Введение. Культурно-исторический аспект
тематики
Культура
на рубеже ХХ-XXI вв. не утратила своего исторического определения как
специфический способ организации и развития человеческой жизнедеятельности. В
это понятие мы по-прежнему вкладываем продукты материального и духовного труда,
систему социальных норм и учреждений, совокупность отношений людей к природе,
между собой и к самим себе. Великие творения культуры не знают морального
старения: «Над истинно прекрасным время бессильно», - говорил русский
композитор А.Н. Серов.
Из
множества функций духовной культуры
(человекотворческая, познавательная, регулятивная, коммуникативная,
информативная) некоторые учёные считают
основной – информационную функцию культуры. Известно, социальный опыт
прошлых поколений не передаётся генетической наследственностью. Информационная
функция осуществляет передачу, трансляцию накопленного социального опыта как по
«вертикали» - от прошлых поколений к новым,
так и по «горизонтали» - в одну и ту же эпоху от одних людей к другим,
от одного народа к другому. Она проявляется лишь в общении людей и поэтому
тесно связана с коммуникативной функцией. Такое общение опосредуется произведениями духовной культуры.
Художественная
литература (наряду с музыкой, живописью и т. п.) – один из видов искусства –
художественной деятельности, и мы будем рассматривать её как форму духовной культуры. Наряду с
универсалиями вселенского бытия искусство и литература неизменно запечатлевают
культурно-историческую реальность в её многоплановости и богатстве.
«Поэты
всех времён» были заняты «воспросами нации, религии, языка и родины… Шекспир, Данте, Сервантес, Ибсен принадлежат
всему человечеству как в силу того, что один из них был англичанин, другой –
флорентииец, третий – кастилец, четвёртый – норвежец» (М. Унамуно)[1].
В творениях искусства ощутим
воздух мировой культуры, даёт о себе знать интерес художников, и в частности,
писателей, к бытию разных народов, стран, регионов. Так, образы Дон Жуана,
Фауста, Дон Кихота, выросшие на национальной почве, стали достоянием
общеевропейской культуры. Художественные образы Н.К.Рериха дышат воздухом многовековой мировой культуры. И таких
примеров бесчисленное множество.
Современность
писателя, художника – важнеший критерий его таланта. Писатели советской эпохи
разделились на два лагеря. Одни в своём творчестве отвечали господствующей
идеологии (А.Н. Толстой и его роман-эпопея «Хождение по мукам», М.А. Шолохов и
его «Поднятая целина», И. Г. Эренбург и его романы «Буря» и «Девятый вал») и
неизменно получили официальное одобрение. В то же время повести и рассказы А.П.
Платонова, роман М.А. Булгакова «Мастер
и Маргарита», «Тихий Дон» М.А. Шолохова,
поэма «Реквием» А.А. Ахматовой, позже проза
А.И. Солженицына, Г.Н. Владимова,
В.И. Белова, В.Г. Распутина, В.М. Шукшина, В.П. Астафьева, Е.И. Носова
освещали своё время правдиво и глубоко,
в традициях реалистической русской литературы XIX века. В
конечном счёте, деятельность писателя, по мысли М. М. Бахтина, определяют
длительно существующие «могучие течения культуры» (в особенности низовые,
народные)[2].
Профессиональная
(литературно-художественная) критика
произведений духовной культуры выполняет следующие задачи: помогает
публике ориентироваться в море культурных ценностей; помогает рецензиями учреждениям
осуществлять отбор произведений для их
распространения; помогает самим авторам обнаружить с их помощью сильные
и слабые стороны своих творений; формировать определённое общественное мнение. «Приговоры
вкуса» также имеют свои законные права в литературно-художественной критике.
Зазеркалье искусства средневекового
Востока и Новая информационная культура
(ИК)
Культура есть
сердце.
Н.К.
Культура — это то, что остаётся, когда всё остальное забыто.
Культура — это то, что остаётся, когда всё остальное забыто.
