Мастер-класс от юбиляра А.Е. Слонима

      

В этот день – 22 01 14 -  в канун 65-летнего юбилея (25 01 14) режиссёра-постановщика и сценографа Государственного академического Большого театра имени А. Навои, Заслуженного работника культуры Узбекистана  А.Е. Слонима на улице стояла особенно сырая  неприглядная погода. С утра моросил дождь, который ближе к вечеру  перешёл в обильный мокрый снегопад. Лишний раз без крайней надобности из дома выходить никому не хотелось. Но, к моему удивлению, читальный зал Национальной библиотеки Узбекистана был заполнен до отказа любителями поэзии из разных литературных объединений нашей узбекской столицы. Все с нетерпением ждали очередного  мастер-класса от  А.Е. Слонима,  Лауреата  литературного конкурса "Ватан учун яшайлик" ("Во славу родины"),  ежегодной премии Союза писателей Узбекистана за творчество в области поэзии и публицистики.

«Презумпция смысла»

«Цель поэзии – поэзия»

        А. Пушкин.

В Национальной библиотеке Узбекистана 17 01 14  состоялся семинар для молодых поэтов, которым третий год руководит известный  прозаик и публицист А.П. Устименко.  Он  автор  повестей «Тень победителя», «Китайские маски Черубины де  Габриак», Ташкентского романа «Литературная версия странной любви», рассказа «Третья жена Темучжина», множества критических статей и эссе[1], имеющих непосредственное отношение к современному литературному процессу в Центральной Азии («Остаются, чтобы уйти» и др.).

А.П. Устименко в разговоре коснулся разных аспектов художественной речи. Древнегреческое слово «поэзия»  этимологически образовалось от глагола «делать», «говорить»; а «проза» - от латинского прилагательного «прямой», «простой». Художественная речь осуществляет себя в двух формах: стихотворной (поэзия) и нестихотворной (проза). Стиховые формы (прежде всего метры и размеры) уникальны по своему эмоциональному звучанию и смысловой наполненности. Стихотворная форма «выжимает» из слов максимум выразительных возможностей и придаёт произведению предельную эмоционально-смысловую насыщенность.

В прозаической художественности, по Бахтину, «диалогическая  ориентация слова среди чужих слов», в то время как поэзия более монологична. Если поэзии, особенно лирической, присущ акцент на словесной экспрессии, то в прозе наиболее ярко выражено созидательное, речетворческое начало. Прозаик  наиболее полно и широко использует изобразительные и познавательные возможности  речи, тогда как в поэзии доминируют её эстетические начала. Прозаик, по замечанию А.П. Устименко, может быть сухим, как сушёная рыба, но в его творчестве преобладают философские размышления. Законы прозаического текста и  поэзии  не схожи, но их объединяют единая сущность искусства как познавательная художественная деятельность и принципиальное различие между «искусно сделанными вещами» и «произведениями искусства» (Гегель).

Объектом обсуждения на семинаре стали стихи молодого малоизвестного поэта из Подмосковья (Ногинск) – Дмитрия Галичева, с позиций  автора актуального  очерка  «Поэзия действительности»[2]. Евгений Абдуллаев рассуждает следующим образом о так называемой «новейшей поэзии» 2010-х годов:

«Новейшая поэзия есть поэзия действительности, поэзия жизни”, — писал Белинский в своей известной статье о Грибоедове. Конечно, и поэзию, и действительность мы сегодня воспринимаем и понимаем несколько иначе, чем “неистовый Виссарион”. И все же словосочетание поэзия действительности представляется вполне пригодным.

В поэзии ситуация сложнее. Претензий — как обоснованных, так и нет — на новизну вроде бы достаточно. На прорыв к действительности — фактически нет.

Речь идет не об отражении действительности — словно она, действительность, есть что-то данное, определенное, и только ждет не дождется, когда ее “отразят”. Речь — о воле к прорыву, о воле к выходу из тех сумерек литературности, филологичности, поэтичности, в которые погружают себя поэты».

Стихотворные  строфы Д. Галичева написаны  строчными буквами, без знаков препинания и тем самым полностью нарушают наше традиционное представление  о тексте как филологическом понятии. Хрестоматийный текст должен  обладать определённым комплексом свойств и  присущими ему связностью и завершённостью. Текст в филологическом его понимании  - это языковое выражение определённого смыслового ряда (художественное содержание). Мы знаем, что тексты, даже внешне похожие, могут быть глубоко различны по своей сути. Так, две формулы судебного решения, в зависимости от места знака препинания, противоположны по смыслу: «казнить, нельзя помиловать» и «казнить нельзя, помиловать». Конечный смысл истинно творческого текста – как свободного откровения личности – «в том, что имеет отношение   к истине, правде, добру, красоте, истории» (Бахтин)[3].

