твоей планетой
И в космосе твоём витал.

Звени же, колокол хрустальный,
Старинной музыкой любви,
Такой тревожаще-печальной,
Как хаос, плещущий в крови» .
1993

Александр Евсеев
(1987 г.р.)

***
С тех пор, как шар земной вершит круженье,
Ни для кого, конечно, не секрет,
Что Музой вдохновенною с рожденья
Благословенна женщина-Поэт.

В стихах твоих Армения воспета.
В своём особом мире ты живёшь.
Душа твоя поэзией согрета,
А сердцу чужды фарс, измена, ложь.

Напев дудука в каждой строчке слышен.
Так тонок он, что я вспугнуть боюсь.
Как гордый беркут, он летит всё выше,
Вселяя в сердце сладостную грусть.

Да не иссякнет сила вдохновенья,
Не устрашит побег суровых лет!
С тех пор, как шар земной вершит круженье,
Благословенна женщина-Поэт.
29 10 10

***
Весна дурманит с новой силою,
Такси везёт меня к тебе,
В твой уголок, где жизнь пульсирует,
Где я в тебе, а ты во мне!

Здесь Пушкин смотрит так задумчиво
В глаза загадочной судьбе.
И на бутоне роз распущенном
Забылся мотылёк во сне.

Здесь нет игры и разношёрстности,
Здесь мы ровесники с тобой.
От сладкой таем невесомости –
Рука в руке, душа с душой.

Не осуждаем, не завидуем,
Не насмехаемся, не лжём,
Весенними любуясь видами,
Правдивой верою живём!

Разлуку пережив недолгую,
Не обрываем нити той,
Что в нас открыла нас по-новому:
Рука в руке, душа с душой.
14 04 11

Любимой женщине

Перевернула мир мой в одночасье
И подарила веру в то, что жив.
Я отрекаюсь от безумной страсти,
Тебе на плечи руки опустив.

От тех, кто маски носит и бросает
На ветер драгоценные слова,
В которых сердце крылья обретает,
Три главных слова: «Я люблю Тебя».

Когда судьба свела с тобой, мой Ангел,
Я осознал бесценность этих слов.
Все минусы и плюсы сопоставил
И в сердце, наконец, впустил любовь.

Ответственность несу перед Всевышним
За твой покой, любимая моя!
Себя не ощущая третьим лишним,
В Любовь я верю, в Бога и в Тебя!
17 04 11

Из цикла «Информационная война»

***
Обидев незаслуженно кого-то,
Не оценив достоинств и того,
Что сделано трудами человека,
Мы на себя плюём, не на него!

Как мы смелы бываем на упрёки,
На колкости и рвоту бранных слов –
Не осознав, как мы к себе жестоки, –
И это нам – не достаёт мозгов!

Мудрец сказал: «Всё в мире повторимо.
Меняется лишь форма и мерило».
Ужалить может безобидный уж.
Султан пил вина – нынче пьёт из луж!

Ведь даже слово, сказанное уткой,
Сыграть с ней может очень злую шутку.
В себя взглянуть гордыня не даёт.
И яд тщеславья слаще нам, чем мёд!
04 05 11

***
Когда наносят близким раны словом,
Страдают те сердца, что рядом бьются.
Живя святым неписаным законом,
Они стучат и смерти не сдаются!

Как важно в те минуты сохранить нам
Единство и любовь и не сломаться,
Чтоб святостью живя, а не развратом,
Душою не загнить, а возрождаться!

Кто к нам с мечом – того не встретим хлебом.
Змея укусит – есть противоядье!
Сердца любимых греют, где б ты ни был, –
Спасая от хулы, нам дарят счастье!
04 05 2011

***
Любимая, доверчивая и ранимая!
Ты уже не станешь другой никогда.
Бог одарил даром слова тебя навсегда
и людьми, которые ценят одержимое
твоё сердце, твою красоту и талант.
В их числе и я, твой покорный слуга.
Ради всего этого стоит жить, творить
И любить без оглядки – назло врагам
и на радость всем нам, твоим друзьям.
31 08 11

Глаза армянской женщины

«Если хотите увидеть всю красоту земли – посмотрите в глаза армянской женщине»
Ю. Савельев.

В глаза армянской женщине смотрю
И голову с почтением склоняю.
В них вижу неземную красоту
И в ужас геноцида проникаю.

Глаза армянской женщины – святыня
В век рыночный, где нам святое чуждо,
Где ложь царит, безверье и гордыня,
А почему - мне объяснять не нужно.