Народная мудрость
В
нашем историко-культурном очерке мы не можем обойтись без понятия «философия
культуры» — этого своеобразного угла
зрения на эпоху Тимуридов. Мудрый царь Соломон на вопрос: "Что такое
благородство?" — ответил: "Золотое яблоко, просвечивающее сквозь
серебристый сосуд". Чтобы представить тот или иной исторический тип
культуры одного региона, её живое обаяние, искренность и неповторимую красоту,
надо суметь увидеть линии всех народов и всех культур на древней ладони
Востока. Эти сложные исторические переплетения мы можем увидеть в зеркале
искусства – этом золотом яблоке прекрасной тысячелетней культуры Средней Азии,
просвечивающей сквозь серебряный сосуд
времени.
Таким образом, искусство становится, прежде
всего, самосознанием культуры. Искусство способно портретировать культуру. Это
её зеркало, "самопознание" культуры. И в средневековом искусстве, как
в зеркале, отразился совершенно особый неповторимый тип культуры.
Средневековое искусство возникло и
существовало на почве феодализма, более прогрессивной общественной формации,
чем рабовладельческий строй. На протяжении средних веков в Европе, Азии,
Северной Африке образовались огромные этнические группы народов, а затем нации,
до сих пор населяющие земли этих материков. В средние века были заложены основы
национальных культур. Это было время расцвета искусства масс: неистощимая
фантазия народа, множество местных школ, народные представления, мифологический
по характеру реализм, расцвет декоративных форм и прикладного искусства.
Религиозные догматы христианства, буддизма,
ислама накладывали печать на философию, мораль, искусство. Ислам в Среднюю Азию
пришёл только в VIII веке, когда народы Средней
Азии, претерпев влияние буддизма, парсизма (зороастризма — религии древних
персов), христианства, выработали своеобразный “иммунитет” в области
художественного мышления, создали свои национальные неповторимые принципы
художественного творчества. Ислам опирался на древнеарабскую, а также иудейскую
традиции (Ветхий Завет). Ранний ислам уделял внимание вопросам культуры и,
соответственно, искусства, отдавая предпочтение ритуалу над мифом,
социально-нравственным устоям, вокруг которых можно было бы объединить
мусульман. Основополагающая цель заключалась в том, чтобы направить
правоверного мусульманина к единому эпицентру мироздания — Аллаху. Лишь позднее
были выработаны эстетические принципы исламской веры, которые и сегодня нам
могут помочь понять символику мусульманской архитектуры на территории Средней
Азии. Так, например, купол мечети всегда символизировал божественную
совершенную красоту (“джамал”). Минареты означали божественное величие
(“джалал”), а письмена на внешних стенах мечети увековечивали божественное имя
(“сифат”).
Наибольшего расцвета мусульманская архитектура
достигает в XY веке, когда она входит в
повседневную жизнь восточного города и играет эстетически-воспитательную роль
для всех социальных слоёв населения, определяет вкусы и формирует чувство Прекрасного. Именно
творческая активность «третьего сословия» внесла много нового в архитектуру
этой сложной противоречивой эпохи.
Эпоха Тимуридов (последняя четверть XIY — рубеж XY-XYI веков) –
самая загадочная и притягательная в истории народов Центральной Азии. Новый
символ столицы независимого Узбекистана — конный памятник среднеазиатскому
полководцу Амиру Тимуру (1336-1405), самостоятельному правителю Мавераннахра, с
центром в Самарканде, прозванному в народе «Тимур-завоеватель», - ныне завоевал сердце города, бывший Сквер
революции, а ныне площадь А. Тимура. Часто невольно мы сравниваем его с другим
«кумиром с простёртою рукою» на бронзовом коне
— «Медным всадником», установленном в 1782 году на Сенатской площади в
Петербурге и сразу на века ставшим символом города на Неве.
Помните пушкинского героя Евгения, в прошлом
заурядного бедного чиновника, покорного судьбе, но из-за потопа, отнявшего у
него душевное равновесие, вмиг обезумевшего, взбунтовавшегося, поднявшего руку
на царя и смело вопрошавшего:
Куда ты
скачешь, гордый конь,
И где
опустишь ты копыта? —
То
был вопрос безответный, поставленный перед историей. Более пяти веков отделяют
нас от эпохи А. Тимура, но простые люди задаются вопросом: «Как же при нём был
возможен такой расцвет культуры и экономики на нашей земле?» Попытаемся
ответить на него в начале XXI века с
помощью историков, искусствоведов, публицистов, художников и просто людей, не
безразличных к отечественной истории, чтобы выработать философский единый
взгляд на выбранный объект исследования.
