Тема
вечера поэзии 28 11 19 «Верлибр» привлекла многих любителей свободного стиха.
Открывая поэтический вечер в Государственном
литературном музее Сергея Есенина, его научный сотрудник Б.А. Голендер
сказал, что площадка музея всегда предоставлялась всем желающим, но в истории
литературы и памяти народной оставались
яркие имена таких современных поэтов как Александр Файнберг, Римма Казакова,
Вадим Муратханов, Евгений Абдуллаев, Санджар Янышев и другие. Борис Анатольевич в приветственном слове ко
всем собравшимся признался, что сам он «злостный
противник» нерифмованных стихов.
В этот раз в литературно-музыкальной программе
выступили участники семинара молодых (и
не очень) поэтов при СП Узбекистана, а также гостья из Мексики, уроженка
Джизака, выпускница факультета
журналистики НУУз им. М. Улугбека, поэт и переводчик, Алина Дадаева. Вёл программу поэт и литературный
критик, член СП Узбекистана Николай Ильин.
По мнению
исследователей литературы, первоначально верлибром, или свободным стихом, в России в начале ХХ века
назывались переведённые на русский язык стихи французских поэтов-символистов – Гийома Апполинера, Поля Элюара, Шарля Бодлера,
бельгийца Эмиля Верхарна и других. На практике такие стихи появились задолго до
символистов: М. Лермонтов, А. Фет, А.К.Толстой, К. Бальмонт, В. Брюсов, А.
Белый. Специалисты к свободным формам относят поэму «Владимир Ильич Ленин» В.
Маяковского, многие стихи И. Бродского и
А. Вознесенского. Они считают, что даже пушкинскую «Сказку о попе и о работнике
его Балде», так называемый фразовик со смежными рифмами (раёшный стих), можно
отнести к верлибру.
Программу в есенинском музее открыл актёр Молодёжного
театра Узбекистана Александр Колмогоров. В его представлении «верлибр» -
непонятное явление. Для него есть только понимание «хороших» и «плохих» стихов.
В качестве хороших примеров он прочитал свои произведения из поэтического сборника
«Глиняная игрушка» (2010) и совсем новые неопубликованные стихи, которые высоко
оценила наша взыскательная публика: «Слепому человеку снится сон», «Красивые в
Дамаске купола», «Славянин», «Четыре времени года», «Кошмарные сны актёров»,
«Как я не стал космонавтом», «Слова влюбляются друг в друга». В этом цикле выделялось
первое прочитанное стихотворение, больше всех отвечающее заданной теме: в нём
не было заглавных букв и никаких знаков препинания, оно было свободно по форме
и графическому рисунку в
виде непрерывного столбика без
выделенных строф. Оно выражало сомнамбулическое
состояние человека, мечтавшего во сне увидеть «ворону журавля кого угодно / хоть чёрта в ступе / но успеть увидеть…»
и адекватно по содержанию и форме соответствовало
верлибру.
Серьёзный поэт и переводчик Даврон Раджаб, сотрудник
журнала на узбекском языке «Мировая литература», представил на суд слушателей
свои переводы трёх стихотворений ташкентского поэта Санджара Янышева, ныне
проживающего в Москве. Ташкентцы знают Янышева как составителя и редактора
альманаха центральноазиатской поэзии «Малый шёлковый путь», а также автора книг
стихов «Червь», «Офорты Орфея», «Регулярный сад». По мнению критики, присущие
поэтике Янышева «противоречивость,
постоянная потребность риска, существование на границе культур и
непринадлежность ни одной из них, и в то же время зависимость от разных
языковых традиций - рождают свободу… и
тот свет, который пронизывает стихи». Сперва публика познакомилась с текстами в
русском оригинале. Их озвучила Ирина Вихрова. Даврон убеждён, что «форма сама
выбирает нас, а не мы – форму». Для
Раджаба важно было передать
обнажённую форму стиха, его смысловой каркас, а «музыка слов может обмануть нас», - открыл свой принцип перевода
Даврон Раджаб.
Свои и чужие разнообразные опыты свободного стихосложения
представили: Олеся Цай («Сначала орала музыка…», «Грусть и печаль», «Твой
кувшин наполовину море»); Фархад Юнусов – причём, в текстах («Спотыкаются
смешные…», «Жизнь спички коротка») и песнях
(«Куда исчезла боль?..», «Учи меня, мастер!»);
Наталья Белоедова («Листья отдельно», «Шарабад»), Виктория Осадченко
(«Летом»). Молодые поэты перед своим
выступлением признавались, что они до конца не поняли и пока ещё не овладели
этой формой стихосложения.
Предваряя
выступление гостьи из Мексики, Николай Ильин сделал два вокально-музыкальных
приношения, популярные мексиканские
песни на языке оригинала, тепло встреченные публикой, - «Ты, только ты…», «Ты не смотришь на меня…»,
сопроводив их перебором гитарных струн.