В глазах армянской женщины – источник,
Спасенье наше от пороков и греха.
В них светит Библия души, где строчки
Верны святым заветам Спасителя Христа.

Свет бытия в них отражен и к жизни
С любовью в сердце он нас призывает.
Жить стойко учит, отрекаясь от цинизма,
И веру в святость в душах пробуждает.

Пусть не дано вновь жизни повториться,
Но я скажу без всякого сомнения:
«Глазам армянской женщины молиться
Я буду до последнего мгновенья».
13 07 11

***
В каждой буковке нежность
В каждой строчке – тепло,
Вера рядом с Надеждой
И Любви волшебство.

Стих и проза- всё дышит,
Лаской прожитых дней.
Чьё-то сердце услышит,
Станет к людям добрей.

Близким эхом сольются
Диалоги в стихах.
И в душе отзовутся
Струны звучные так:

«Я причастна к познанью
Тайной истины слов.
Сердцем жизнь принимаю,
Значит, верю в любовь!»
13 06 11

Сиреневого эха близкий звук

Сиреневого эха близкий звук -
Души многострадальной очищенье.
Слова признаний нежных, боль разлук –
Являет в нём искусство вдохновенья.

Здесь наше вечно юное «вчера»
Загадочное «завтра» обнимает.
В герое каждом видим мы себя.
И сердце благо жизни озаряет.

«Далёких», «близких» не деля на чин,
Воспринимаем, как одну семью.
И в той семье закон царит один:
«Люби другого, руку дай ему».

Сиреневого эха близкий звук –
С годами он звучит для нас яснее.
Здесь радость встреч и боль разлук
Объединяет сила вдохновенья.



Алексей Гуревич
(1950 г.р.)

***
Мы сидим гутарим:
Что тебе подарим?..
Знаешь что, Гуарик,-
Знаем, что подарим!
Лёшка – обложку;
Любой – афоризм;
Все – понемножку, -
А вместе – сервиз.
Да не будет, Гуарик, горек
Кофе в нём!
Ой, как длинно всех слов говорено…
Ваше – пьём!!!
8 06 1975

***
Люблю грозу.
Вначале маюсь
предощущеньем,
духотой;
Затем – (не обойдёт ли?)
малость
встревожусь и – сольюсь с грозой.
Сольюсь! Зальюсь её слезами,
смеюсь – ни капли не боюсь!
…Мне буковку с г-розы срезали,
Дарили – на!..
(грозил союз).

Сымпровизировано 11 06 75.
***
Отпустил журавля в небо –
А не имел синицы.
Может, потому и не отпустил нити.
Отвяжись привязанность любви!
От вожжи тебе не стану ближе!
Хочешь – ворочусь к тебе я,
Лишь бы отпустил без всякого …
Лети!
23 06 75

***
Одурили – обдурили,
Хоть сойди теперь с ума:
Поначалу ободрили,
А потом – лети сама!

Ныне иней по июню –
В ней уныла эта новь,
А не «Ну, её! – иную
Не вернуть: была давно.

Ну, и дряни! Одобряли,
Повторяли: будь добра!..
А надежду отобрали –
Всё до ложки обобрав.

Тело гибкое, как слалом ,
Стало сломанное вмиг:
Ведь вчера сегодня славил,
Глядя слайды дней иных.

Её имя было юным –
Ни с любым его сложить,
Но подчёркнуто июнем.
Стало отчеству служить.

Одурили, обдурили…
(но её и не виню я.
Ей войны не объявлю:
Разлюблю её с июня,
А в июле полюблю).


Алексей Кирдянов
(1967 г.р.)

ЛЕТНИЙ ГОРОД
1
Татьяне Поповой

Лето, лето! Весь Ташкент –
Словно аккомпанемент
Струй фонтанных к Солнца песне!
И концерта нет чудесней!

Скверов, городских садов
Тень густая, ароматы
Манят в полдень, - виноваты
Сами в том, в конце концов.

Тем, что с городом – одно.
Что с рожденья не теряли
В счастье, в горе – все равно -
Мы ташкентские скрижали.

Потому так дорог он –
Город скромный, город славный,
Нашей верой окрылен
В свой бескрайний путь державный!
13 07 09
2
Бахoдыру Ахмедову

Как сегодня мне понятен
Город! Улицы - их линий
Бег раздольный! Ярких пятен
Водоемов - образ синий!

Островки зеленых парков,
Где полдневная прохлада…
Город солнца, нам подарков
От тебя, считай, громада!

Небо города - огромно,
И прозрачно, и глубоко…
И - собранье многотомно –
Зданья, зданья видит око!