Представим  на  суд читателей  стихотворные фрагменты Дм. Галичева. Слушатели  семинара общими усилиями попытались разобраться, какую всё-таки смысловую нагрузку несут  речевые элементы в  своеобразных фигурах  -  текстовых конструкциях «без гвоздей»  Дм. Галичева. Их   с выражением озвучила Раиса Крапаней. Кстати, интонационно-голосовая выразительность декламации придала хотя бы некоторую  упорядоченность стихам Дм. Галичева:

 

«веруй художник в огрызки ногтей

вечно в ответе за тех в темноте

стреляный ссыльный и невыездной

славен ночною заботой одной

стой где ты жив

чем ещё ты здесь свят

конные скачут и руки свистят

валятся звёзды горит окоём

долго ли коротко ночью ли днём…»

Алина Дадаева: «Я достаточно долго общалась с автором. В жизни он очень простой, коммуникабельный, отзывчивый парень. В творчестве, мне показалось,  он осознанно приземляет себя социальными мотивами. Ему не хватает метафизики в стихах, он страдает многословием. Однако редакция столичного журнала  «Знамя» заинтересовалась его творчеством и рекомендовала  его стихи в печать».

Виктория Осадченко: «На мой взгляд,  автор в своём стихотворно-интеллектуальном пространстве ставит себя выше читателя и не заботится о том, насколько он будет понятен ему. Текст труден в читательском восприятии и многословен».

Фархад Юнусов: «Возможно, у автора есть  своя аудитория, лучше понимающая его, а мы далеки от него в возрастном  и  географическом отношении: нам трудно понять эти стихи. Но у него есть сильные метафоры,  например: «дребезги лета в сетях паутиновых» или «осень в карманах на дальних плотинах».

А.П. Устименко: «У Галичева есть строфа, есть удачные  строки, но нет поэзии. Стихи очень трудно читаются. Не прослушивается синтаксис высказывания. Нет биографии автора в  стихах, но есть тоска провинциального мальчика по Москве в современных условиях, когда  «Москвоцентризм — одна из объективных черт современной русской поэзии» (Е. Абдуллаев)».

Дарья Ярошевич: «Я не согласна с вами. У него есть свой идеал в поэзии, свой учитель, свой образец, которому он служит… Мне он чем-то  напомнил "Горе от ума".

Раиса Крапаней: «Я хочу выступить в защиту  молодого автора. Ему не чужды тема патриотизма, сыновней благодарности своей  матери, а я мать троих сыновей, и меня задели за живое  следующие стихи Дм. Галичева:

«были и мне чудеса и волхвы

дребезги лета в сетях паутиновых

в сонных прудах урожаи плотвы

осень в карманах на дальних плотинах

мама как ласково нам на земле

жаться на отмелях заклязьморечья

в серых местах от каких не отречься

вёсла раскинув грести по золе…»

Итоги обсуждению подвёл Бах Ахмедов: «На мой взгляд,  текст Дм. Галичева изобилует поэтическими метафорами в каждой строке, и стих в целом страдает от этого. Здесь какое-то похмелье метафор - отсюда нехватка воздуха, недостаток или полное отсутствие смысловых пауз  между строк. В  поэзии они необходимы, как в музыке. Я бы назвал  стихотворный стиль Галичева  «heavy metal».

Но если мы вернёмся к критериям   литературного критика Е. Абдуллаева («Поэзия действительности»), то творчество Дм. Галичева  можем отнести к книжной  «филологической поэзии» - тексту-отражению, ориентированному на хрестоматийные источники и представляющему сегодня интерес «не столько для читателя или критика, сколько для историка литературы» (Е. Абдуллаев). В этой поэзии смысл не отсутствует, но может пребывать в укрытии, в потаённости» (В. Топоров), как «презумпция смысла»  (формулировка Кузьмина).

Ближайший литературный семинар состоится 31 января. В программе: обсуждение первой книги стихов Фархада Юнусова и переводов Алины Дадаевой из Уолта Уитмена. Хотя семинар предназначен для молодых поэтов, но двери у него открыты для всех любителей изящной словесности, ведь  поэзии, как и любви, «все возрасты покорны».