Ещё совсем, казалось, недавно эмблемой нашего
города были Ташкентские куранты. Башня с часами была сооружена 9 мая 1947 года
в годовщину Победы народа над фашистской Германией по проекту архитектора А.А.
Мухамедшина. Само здание было построено намного раньше в 1896 году для первого
в Узбекистане синематографа, ставшее впоследствии кинотеатром «Туран». Не
сохранился и Парк культуры и отдыха, открытый в 1882 г . и в 1930 г . названный именем
А.М. Горького, позднее реконструированный в детский парк с игровыми площадками,
аттракционами, фонтанами, аллеями и клубами. Счастливая жизнь в её мгновенном
движении была связана с Дворцом водного спорта (1965), кафе «Буратино»,
пионерским лагерем «Радость» на территории этого парка, теперь уже раритетами из страны детства и юности,
лишь оживляющими нашу память: в «Гераклитову реку второй раз не войдёшь» (О.
Седакова). Сегодня в реконструированном Ташкенте, мегаполисе XXI века,
не до основания разрушенное советское прошлое скромно вписалось в глобальное
настоящее. Прошлое и настоящее, сцепившись в противоречивом клубке, иногда
дополняя друг друга, полнее раскрывают вовсе не однозначный творческий гений
нашего народа и одновременно заставляют с тревожным волнением задуматься о
будущем, о ценностях подлинных и мнимых.
В сегодняшнем густонаселённом урбанизированном мире ценности
культуры ХХ века оказались неожиданно хрупки — и особенно, ценности
архитектурного и монументально-прикладного наследия городов. Они разрушаются не
только из-за кризисов и природных катаклизмов, число которых, как отмечают
специалисты, достигло за 20 столетий самого высокого уровня в конце 2004 —
начале 2005 годов. Нынешний 2020 год к ним добавил глобальный кризис, вызванный
пандемией коронавируса.
На
памяти среднего поколения Ташкент был сокрушён в 1966 году "подземными
толчками и дружбой народов, снабжённой экскаваторами, — старый Ташкент,
пересечение судеб, прибежище для озябших, голодных и гонимых, милые особнячки,
ореховые и яблоневые сады, тополя и карагачи в лавине солнечного света"[4].
Многое разрушилось под агрессивным натиском нового времени из-за недостатка
доброй воли и ответственности у тех, кто управляет развитием современной
городской инфраструктуры. В итоге, навсегда ушли в прошлое не только старинные
узкие улочки с глинобитными домами и дувалами "старого города", но и
немало архитектурных, пластических, а также произведений
декоративно-монументального искусства "нового города", так называемой
"европейской части" Ташкента: среди них знаменитый "Белый
дом" на набережной Анхора[5].
Этот «чёрный» список дополнили: Дом правительства
Узбекистана, часть Государственной библиотеки имени А. Навои, Дом кино,
памятники М. Фрунзе и А.М. Горькому; множество изделий уникальной декоративной
пластики, украшавших станции Ташкентского метрополитена; выдающиеся
произведения монументальной живописи Б. Джалалова, некогда эстетически
обогащавшие стены Государственного исторического музея и Дома кино, которыми
восхищались не только коренные жители,
но и гости узбекской столицы.
Новое,
однако, быстро становится обыденностью, и запоздало приходит горькое осознание
необратимой утраты. Подлинные произведения зодчества и
монументально-декоративной живописи и пластики не только уникальны, но и
неповторимы как любые произведения искусства. Мы можем на месте разрушенного
знаменитого "Белого дома" в Ташкенте построить новое здание, а на
месте Дома кино – бизнес-сити; на месте памятника А.М. Горькому — разбить сквер
с фонтаном, предварительно переименовав и станцию метро, носящей имя советского
писателя, на новое: "Буюк ипак юл" ("Великий шёлковый
путь"), в соответствии с запросами времени. Эти суетные приметы последней
четверти века будут воспроизводить лишь наше неглубокое понимание прошлого и
степень нашего беспамятства, а также невосполнимый ущерб, нанесённый культуре,
которая формировалась не нами и намного раньше эпохи независимости. Увы, такие
проявления тенденциозного "агрессивного
оптимизма" были известны ещё в 20-х годах прошлого столетия. В
неосуществлённом проекте монумента советского архитектора И. Фомина хаос
обломков классической архитектуры должен был быть придавлен кубическим блоком с
надписью: "Мы разрушим — мы
отстроим. Вся сила в нас".