Алина Дадаева рассказала, что в настоящее время она, в
основном, пишет в излюбленной форме верлибра. Для неё нет значительной разницы между
рифмованным силлабо-тоническим способом стихосложения или нерифмованным. В этот
свой приезд молодая поэтесса поразила слушателей своей жёсткой поэзией, которую
некоторые слушатели назвали «кровожадными страшилками», уже судя только по
названиям или первым строчкам её свободных опусов: «На рассвете человек хоронит
на заднем дворе кота», «Когда в город приходили дровосеки…», «Торговка», «В
августе» (про трупик крокодила), «Благословенна плоть человека, проглоченная
удавом» и другие, созданные явно под влиянием латиноамериканской
литературы индейского происхождения.
Кто-то видит свет в ночи, кому-то по душе мрак среди бела дня: и то и другое
достойно постижения и поэтического осмысления.
Николай Ильин не только попытался объяснить публике
простыми внятными словами, что он понимает под «верлибром», но ещё смог внести ноту юмора и спасительной для каждого из нас самоиронии.
Выступавший сравнил верлибр с «прекрасной дамой, которая вовсе не претендует на
украшения: она и так природно хороша, но в ней обязательно должна быть какая-то
«заморочка!» Чтобы «отчубучить», чего ещё не было, Ильин продекламировал своё
стихотворение «Ночная беседа» из цикла «Изломы цивилизации», уложив всех от
смеха наповал:
В двенадцать часов я сказал ему,
Что уже двенадцать часов.
В час ночи я ему намекнул,
Что мне пора бы домой.
В два часа ночи я предупредил,
Что мы мешаем соседям.
В три часа ночи я заявил,
Что Порошенко – козёл!
В четыре часа я что-то сказал,
Но уж не помню – что.
В пять утра я спросил его:
«Ты меня уважаешь?»
Он думал над этим где-то с час
И к шести подтвердил, что да.
В семь часов наступил рассвет –
И мы отправились спать.
Второе стихотворение было не
менее смешным. Его лирический герой безуспешно пытался всем понравиться. Оно
заканчивалось такими строками: «Просто у
меня такое лицо, / что мне самому нравится…». Такие не претендующие на
великость стихи моментально входят в наш повседневный обиход, таят в себе неожиданно для нас много ценного, истинного, но ещё не
осмысленного в полной мере.
Завершил вечер верлибра Бах
Ахмедов сердечным признанием: «Я люблю верлибр. Для меня он высшая форма
поэзии. Каждое слово в этой форме стиха обнажено.
Текст должен выходить на другом уровне –
вне косности мышления, тогда он становится настоящим шедевром. В верлибре тоже
есть рифма, но только внутренняя, смысловая, не фонетическая, и много
аллитераций, работающих на смысл стиха…»
Бах Ахмедов привёл больше десяти
формулировок верлибра, которые сами по себе тянули на «белые» стихи: «Верлибр – это лабиринт, из
которого нет выхода, потому что выходов бесконечно много»; «Верлибр – это
аритмия вечности»; «Верлибр – это слова, уставшие ходить строем»; «Верлибр –
это попытка чистого пространства преодолеть свой ужас с помощью организованного
беспорядка»; «Верлибр – это кислородная маска свободы» и другие.
В качестве образца он прочитал несколько своих стихотворений: «Мы сидим в кофейне», «Случай в больнице», «В этом саду расходящихся строчек» и другие. Их можно найти в интернете на «Одноклассниках» и на сайте «Стихи. Ру», а также во втором его сборнике «Шёпот» (2019).
В качестве образца он прочитал несколько своих стихотворений: «Мы сидим в кофейне», «Случай в больнице», «В этом саду расходящихся строчек» и другие. Их можно найти в интернете на «Одноклассниках» и на сайте «Стихи. Ру», а также во втором его сборнике «Шёпот» (2019).
Для
большей убедительности своих предпочтений,
Бах Ахмедов преподал мастер-класс, продемонстрировав два варианта своего
стихотворения в классической силлабо-тонической (рифмованной) форме и в форме
верлибра, убрав «лишние» слова, что частично устранило рифму и ритмическую
гладкость, но выделило смысловое ядро:
В этом саду расходящихся
строчек
Спрятана где-то до неба
тропа.
Где-то, где слово на
выдох короче
И сумасшедшая нежность
слепа.
Кто ее сможет спасти от
забвенья?
Кто через ночь за собой
поведет?
В этом саду, где любое
сближенье
Так же опасно, как
мартовский лед.
В этом саду расходящихся
истин,
Где-то мы встретимся
снова с тобой
Словно опавшие ломкие
листья,
Так и не ставшие точной
строкой.
А
теперь производная форма от этого стиха, то есть верлибр:
в саду расходящихся
строчек
до неба тропа
короче слово
и слепа нежность
от забвенья - через ночь
сближения лед
в саду расходящихся истин
с тобою снова
опавшие листья
ломкой строкой.
В
последнем варианте слово не задерживало мелодии, а становилось её опорой, её
выражением, почти нотой. Слушатели долго аплодировали, признавая оба образцовых
варианта.
2019
Гуарик Багдасарова
Фото: Ирина Кепанова