Гуарик Багдасарова

---

[1] .http://magazines.russ.ru/druzhba/2011/9/u14.html

[2] Аюдуллаев Е. Поэзия действительности. Очерки о поэзии 2010-х . - //Воздух, 20011

[3] Хализев В. Теория литературы. – М.: Высшая школа, 2007. С.257

«Берёзка» шелестит не умолкая. К 150-летию русского скульптора А.С. Голубкиной

                 «Наряду с великими реалистами – Коненковым и Андреевым в России, Майолем во Франции, Мартини в Италии, Кольбе и Барлахом в Германии, Зорахом и Дэвидсоном в Америке и другими самобытными скульпторами её искусство знаменовало новый этап мирового ваяния, предтечу прогрессивной скульптуры ХХ века».

                             С. Валериус[1]

А.С. Голубкина (1864-1927)  для меня живёт не только в своих работах, но и в людях, свою жизнь соединивших с искусством русского гения. С годами они словно насквозь пропитались светом её жизни и творчества.

Эта дружба началась с моего отрочества. В старших классах мне попалась книга С.И. Лукьянова «Жизнь А.С. Голубкиной»[2].  Она   подвигла  меня поехать во время школьных зимних каникул из Ташкента в  Москву и познакомиться с автором книги и его семьёй. Я хотела заодно поближе   узнать творчество  первого русского скульптора-женщины в России Анны Семёновны Голубкиной,  ученицы Родена, автора известных пластических портретов деятелей русской культуры  М.Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого, А.Н. Толстого, А.М. Ремизова, В.Г. Черткова. Я мечтала воочию увидеть и  знаменитую неповторимую «Берёзку» в трепетном облике юной девушки, стоящей на ветру, исполненной А. С. Голубкиной  для её времени в новаторской импрессионистической манере.

Мемориальный музей-мастерская впервые был открыт в 1932 году в Москве в доме №12 по улице Щукина (ныне  Левшинском переулке)  в помещении  мастерской скульптора. Здесь А.С. Голубкина жила и работала с 1910 по 1927 год. Основу музейной экспозиции составили произведения А.С. Голубкиной, переданные семьёй скульптора в дар государству: всё её художественное наследие  в мраморе, дереве, камне, гипсе и оборудование мастерской. В начале 1950-х годов под давлением ревнителей догматизма, этих чиновников от культуры, «вандалов от художественного цеха», музей был закрыт.

С той поры начались «хождения по мукам» племянницы  скульптора, директора  мемориальной мастерской   Веры Николаевны Голубкиной, которая после закрытия музея в 1952 году весь остаток жизни отдала делу его восстановления. Мемориальный музей-мастерская возродился в  апреле 1976 года и поныне действует под патронажем Государственной Третьяковской галереи.  Дожив до этой победы добра над злом, света над тьмой, В.Н. Голубкина тихо ушла из жизни в 1976 году.

Сын В.Н. Голубкиной и С.И. Лукьянова  Сергей после рождения  первенца - позднего ребёнка Елизаветы окрестил девочку, дав ей  знаменитую фамилию скульптора – Голубкина. В день моего отъезда из Москвы  15 июня  2010 г. юной обаятельной Елизавете Сергеевне Голубкиной исполнилось  три года. Каждое лето она бегает  по  подмосковной  фамильной даче, тряся блестящими шатеновыми кудряшками  и оглашая счастливым смехом окрестные берёзки и приусадебные кусты смородины и малины. Подолгу  гуляет с папой по лесу в поиске  подберёзовиков.  Вряд ли  это беспечное дитя, маленькая  очаровательная жизнерадостная Лиза, как живое воплощение «Берёзки»,  догадывается, какой ответственный  нравственный груз наследия возложил на неё  72-летний отец, глава  «святого семейства» -  продолжить дело  потомков  выдающегося русского скульптора  А.С. Голубкиной  -  служить  людям высоким духовным  подвигом в искусстве:

«И поколенья живущих сменяются в краткое время,

В руки из рук отдавая, как в беге, светильники жизни»
                                                               Лукреций.

До Поваровки  на  49 километре по Ленинградскому шоссе мы с сыном добирались больше двух часов сквозь пробки на дорогах. В тоннеле мне не хватало воздуха от выхлопных газов, а водителю  за рулём, моему сыну Павлу, которого я с трудом уговорила довезти меня до пункта назначения к моим друзьям - терпения и выдержки. Но когда мы доехали до места и нас радушно встретили по русскому обычаю – душистым  свежезаваренным чаем с домашним  ягодным пирогом, крепкими объятиями и поцелуями, непрерывными вопросами на одном дыхании о нашем житии-бытии, как будто ждали нас здесь сто лет, постепенно мы отогрелись душой и пришли в себя.