Недопустимость
разрушения ценностей давно не требует доказательств: историческая подлинность
не воспроизводима. В последнее время, как, впрочем, и в недавние десятилетия
качество художественной образности в архитектуре и монументальной скульптуре
оказалось поглощено технологией индустриального строительства и типизацией,
кстати, похожей на эпоху массового строительства «хрущёвок» 60-х годов прошлого
века. В современной узбекской столице выросло много новых учреждений, банков,
зданий культурно-просветительского назначения.
Они все похожи друг на друга своей официозной помпезностью, подавляющей
неприступностью, какой-то холодной вычурной сухостью форм из бетона и
бронированного стекла. Эти стилистические особенности противоречат не только
здешнему тёплому климату, но даже самому характеру местных жителей,
отличающемуся своей скромностью, теплотой и радушием. Юбилейный XXY-ый и нынешний XXIX-ый годы обретения государственной независимости[6]
вошли в историю Узбекистана невиданными новостройками, широкими проспектами,
многокилометровыми авиадуками, благоустроенными скверами, фонтанами и супермаркетами,
но это уже страница новейшей архитектурной летописи узбекской столицы третьего
тысячелетия.
Я
думаю, чем скорее мы осознаем чисто человеческое значение материальной памяти
городов, её необходимости для осуществления преемственности культуры,
сохранения подлинной информации о прошлом и полноценного развития каждой
личности — тем скорее мы сможем в полную силу осуществить государственную
программу национально-духовного возрождения общества. Она подразумевает
возвращение к народным истокам, возрождение исторической памяти, культуры и
духовности. Это значит, везде, где только возможно, необходимо возрождать и
поддерживать в людях духовность, основанную на чувстве милосердия и созидания,
но только не разрушения и забвения. В эту долгосрочную программу входит также
возрождение исторических, национальных и человеческих ценностей, а также
осознание места и значения в соборной культуре Узбекистана исламской и других
религий и национальных традиций в развитии многонационального и
мнгоконфессионального общества.
Это
означает, что мы должны помнить, что вероисповедание в Центральноазиатском
регионе всегда отличалось толерантным характером: мусульмане верили в единство
и единственность Аллаха и одновременно признавали пророческую миссию
христианского и иудейского пророков-единобожников, а также последнего из
пророков в истории человечества — Мухаммеда. Правоверные, как и их
предшественники — иудеи и христиане, — одинаково верили в потусторонний мир,
судный день, воскрешение мёртвых, существование ада и рая, а значит, из
поколения в поколение — пожизненно — несли нравственную ответственность за свои
поступки перед единым Богом и друг перед другом.
Сегодня,
заглядывая в прошлое, мы пытаемся понять настоящее и стыдливо признаёмся себе,
как многого мы ещё просто не знаем: фактов, событий, их взаимосвязей.
Стремительная перестройка идеологии, замена и реставрация старинных памятников
архитектуры и скульптуры, переименование улиц не дают нам принципиально нового
знания: что же происходило с человеком, человеческой личностью, вовлечённой в
страшный круговорот истории? А между тем интуитивно мы осознаём, что главным
двигателем культуры и проводником истории был и остаётся Человек. Мы сегодня
пытаемся объективно, непредубеждённо и беспристрастно осмыслить не только далёкое,
но и недавнее прошлое, чтобы понять его и себя в нём. Понять, чтобы иметь право
судить. И мерилом этого суда остаётся человеческая личность с её вечными
ключевыми вопросами: свобода и несвобода личности при старом и новом строе; её
связи и взаимоотношения с государством; правда истории и правда человека и
многие другие проблемы, которые остаются открытыми по сей день.
Мы
сейчас живём в век современных технологий — интернета — этой глобальной
компьютерной сети, самой оперативной и массовой для передачи информации. Люди,
находящиеся в разных странах, получают возможность беспрепятственно общаться. А
общение — это основа передачи культуры. Развитие современных технологий
существенным образом меняет жизнь
общества и оказывает влияние на культуру. Происходит подлинная революция в
приобщении человечества к накопленному общемировому культурному богатству.