Распускает веер (смуглый)
Вечер – друг огней оконных…
О, обитель дружб безуглых,
Город верностей бессонных!
10 07 09

3
Гуарик Багдасаровой

И вот –
приходит мгла.
И город остывает:
Он сбрасывает жар
С асфальта
площадей.
Был полдень раскален.
Будь, полночь,
нежно-влажной!
Людские голоса
затихли -
Говорит
со звездами арык.
13 07 09

* * *
Что же делать еще? Жизнь - в избытке,
что избыть никому не дано.
Мы в руках держим свитки, как слитки
золотые: слова в них - вино,
то, которое мы пригубили,
позабыть не смогли - полюбили,
прозябая под солнцем давно.

Жить - под солнцем: и милым, и жгучим;
и в стихах наших солнце плывет!
Нас, поэтов, суровою тучей,
Охраняя, обступит народ.

Жизнь - не временна, а воссияла
осмысленьем созвучий звезда.
С глаз людских опади, покрывало!
Гордый слог, возвратись в города!
28 04 11

Пётр Корытко
(1948 г.р.)

ПРОСТИ МЕНЯ

Прости меня, что я не встретил
тебя в метельном феврале,
когда побитый стужей ветер
со стоном ползал по земле;
когда леса от страха стыли,
боясь, что солнце не взойдёт,
а дни с усмешкою дарили
сугробы жёсткие и лёд.

Прости меня, что не заметил
я в марте новую весну,
когда задорный свежий ветер
вскочил на синюю волну
и выплеснул в речные льдины
такие пригоршни тепла,
что выгнулись у лодок спины
от напряжения весла...

Прости, что первый одуванчик
тебе я в мае не срывал,
и на лицо и сарафанчик,
смеясь, пушинки не сдувал.
Прости меня! - Но ты простишь ли
теперь, в холодном ноябре,
когда тропинки все раскисли,
виски - в холодном серебре?..

ПАМЯТИ АЛЕКСАНДРА БЛОКА

На тёмной беспомощной улице
в густой беспросветной ночи
есть окна... Не хочется хмуриться,
себе говорю: "Помолчи,

постой под нависшею кроною,
закрывшей от звёзд тротуар,
под чинной чинарой зелёною,
впитавшей весь солнечный жар

Ташкентского неба не русского...
Постой, помолчи, погляди...
Отсюда до дня Петербургского
полвека путей позади!

Но здесь - те же окна!.. На улице
их несколько на этажах.
И здесь кто-то за полночь трудится,
и, может быть, кто-то в слезах.

И здесь под настольными лампами
роятся слова на свету,
чтоб выжить стихами крылатыми
на радость мне и на беду...

РУБЯТ ДЕРЕВО В ЦЕНТРЕ ТАШКЕНТА

Рубят дерево в центре Ташкента -
стонет в ужасе даже топор.
Корни цепкие в узах цемента,
ветви тянутся в синий простор...

Сотня лет этой старой чинаре,
это - память живая веков.
Помнит всех она здесь на базаре:
баев помнит, дехкан-батраков;

помнит всадников с красной звездою,
помнит гикающих басмачей.
С ней никто не делился бедою,
да и с радостью всяк был - ничей...

У корней шаловливые дети
в шумных играх резвились в тени.
Было ль место счастливей на свете?
Только не было кровной родни.

Рубят дерево в центре Ташкента.
Рубят память людей на корню:
у базарного нового тента
расчищают дорогу рублю...

***
Какой потрясающей силы психологизм в Ваших стихах о первом снеге!
Долго не могу прийти в себя...
И взял в «Избе», дабы показать Вам свои стихи, посвящённые такому же событию, но в Сибири  и написанные в совершенно иной тональности:



СЧАСТЛИВЫЙ СНЕГ

Тропинки свежие в сугробах.
Упруг и скор скользящий шаг:
спешу подальше выйти, чтобы
лесным здоровьем подышать.

Полями выйду я на волю!
Усилий счастье! - Как стучит
комок любви, забыв о боли!
Как, захлебнувшись, пьёт лучи!

А сколько снега, сколько снега!
До горизонта. - Нет конца...
В санях возницы и в телегах
с улыбками на пол-лица!

Иду весёлый и красивый,
и совершенно молодой.
Мой первый зимний день...
Счастливый, хотя такой же и седой.

Василий Бурягин

(1950 г.р.)

«Сибирские жарки, как маяки,

 всегда зовут меня в дорогу к Вам!».

Гуарик Багдасарова

«Сибирские жарки, как маяки,

Всегда зовут меня в дорогу»,

И грусть спадает понемногу,

Когда на солнце вспыхнут огоньки.