Мы не виделись  с середины 90-х годов и даже не переписывались. Но когда  встретились, то почувствовали, как будто не расставались со студенческой молодости. С лёгкостью  сердца признали все неожиданные перемены в нашей жизни с полуслова, с первого взгляда и без лишних объяснений. Так встречаются очень близкие родные люди и расстаются тоже без лишней патетики, пряча слёзы. Одному Богу известно, свидимся ли ещё раз?... Мой сын на обратном пути признался, что он словно побывал в раю и встретил там истинных  коренных москвичей,  скромных, интеллигентных, радушных. В их лице он признал  близких себе родственных душ, а ведь он  видел моих старинных  московских друзей  впервые в жизни.

***

«Искусство тоже кочует – от человека к человеку, от народа к народу?.. и из одной страны в другую…»
                                       Художник Михаил Рейк

На днях я получила приглашение от диретора  Музея-мастерской А.С. Голубкиной  в Москвае  Татьяны Владимировны Галиной принять участие в   открытии  юбилейной выставки А.С. Голубкиной, которое состоится 23 января 2014 года в Государственной Третьяковской галерее  и сделать свой доклад  на научном заседании, посвящённом 150-летию скульптора, которое пройдёт 6 февраля 2014 года.

Поехать в Первопрестольную я не смогла из-за отсутствия финансов на дорожные расходы, но отдать дань светлой памяти  и уважения большому художнику, чьё искусство сыграло судьбоносную роль в моей жизни,  – это мой священный долг перед близкими А.С. Голубкиной («иных уж нет, а те далече»).

В канун дня  рождения А.С. Голубкиной (15 01 14) меня пригласили выступить на радио «Ташкент» (на волне fm 87,9). Когда в эфире прозвучала песня Ильдара Гарифулина «Моя судьба» на мои стихи, ведущая и автор передачи «Встреча с интересными людьми. Поэтическая страница»  Наталья Юдина задала мне вопрос, кто же, на мой взгляд, вершит наши судьбы -  мы сами или Всевышний на небесах. Я рассказала, какую судьбоносную роль сыграло в моей жизни знакомство с жизнью и творчеством А.С. Голубкиной. В отведённые 30 минут  в радиоэфире мне удалось рассказать  об этом знаменательном событии  и прочитать стихотворный цикл «Зимние грёзы», вдохновлённый русской зимой во время проживания  в Москве (1970-1975) и потом в Новосибирске (1975-1985). По возвращении домой посыпались телефонные звонки от знакомых и друзей, среди которых были директор Общественного клуба «Мангалочий дворик» А. Ахматовой А.В. Маркевич и ташкентский художник Рифкат Азиханов, тепло отозвавшиеся о прослушанной передаче. Они благодарили меня за то, что я смогла в относительно короткой радиопередаче, в которой заранее не обговаривались ни вопросы, ни ответы,  так непосредственно и многогранно -  стихах, музыке и  прозе рассказать о себе и своих кумирах, духовных проводниках нашей непредсказуемой волнообразной  жизни.

В день рождения А.С. Голубкиной 16 01 14 А.В. Маркевич меня пригласила на встречу ташкентских поэтов в клубе «Мангалочий дворик». Здесь собрались О. Бордовский, Р. Крапаней, Т. Попова, Е. Абалова, В. Бушуев, С. Слонов, И. Парамонова и другие любители поэзии. В уютной задушевной обстановке друзья обменивались не только своими стихами и познаниями в теории стихосложения. Каждому из присутствующих хотелось рассказать о себе и о том, что его волновало в данный момент и вдохновляло на новые стихотворные опыты. А.В. Маркевич рассказала о своей недавней поездке в Москву и  о том, с каким вниманием отозвались российские журналисты о её музейной деятельности в узбекской столице в журнале «Окно в Россию».

Я  сделала сообщение о жизни и творчестве первой женщины-скульптора  А.С. Голубкиной и её влиянии на мою профессиональную карьеру. Ме было что поведать любителям литературы «серебряного века».

В мои  студенческие годы в Москве (1970-1975) с  потомками скульптора – племянницей В.Н. Голубкиной, её  супругом – С.И. Лукьяновым и их сыном Серёжей меня связывали  почти родственные,  дружеские духовные узы. После лекций на факультете журналистики в МГУ  я спешила навестить стариков, которые жили в квартире-мастерской скульптора на улице  Щукина, 12 . Возле метро «Парк культуры»  продавали ранние цветы жёлтого и розового багульника. Я могла позволить себе купить букетик алтайских цветов для  Веры Николаевны, которая торжественно ставила их в вазу. Их тонкий весенний  аромат витал в воздухе, когда ещё за окном  на улице лютовала зима.