Интернет создаёт нового человека — "человека
информационного", с его новым демократическим сознанием. Здесь в
"мировой паутине" человек свободно соприкасается с культурами других
стран, имеет возможность высказаться "во весь голос" в рамках целого
мира. Человек начинает мыслить более глобально, он общается с людьми разных
культур и невольно ощущает на себе сближение и взаимопроникновение, синтез культур.
В результате мы не исключаем приход к новой единой цивилизации, которая
сохранит лицо каждой культуры и одновременно объединит людей всей планеты на
основе общечеловеческих ценностей.
Новая
информационная культура (ИК) — это
"совокупность принципов и реальных механизмов, обеспечивающих
позитивное взаимодействие этнических и национальных культур, их соединение в
общий опыт человечества, а также знания и навыки эффективного пользования
информацией; предполагает разностороннее умение поиска нужной информации и её
использования"[7], что
может стать существенным элементом общей культуры человечества, духовно
объединить людей общностью понимания современных проблем, в решение которых они
добровольно включены. ИК органически входит в реальную ткань общественной
жизни, придавая ей новое качество. Она приводит к изменению многих сложившихся
социально-экономических стереотипов, политических и духовных представлений,
вносит качественно новые черты в образ жизни человека. Овладение ИК, считают
специалисты, — это путь универсализации качеств человека, который способствует
реальному пониманию индивидуумом самого себя и своей роли в общественной жизни.
Если раньше, утверждают учёные, мы жили, в основном, в мире вещей, то сейчас —
в глобальном информационном пространстве,
где, может быть, в будущем информационное неравенство будет рассматриваться как
вид социального неравенства.
Но
ваш верный слуга, автор этой статьи, чаще всего за информацией шла проторенными
тропами ХХ века, где все дороги вели в библиотеку как в храм. Разобраться в
избранной теме и поставленной перед собой задаче — осмыслить наиболее главные,
волнующие меня аспекты противоречивого духовного наследия средневекового
Востока мне помогли не только известные востоковеды[8], но также дневники писателей, расследования талантливых
современных журналистов, умело пользующихся "свободой слова". Эти честные неравнодушные авторы предоставили на суд читателей то, что нельзя было
напечатать раньше, в эпоху тоталитарного режима, дополнили и по-новому осветили
фундаментальные исследования маститых учёных. Можно было наблюдать неразрывную
связь во времени и пространстве эмпирического и теоретического уровней освоения
действительности с комплексностью познавательных задач, решаемых учёными,
писателями, журналистами на каждом этапе творчества. Может быть,
"журналистское проникновение в объект" не столь глубоко, как у
учёных, но зато оно оперативно фиксирует ту или иную фазу движения
исторического объекта, его противоречия и тем самым обозначает актуальную
проблемную ситуацию. Изучая тот или иной "кусочек текущей или исторической
жизни", журналист открывает в нём новые свойства: взаимоотношения людей,
человека и природы, человека и искусства и т.д.
В
каждом конкретном случае он пытается раскрыть истинные причины свершившегося и
при этом суметь преодолеть поверхностность, односторонность, стереотипность в
освещении событий, процессов и участвовавших в них людей. В этом ему помогает
ассоциативное мышление, непосредственно связанное с эмоциональным состоянием
пишущего и его творческими озарениями. Психологическая устойчивость
журналистского познания истины достигается не только логическим способом
овладения предметом исследования, но и свободой ассоциирования.
Это лирическое отступление я сделала в
оправдание своего метода раскрытия заданной темы, свободного и ассоциативного
познания действительности, сопряжённого с преодолением неизвестных,
непредвиденных и скрытых обстоятельств. Часто мне помогало творческое
воображение, основанное чаще всего на объективных фактах, явлениях, событиях и,
меньше всего, на субъективном видении
действительности. Но от последнего элемента творческого процесса я никогда не
отказывалась. В этом субъективном начале я полностью солидарна с М.Ю.
Лермонтовым: "Выхожу один я на
дорогу…". Перед взором открывается кремнистый путь, но я слышу, "как звезда с звездою говорит". В
этот момент я понимаю и разделяю мнение М. Пришвина: "Каждый человек во всём огромном народе переживает время и думает
тайно по-своему. Моя сущность есть лирика. Своя душа ищет утверждения в вечном.
А общественность есть нечто временное, преходящее…" [9].