Колышет ветерок игриво цвет,

Омоет лепестки росою...

Восторга своего не скрою

И напишу на радостях сонет.

Пусть оптимизмом заряжает всех

Зарёй зажжёный над Сибирью свет!

С улыбкой и наилучшими пожеланиями...

Павел Раевский
(1976 г.р.)

***
Я желаю тебе заграниц
И роскошных стеклянных отелей,
Озабоченных ласковых лиц,
Тачек - шмачек, раздутых портфелей.

Что б тебя освежали года,
Как родник среди летнего зноя;
Чтобы в гости к тебе никогда
Не пришла Коновалова Зоя!

***
Нефритово-стылые тучи
Дохнули опять ноябрем;
И множество твари певучей
Не кружит уже над Кремлем.
Осенние, грязные лужи
Еще принимают гостей:
Осипших, озябших от стужи
Хохлатых бродяг - голубей.
Но эти безликие птицы
Увы, повторяют мой путь:
Мне дури хватило влюбиться
И в луже любви утонуть!

***
Пройдёт, не забывай!
Шагнёт горячею стопою
Апрель, за ним бродяга Май,
Лишив рассудка нас с тобою.
Желаний дерзких не тая,
Ты снова влюбишься в меня.

***
Когда услышишь рёв турбин,
И серебристый исполин
Над Толмачёво
Начнёт своё движенье вниз,
Припомни старый мой каприз –
Простое слово.

Я передать хочу привет
Местам, где солнца яркий свет
Так щедро лился,-
Поклон лаврентьевским местам.
Я рос, взрослел, влюблялся там,
Я там учился.

И на Учёных – фонарям,
И «универовским» дверям,
Привет Обскому.
Ему уже недолго ждать,
Под ледяною кровлей спать –
Апрель уж скоро.

Морской там сосен стройный ряд,
Они о чём-то говорят.
Им досаждает
Толпа синичьих стройных стай.
Привет общаге передай, -
Не возражаю.

***
Не пиши про морозный февраль,
Про невзгоды сибирской столицы.
Не пиши – я ведь жизни букварь
Там прочёл до последней страницы.

Я теперь далеко от снегов,
От метелей надолго бежал я.
Здесь мне дали временный кров,
Уважают и ценят, пожалуй.

Сотни ртов истекают слюной
И проклятия шлют – это ценят.
Уважают, когда за спиной
Как в животное дикое, целят.

Напиши про морозный февраль,
Про невзгоды сибирской столицы.
Напиши – я ведь жизни букварь
Позабыл до последней страницы.

***
Был труден путь,
Вздымалась грудь,
Как вожжи, нервы.
И я был смел,
Идти хотел
Повсюду первым.
Теперь я здесь
В побоях весь,
Смешон и низок.
Умней бы был –
Как голубь взмыл
К твоим карнизам.

***
Весна, тепло, и снег колючий
Уж не украсит воротник.
Зовут в тепло цветы урючин,
Акташский девственный родник.

***
Тонкостволая свеча
Захотела мягче стать;
Очевидно, сгоряча
Растеряла где-то стать.

Закоптила без причин
Фитилём… и поплыла;
Коротка у той свечи
Встреча с пламенем была.

Можно взять любовь в кредит
Или, попросту – украсть,
Но в итоге закоптит
Парафиновая страсть.

***
Кого винят в пожарах и потопах?
Кого всегда во всем винят?
И зло потом на чьих срывают попах,
Кому в бокалы подсыпают яд?

Придворные, вассалы и сеньоры;
И среди них единственный король...
Весь мир театр и все мы в нем актеры,
Но мне досталась каторжная роль!
30 03 11

София Демидова
(1962 г.р.)

Друзьям-поэтам

Почувствовать изгиб, движенье света,
Вновь удивиться листьев полыханью…
Поэты в мире этом божьи дети:
Обречены на вечное скитанье.

Их сердце одинокое тревожат
Слова, которые острее бритвы.
Поэты пишут, обдирая кожу.
Они не предназначены для битвы.

Живёт поэт среди людей как данность.
Друзья приходят в гости стих послушать,
Покуда смерть – нелепая случайность –
Мятежную не успокоит душу…

Но вот тогда и происходит чудо:
Стихи его по-новому мы слышим,
Как кличат журавли весенним утром,
Как дома над рекою зреют вишни…

Давайте же ценить друзей-поэтов,
Живых поэтов, а не изваянья.
Поэты в мире этом, словно дети,
Нуждаются в добре и состраданье.
1 11 10