Вера Николаевна с первого дня нашего знакомства меня нежно называла «Чёрной розой». Однажды я им привезла из Ташкента кусты «чёрной розы», и они несколько сезонов цвели на даче, но потом замёрзли, не выдержав холодных заморозков российской зимы. Вера  Николаевна очень любила разводить дома цветы: её любимые фиалки в глиняных низких горшочках были разных оттенков и радовали глаз круглый год.

Мы подолгу беседовали в жилой комнате рядом с мастерской под низким  шёлковым оранжевым абажуром  о жизни, о литературе, об искусстве, обо всём на свете. Когда прерывалась наша задушевная беседа, я переступала порог мастерской и подолгу общалась с работами А.С. Голубкиной. Мне доверяли следить за чистотой мастерской:  протирать полы,  влажной тряпочкой стирать пыль со статуй, брать в руки произведения мелкой пластики и  безгранично общаться с ними на бессловесном языке: от сердца к сердцу. Тогда я уже понимала, что настоящие произведения искусства, в которых их творец вложил свои мысли и чувства, обладают душой, как живые люди. Но в отличие от них, они не умирают и живут вечно.

 Часто запозднившись, я оставалась ночевать у Голубкиных. Летом вместе с ними ездила на дачу в Подмосковье, где подолгу жила в летнем деревянном флигеле, насквозь пропахшем  лесными травами и ароматом яблок «антоновки», которые зрели  в саду до глубокой осени. Часто ходила по грибы, купалась в ближайшем пруду и любовалась там бледно-розовыми кувшинками.

Однажды мне повезло, и я вернулась из лесу с хорошей добычей:  с лукошком  белых грибов и подберёзовиков, из которых мы сварили душистый грибной суп и аппетитно его уминали в обед, запивая индийским чаем. В деревянном доме, прогретом до основания летним солнцем, было достаточно тепло,   даже когда в окна заглядывали вечерние сумерки. Домашний чистый дачный уют иногда располагал его обитателей  к  неожиданным забавам. Мы баловали себя «картишками».  Никто не боялся остаться в «дураках»,  потому что все без памяти обожали друг друга, ведь мы были как  одна семья.

Мне пришлось на правах близкой родственницы  вместе с другими  проводить  в последний путь С.И. Лукьянова в 1971 г.  Это была первая необратимая потеря в моей жизни родственной души. В.Н. Голубкина ушла из жизни в сентябре 1976 г., когда я уже после окончания МГУ переехала в новосибирский Академгородок. О её кончине я узнала из переписки с  Сергеем Лукьяновым.

Творчество А.С. Голубкиной сопровождает меня всю сознательную жизнь. Знакомство с музеем-мастерской  скульптора в Москве  в 1968 г во время школьных зимних каникул воодушевило меня на мою первую публикацию «Мгновенье, ты прекрасно»  в  газете «Комсомолец Узбекистана»  и  поступление на факультет журналистики в МГУ. После окончания Московского университета я заочно продолжила учёбу  в Институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина при Петербургской Академии художеств и  на отлично защитила   выпускную  работу «Портрет в творчестве А.С. Голубкиной», рекомендованную профессорско-преподавательской  комиссией  к публикации.  

Вторичное посещение музея-мастерской  скульптора после моей долгой разлуки с ним состоялось в августе 1994 г., когда им руководила Н.А. Корович. Ей я вручила свою первую научную работу о творчестве  А.С. Голубкиной с дарственной надписью  музею-мастерской русского скульптора. В 2009 г. я вновь посетила  священную для меня обитель и оставила в подарок её директору Т.В. Галиной  свою книгу   «Близкое эхо» (Т., 2007), где были опубликованы мои мемуары о племяннице скульптора В.Н. Голубкиной. В 2010 г. состоялась долгожданная встреча с  Сергеем Лукьяновым-Голубкиным, нашедшая отражение в книге «Есть лишь путь» (Т., 2012).  Стопятидесятилетний юбилей А.С. Голубкиной,  который широко в эти дни празднуют в Москве, Санкт-Петербурге и на её родине в Зарайске,     обязывает сказать несколько слов о моём любимом художнике-ваятеле.

Анна Семёновна Голубкина родилась 16 (28) января 1864 г. в

Зарайске  Рязанской  губернии (ныне Московская область) в мещанской  семье. В двадцать пять лет уехала в Москву, поступила в организованные А. О. Гунстом  Классы изящных искусств (1889—1890 гг.), где её способности заметил известный скульптор и педагог С. М. Волнухин.