Памятники
литературы, науки и искусства, эти уникальнейшие свидетельства времени, и в
будущем помогут нам разобраться в вечном конфликте личности художника, учёного,
мыслителя с государством и своим временем, поскольку само творчество, научное
или художественное, всегда было и будет абсолютным безвременным
"манифестом свободы личности" (Пришвин М., там же — примеч.
авт.). Итак, вперёд и вперёд, навстречу
сомнениям и боли, мукам поиска истины, вопросам, и ещё раз вопросам и ответам…
Новый официозный символ независимого
самостоятельного государства, первый памятник А. Тимуру[10],
открытый в Ташкенте в 1993 году, затмил своей «грандиозностью» старый
классический символ — Ташкентские куранты, до сих пор вместе с новым двойником
каждые полчаса отбивающие пульс города и приближающие час свидания для
влюблённых, как правило, именно здесь набивающих стрелку. В последнее время это
место свиданий сместилось на несколько метров к центру, к бронзовому памятнику,
имеющему одно коварное свойство: надо не один раз его обойти кругом, чтобы
встретиться со своим партнёром. Он собой закрывает весь горизонт. В томительном
ожидании вы невольно ещё раз изумитесь тяжеловесной монументальности
исторического образа, официально ставшего общенациональным идеалом и символом
государственной независимости и с почтением прочитаете на постаменте высеченное
крылатое выражение Сахибкирина: «Сила — в справедливости». Соответственно,
основной задачей национальной политики становится именно она, неподкупная
Царица-справедливость, «непредвзятость исторического анализа» (И. Каримов), "полное
следование внешнеполитическим принципам
и целям, разработанным Первым Президентом Республики Узбекистан" (Шавкат
Мирзиёев) — недостижимый идеал политических деятелей всех времён и народов.
Гуарик Багдасарова
P.S. Продолжение историко-культурологического очерка
следует...
[1] Унамуно М. Избранное: в 2 т. – Л., 1981. Т. 2. 318-319
[2] Бахтин М. Эстетика словесного творчества. - С. 330.
[3] Эдуард Эррио
(1872-1957) — французский государственный и политический деятель, лидер
партии радикалов и радикал-социалистов, писатель, историк, публицист, академик.
[4] Рубина Д. На солнечной стороне улицы. Отрывок из романа. — //Звезда
Востока, 2003.
С. 18
[5] В этом старинном особняке некогда располагались
официальная резиденция туркестанских генерал-губернаторов, впоследствии Главный
среднеазиатский музей.
[6] Референдум о независимости прошел на территории
Узбекистана 29 декабря 1991 года уже после принятия Алма-Атинской декларации о
целях и принципах СНГ, которая объявила о прекращении существования СССР.
[7] Кузьменко М., Кушнеренко А., Леонов А. ,Эпиктетов М.,
Борисенко В., Ханжин С., Назаро Б. Информационная культура. Кодирование
информации. Информационные модели. – М., 2000., Интернет сайт: www. infomir. ru
[8] Ремпель Л. и Пугаченкова Г.
Очерки искусства Средней Азии (Древность и средневековье) — М., 1982.;
Пугаченкова
Г. Из художественной сокровищницы Среднего Востока. – Т., 1987.
Полякова
Е. и. Рахимова З. Миниатюра и литература Востока. – Т., 1987.
Азимов
И. Росписи Узбекистана. — Т., 1987.
Сулейман
Х. , Сулейманова Ф. Миниатюры к произведениям А. Навои (15-19 вв.). — Т., 1982.
Шаякубов
Ш. Современная миниатюрная живопись Узбекистана. — Т., 1994. Муминов И. Под
редакцией академика АН Уз. Муминова И.М. Миниатюры к Бабур-Наме. – Т., 1970.
Измайлова
Т. Культура и искусство Переднего Востока. — Ленинград, 1960. Галеркина О. Вст.
статья к альбому "Миниатюра Мавераннахра"(16-17 вв.). — Ленинград,
1980.
Dayid Talbot Rice . Islamic
art.— London
[9] Пришвин М. Из дневников (1931-1952). — //Наше
наследие, 1990, №2. С. 76
[10] Авторы памятника А. Тимуру: скульпторы И. Жаббаров,
К. Жаббаров, архитектор Б. Усманов.