Выпускница Московского училища живописи, ваяния и зодчества (1891-1894) , успешно усвоив уроки  жизненной выразительности    под руководством С. И. Иванова, она продолжила учёбу в Петербургской Академии художеств у В.А. Беклемишева (1894). Но  не довольная  академическими принципами обучения, обуреваемая жаждой самостоятельности в творчестве, Голубкина через несколько месяцев прервала учёбу. Она  трижды уезжала в Париж, чтобы брать уроки в частной академии Ф. Коларосси (1895-1896) и у  знаменитого французского скульптора Огюста Родена (1897). У великого мастера резца она научилась обращаться  даже с твёрдым  материалом,  деревом и, тем более, мрамором, как  с податливой глиной. Смело,  играючи Голубкина  ваяла  самые невероятные  фантастические формы. За этот художественный дар её  прозвали импрессионистом и символистом в искусстве пластики. Безусловно, Голубкина была связана с прогрессивным течением импрессионизма в европейской пластике. Однако её талант формировался на родной почве.

На предложение О. Родена остаться работать во Франции, она ответила категорическим отказом: «Оторвусь от родины, ну, и ничего  не создам»[3]. Она вернулась в Москву.

Её самые   фантастические  образы: горельеф «Волна» («Пловец», "Море житейское"),  «Изергиль», «Кочка»,  декоративная ваза «Туман»,  «Ручей» («Сидящая девочка»), эскизные группы "Лужица", "Задумчивость", "Дети", "Полет"    наполнены весенним воздухом Отечества, противоречивой  атмосферой  российской  действительности, внутренней экспрессией метущихся героев, характерных  больше  для   «живописного» стиля Врубеля.

Иносказательность пластического образа свойственна  знаменитому горельефу "Волна", украшающему вход в Московский Художественный театр: борьба человека и стихии воплощает мятежный дух эпохи.

Преподавание  в Московском коммерческом училище (1904—1906 гг.), на Пречистенских рабочих курсах (1913—1916 гг.) и во ВХУТЕМАСе (1918—1922 гг.) дало ей возможность написать уникальную по своей простоте и глубине изложения  книгу «Несколько слов о ремесле скульптора»,  по сей день служащую учебным пособием для начинающих ваятелей. В ней Голубкина советует ученикам: "...все устроить для работы так, чтобы только радоваться". Затем нужно и  "...себя приготовить для работы". И только потом "...постараться обдумать,  как следует,  модель: почувствовать ее движение, характер, красоту, открыть ее достоинства, а недостатки примирить в характере. Одним словом - усвоить натуру и получить к ней горячий интерес"[4]. Этот совет можно считать творческим кредо мастера. Радость труда, высокое предназначение художника, глубокое постижение натуры – именно это   составляло  для нее основу искусства.

        

 

]

Было бы несправедливо творчество А.С. Голубкиной целиком относить к модному ныне направлению – модернизму. Реалистический метод русских мастеров как в литературе, так и в искусстве формировался не за границей, а у себя дома. Вот почему А.С. Голубкина в своём творчестве несла черты русского реализма: социальность, связь с народом, высокое и гуманное отношение к личности. Наиболее ярко она  воплотила  своё художественное кредо в портрете. Крупнейший мастер психологического портрета, она не боялась раздвигать рамки определённых стилей и художественных направлений. Её можно назвать новатором в этом жанре.

 Вышедшая из народа, в  душе она всегда оставалась реалистом и сумела, как никто, создать  галерею реалистических психологических портретных образов своих выдающихся современников: писателей А.Н. Толстого и Л.Н. Толстого, А. Белого, Ф.М. Ремизова, литератора В.Г. Черткова, философа В.Ф. Эрна,  художницы Н. Симонович-Ефимовой.

 Сюда можно отнести из  собрания ММГ портрет М. Волошина работы Голубкиной - камея из слоновой кости,  романтический образ её любимого поэта М.Ю. Лермонтова и эскиз памятника А.Н. Островскому, напоминающий по своей композиции памятник Н. Андреева перед Малым театром  в Москве.

В любой модели, будь то простой человек из народа или глубоко интеллектуальная творческая личность, она всегда выявляет духовную сущность, подчеркивает силу человеческого духа. А.С. Голубкина стала одним из первых скульпторов, создавших в своих произведениях образы людей труда: «Портрет деда П.С. Голубкина», мужская и женская фигуры для камина «Огонь», «Иван Непомнящий», «Раб»,  «Железный», «Сидящий человек», «Идущий человек»,  «Рабочий», «Укротитель». В них она сумела передать ветер грядущих революционных  перемен, ворвавшийся  в устоявшийся  многовековой уклад размеренной патриархальной  жизни в дореволюционной России.

 Особенно значительна скульптура "Идущий человек" (1903). Уверенная поступь изображенного раскрывает эмоциональное содержание мотива движения, передает целеустремленную волю к борьбе. Энергичная моделировка подчеркивает титаническую мощь форм. Гиперболическая заостренность выразительных средств превращает его в поэтический символ будущей революции.

Эту галерею завершает первый в России скульптурный портрет Карла Маркса –  идейного вдохновителя Октябрьской революции 1917 г., созданный в 1905 г. по заказу Московского Комитета РСДРП.

Особое место в  творчестве А.С. Голубкиной занимают  обаятельные женские образы, отмеченные душевным лиризмом и внутренним глубоким духовным содержанием. Мимо них нельзя  пройти равнодушно. Они притягивают не только ваш взгляд, но и ваше сердце и призывают вас  к долгому  сокровенному диалогу с ними:   «Марья»,  «Нина», «Женщина в чепце», «Голова девушки», «Портрет Е. Носовой», «Девочка Манька» (Мария Бесчастных), «Санчета» (А.Н. Голубкина), скульптурная  группа  «Мать и дети» («Пленники»),  горельеф «Материнство», «Старость». Все эти  работы, выполненные в мраморе или отлитые в  бронзе,  навевают на размышления о скоротечности повседневной жизни и непреходящей влекущей Красоте бытия, освещающей нашу краткую земную жизнь высоким  светлым человеческим смыслом.

Голубкиной было свойственно тонкое чувство материала - мрамора, дерева, глины, их выразительных возможностей, декоративных качеств. Но самым любимым материалом была глина, послушно передававшая каждое легкое прикосновение пальцев, позволяющая работать быстро, сохраняющая свежесть впечатления от натуры. Пластическая живописность скульптурной формы в глине обладает непосредственностью этюда. В законченном произведении прослеживается процесс работы над материалом, открывая становление художественного образа из его аморфной массы. Наиболее выразительно этот эффект проявляется в образах стихийных жизненных начал - "Огонь" (1900), "Кочка" (1904), "Земля" (1904), "Кустики" (1908).

Двухфигурная композиция из дерева  "Огонь»,  хранящаяся в ММГ,  была задумана для камина. Обобщённые  образы индейцев, коренных жителей Америки с изжелта-красноватым цветом кожи, прямыми гладкими волосами, низким лбом и выдающимися скулами производят впечатление первобытных полудиких, но смелых сильных людей: они  занимались охотой и рыбной ловлей и были  способны кремневым орудием  высечь огонь из камня.

Многогранное творчество А.С. Голубкиной  стало  классикой станковой скульптуры. Первая женщина-скульптор в России завещала своё  искусство молодому советскому государству. Всё созданное А.С. Голубкиной  наиболее полно представлено в крупнейших музеях и собраниях: Государственной Третьяковской  Галерее,  Государственном Русском  Музее,  Государственном  музее-мастерской  А.С. Голубкиной в Москве, в музее её имени на  родине скульптора в Зарайске, открытом в 1999 году.   Государствекнный Музей  искусств Узбекистана, созданный в 1918 г., гордится единственным  экспонатом – «Портретом крестьянки»  работы А.С. Голубкиной. Он  представлен  в зале постоянной экспозиции Русского  искусства. Сейчас, к сожалению, музей находится на капитальном ремонте,  и его экспозиция временно закрыта для посетителей.

Наследие А.С. Голубкиной  доносит до нас не только Россию рубежа ХIX-XX веков в самобытных образах крестьян, рабочих, интеллигенции. Её новаторское, правдивое,  насквозь психологическое искусство  сегодня осуществляет  новую связь с историей, прошлым и будущим одной страны, и в целом, всего человечества. «В народе – большая красота!»[5] - говорила А. Голубкина. Выявлению духовных сил русского народа она посвятила всё своё человеколюбивое творчество.

А.С. Голубкина была на редкость  самоотверженным человеком. Она принимала живое участие в человеческих судьбах. Ей удалось организовать артель уволенных с фабрики сапожников, устроить театр для рабочих Зарайска. Когда в 1914 году в Музее изящных искусств (сейчас ГМИИ им. А.С.Пушкина) открылась первая персональная выставка произведений художницы, то все полученные от продажи скульптур деньги она передала в пользу раненых солдат. Сама ваятель бедствовала,  пила морковный чай и часто подкармливала голодных и беспризорных жертв Гражданской войны, порой рискуя собственным здоровьем и жизнью.

Годы напряженного и самозабвенного творчества, волнения, связанные с персональной выставкой 1914 года, подорвали здоровье Голубкиной. Тяжелая болезнь на долгие годы лишает ее возможности плодотворно работать. До середины 20-х годов она работает преимущественно в малых формах: лепит модели детских игрушек, вытачивает из слоновой кости и морских раковин изящные камеи. Всецело отдает себя общественной и преподавательской деятельности, итогом которой стала книга-исповедь "Несколько слов о ремесле скульптора ".

Перелом наступает в 1925 году. Голубкина работает интенсивно, с большим подъемом. Она выполняет портреты двух своих давних помощников - формовщика Г.И.Савинского (1925) и резчика по дереву И.И. Беднякова (1926), отдавая дань глубокого уважения человеку труда. В 1927 году мастер работает над самыми известными своими произведениями - "Березкой" и портретом Л.Н.Толстого.

Хрупкая фигура стоящей девушки - поэтический символ юности, пробуждения, готовности к жизни. Развевающееся на ветру платье облегает стройное тело, создавая множество складок, образуя наполненный трепетным движением силуэт. Очарование этого образа заключается в лирическом утверждении красоты, одухотворенной душевным порывом.

Образное решение портрета Л.Н.Толстого дано в иной интонации. Голубкину всегда волновала проблема творчества. Неоднократно обращалась она к теме человека-творца: Андрей Белый (1907), А.Н.Толстой (1911), А.Ремизов (1911). Портрет великого гения, которого она лепила с натуры,  поражает титанической силой. Цельность натуры, волевая активность личности воспринимается как высшее проявление творческого начала человека. Духовная энергия образа передана мощью экспрессивной лепки.

"Березка" и бюст Л.Н.Толстого стали итогом творческого пути большого художника, каким была Анна Семеновна Голубкина.

В последние годы скульптор из-за болезни  часто возвращалась на родину. Там же она в 63 года  простилась с этим миром 7 сентября  1927 г., не справившись со своей стремительно развивавшейся  болезнью из-за  перенапряжения физических и моральных сил в своей неженской тяжёлой работе, которой она посвятила  себя без остатка с юных лет. Была похоронена на городском кладбище в Зарайске. Через пять лет после ее смерти в бывшей мастерской в Левшинском переулке  открылся музей-мастерская А.С. Голубкиной, где бережно хранится большая часть художественного наследия скульптура.

 А.С. Голубкина ушла из жизни на творческом взлёте. Об этом свидетельствует её последняя незаконченная работа «Берёзка»,  которой  открывается  экспозиция в Музее-мастерской скульптора в Москве. «Девушка эта, - говорила Анна Семёновна, - как молодая берёзка, всеми своими весенними листочками под ветром шелестит, трепещет…».

Отлитая в бронзе, она по-весеннему шелестит и  на Новодевичьем кладбище в Москве  над могилой племянницы скульптора - Веры Николаевны Голубкиной  и её супруга - литейщика и автора первой  документальной биографической книги о  русском художнике «Жизнь А.С. Голубкиной» -  Сергея Ивановича Лукьянова.

На фото: скульптуры А.С. Голубкиной в её музее-мастерской в Москве по адресу: Большой Левшинский пер., 12 (вход со двора).
Хранитель музейных предметов музея-мастерской А.С. Голубкиной Алексей Анциферов;
Автор статьи Гуарик Багдасарова в музее-мастерской А.С. Голубкиной в Москве, 2015 г.
 Потомки А.С. Голубкиной  сегодня:
За круглым столом в Поваровке: Сергей  Лукьянов, его жена Екатерина и дочка Лиза Голубкина, 2015 г.
Надругих фото: Сергей, Екатерина и Крёстная Лизоньки - Татьяна;
Автор статьи в гостях у старинных друзей в Поваровке, 2015 г.;

Народная артистка Советского Союза Лариса Голубкина;

Сергей Сергеевич Лукьянов-Голубкин (крайний слева) и его дочка Елизавета Голубкина (на руках у моего сына Павла Раевского). На фамильной даче в Подмосковье: Поварово (2010 г.). Автор этой статьи справа с краю.

Гуарик Багдасарова

---

[1] Прогрессивная культура ХХ в. – М., 1973.

[2] Указ. соч. – М, 1965 (переиздана в 1975 г.).

[3] ОР ГТГ. Ф.37, ед.хр. 35

[4] А.С. Голубкина. Письма. Несколько слов о ремесле скульптора. Воспоминания современников. -  М., 1983

[5] Воспоминания З.Д. Клобуковой. ОР ГТГ, ф.37, ед.хр. 53